Развод. Мне (не) нужна твоя любовь (СИ) - Белозубова Ольга

Ее слова бьют наотмашь, словно хлесткая пощечина. Голова начинает кружиться, и меня ведет в сторону.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, посмотри правде в глаза. — Полина окидывает меня критическим взглядом. — Когда ты покупала себе что-то действительно модное? Ты вся в быте, в доме.

— У меня есть работа, ты же знаешь, — пытаюсь объяснить, но Полина перебивает:

— Переводы, притом по большей части на дому? Очень впечатляюще, — хмыкает дочка, — по сравнению с папой. Мам, папе нужна женщина, а не домработница! Ты сама виновата, что погрязла в рутине. Надо было чаще куда-то с ним выбираться, удивлять…

Каждая ее фраза — как удар острым ядовитым ножом.

Я вспоминаю, как радовалась, когда она родилась: копия отца — такая же упрямая, целеустремленная. Теперь эта схожесть причиняет невыносимую боль.

— Значит, по-твоему, я сама виновата? — тихо спрашиваю я.

Полина вскакивает и начинает ходить по кухне, всплескивая руками.

— А кто же еще? Муж не пойдет налево, если его все устраивает дома! — произносит она с уверенностью человека, который знает о жизни все.

Происходящее кажется дурным сном. Мне невыносима мысль, что собственная дочь считает меня виноватой в предательстве отца.

— Полина, послушай, — начинаю я, пытаясь сохранять спокойствие. — Отношения — это не только внешность и развлечения. Это преданность, уважение, честность...

— Ой, мам, это все красивые слова из женских романов! Реальная жизнь другая. Мужчине нужно внимание, восхищение, страсть. А ты... ты превратилась в обычную домохозяйку.

— Я не домохозяйка. У меня есть профессия…

— Да какая разница! Главное, что ты перестала быть женщиной! Вот папа и нашел ту, которая умеет быть женственной.

Смотрю на дочь и не узнаю ее. Когда она успела стать такой жесткой, категоричной?

Где та девочка, которая прибегала ко мне со своими проблемами? Которая доверяла мне все секреты? Которая говорила, что хочет быть похожей на меня?

— Знаешь, милая, — говорю после паузы, — когда-нибудь ты поймешь, что любовь — это не только страсть и восхищение. Это ежедневный труд, умение прощать, готовность быть рядом в горе и в радости. Я любила твоего отца двадцать лет. Готовила ему, стирала, гладила, создавала уют, поддерживала во всем. Продолжала помогать, когда он достиг успеха, была рядом. Родила и вырастила вас с братом. И если он не смог оценить эту любовь, это не моя вина.

— Вот именно: готовила, стирала, гладила, помогала, — передразнивает Полина. — А где романтика? Где страсть? Где...

— А где его романтика? — все-таки не выдерживаю я. — Где его подарки, комплименты, сюрпризы? Почему вся ответственность за отношения лежит только на женщине?

Полина морщится.

— Мам, ну ты же знаешь папу, он занятой человек, у него бизнес.

— А я, значит, не занятой человек? Мои переводы — это не работа? Моя забота о семье — это не труд?

— Это другое, — отмахивается она. — Мужчина должен обеспечивать семью, а женщина — создавать уют и вдохновлять его. С первым ты справилась, а со вторым… видимо, нет.

— И поэтому измена — это нормально? Поэтому можно предать человека, который посвятил тебе двадцать лет жизни?

— Никто никого не предавал! Просто папа — успешный мужчина, и он встретил женщину, которая смогла его понять и оценить. Которая умеет быть привлекательной и интересной.

Вот, значит, как?

В горле встает ком, а глаза начинает щипать от слез.

Моя дочь защищает отца, оправдывает его. Для нее я — скучная, неинтересная женщина, которая сама виновата в том, что муж нашел другую.

Мне многое хочется сказать, но… дочка все равно меня сейчас не услышит. Ей все кажется простым и понятным: черное и белое, правильно и неправильно.

— Знаешь что, Полина, — говорю я, поднимаясь из-за стола. — Я надеюсь, что когда-нибудь ты встретишь мужчину, который будет ценить не только твою внешность и умение быть «привлекательной» двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году, но и твою душу, твой характер, твою преданность и верность. А сейчас, пожалуйста, уйди. Мне нужно побыть одной.

— Мам...

— Уходи, Полина. Просто уходи.

— Ладно. Как хочешь.

Она берет свою дизайнерскую сумочку — подарок отца — и идет к выходу из кухни.

У порога останавливается, оборачивается, будто хочет что-то сказать, но передумывает и выходит.

Я остаюсь сидеть на кухне, глядя в пустоту. За окном темнеет, но у меня нет сил встать и включить свет.

Уже позже понимаю, что так и не сказала Полине, что развожусь с ее отцом. Впрочем, это вряд ли станет для нее сюрпризом, учитывая наш разговор.

В голове каруселью крутятся ее слова, перемешиваясь с воспоминаниями о том, как я укачивала ее, когда она болела, как пела ей колыбельные, читала сказки на ночь, учила с ней алфавит, защищала от школьных обид, покупала ей первую косметику и учила ей пользоваться…

В конце концов я встаю и начинаю крутиться по кухне, чтобы хоть немного отвлечься, как вдруг раздается телефонный звонок.

Глава 26. Цивилизованно

Ева

— Доброе утро, Ева Андреевна, — здоровается со мной секретарь мужа. — Артур Максимович ожидает вас, проходите.

Я захожу в его кабинет, и меня сразу накрывает волной воспоминаний. Перед глазами вереницей проносятся картинки из счастливого прошлого.

Сколько раз я была здесь раньше — приносила ужины, когда Артур засиживался допоздна, обсуждала с ним планы на выходные...

Теперь все по-другому. Муж сидит за своим массивным столом, такой чужой и отстраненный, будто и не было этих двадцати лет вместе.

Вчера он позвонил и сухо попросил приехать в офис, чтобы обсудить что-то важное.

Первым порывом было отказаться, но встреч не избежать в любом случае, да и прятать голову в песок я не собираюсь.

И вот я здесь.

— Присаживайся, — говорит Артур таким спокойным и официальным тоном, словно я клиент на деловой встрече. Однако взгляд при этом въедливый и колючий. — Нам нужно обсудить детали развода.

Так и думала, что речь пойдет о нашем разводе.

Я сажусь в кресло напротив, стараясь держать спину прямо. Не дождется, чтобы я сломалась при нем.

— Ева, давай говорить откровенно, — начинает он, постукивая ручкой по столу: старая привычка, когда нервничает. Прокашливается и продолжает: — Ты же понимаешь, что мой бизнес идет не очень хорошо.

От меня не ускользает укор в его голосе, который Артур даже не попытался скрыть.

— И в этом, конечно, виновата я? — не могу сдержать горькую усмешку.

— А разве нет? — Глаза мужа мгновенно вспыхивают раздражением, и маска деланного спокойствия спадает с его лица. — Кто постарался, чтобы я не получил инвестиции? Я землю грыз, чтобы все выгорело, а ты разрушила все мои усилия за пять минут из-за детской обиды!

— Артур, ты серьезно? — у меня перехватывает дыхание от возмущения. — Я до последнего надеялась спасти нашу семью, пока ты…

— Пока я что? — перебивает он, прищуривается. — Пока я пытался обеспечить тебе комфортную жизнь? Пока вкалывал, чтобы ты могла жить в шикарном доме, ездить на нормальной тачке и покупать брендовые шмотки?

— Я никогда не просила всего этого, — чувствую, как к горлу подступают непрошеные слезы. — Мне нужен был муж, а не его кредитная карта. И так было всегда!

Артур встает, начинает ходить по кабинету. Глубоко вздыхает и поворачивается ко мне.

— Ладно, давай успокоимся. Я позвал тебя не для выяснения отношений. Бизнес записан на отца, так что делить нам все равно особо нечего.

Так и есть. Много лет назад, когда Артур объяснял, почему хочет записать свое дело на моего свекра, я согласилась — настолько любила мужа и доверяла ему. А теперь… теперь поздно посыпать голову пеплом.

— Квартиры трогать не будем, не для того переписывали это имущество на Полину и Пашу. Ты согласна? — спрашивает муж.

— Естественно, — киваю.

Слава богу, хоть в этом мы единодушны.