Мой сводный тиран (СИ) - Черно Адалин

— У Миши есть брат? — уточняю.

— Да. — Марина вытирает с уголков глаз слезы и смотрит на меня как на больного. — Брат-близнец. Родители у них не очень богаты, поэтому Жора нашел идеальный способ заработка. Для себя, — уточняет она.

— Быть альфонсом? — приподнимаю бровь в усмешке.

— Да, так, — Марина кивает. — Мише стыдно за брата, они практически не общаются.

Догадка осеняет меня, но я молчу и жду, когда Марина договорит. Она рассказывает совсем немного, что-то о тяжелой братской жизни, об отношениях и о том, как Мише тяжело оттого, что его брат такой. Я почему-то не верю, а еще меня осеняет догадка, которую я тут же озвучиваю:

— Ты видела Жору?

На мгновение Марина замолкает и непонимающе смотрит на меня, а затем мотает головой:

— Нет, но…

— А я видел, Марина, — вбиваю в ее голову это знание. — Жора слишком Миша, чтобы быть не им, понимаешь?

— Нет, — Марина слегка улыбается, — близнецы все похожи и…

— Они не похожи, — выдерживаю ее непонимающий взгляд. — Поведение, манера движения, разговор — всё как у твоего Михаила.

Марина вздыхает, а после поднимается с кресла.

— Если у тебя всё, я пойду, — бросает она. — Не хочу слушать этот бред.

— Да это не бред. Посмотри на меня. Ты же меня знаешь, верно? Вот представь, что ты видишь точную копию, но имя другое. Что ты подумаешь? — Я хочу, чтобы она поняла и заподозрила.

Не может Жора быть братом Миши, это сам Миша и есть. Я не мог ошибиться, тем более Марина говорит, что ни разу не видела его. Как можно не познакомить свою девушку с братом? Он настолько его стесняется? Ну бред же! Как Марина не понимает!

— Глеб, у тебя с головой плохо? Что ты несешь? Миша учится, ему некогда по ночам встречаться с богатыми женщинами, — уверенно произносит она. — Да и денег у него нет.

— Да? — скалюсь. — А колечко? Где он взял денег, чтобы купить его?

Марина гневно сверкает глазами и вырывает руку, которую я хватаю, чтобы провести пальцем по кольцу и привести ее в чувство.

— Да отпусти ты меня! — Она дергает рукой и смотрит на меня как на врага народа. — Ты что себе позволяешь и почему пристал? — удивляется она. — Миша замечательный парень, а ты ищешь в нем изъяны, которых нет. Почему? Потому что чувствуешь, что проигрываешь? — она усмехается, видимо замечая, как я меняюсь в лице.

А я злюсь. На нее и слова, которые она произносит. Проигрываю? Я?

— Ты недомерка своего видела?

— Видела, — она гордо вскидывает голову и ухмыляется, растягивая пухлые губы в ухмылке, — он лучше тебя, понял?

И серьезно это говорит. В глаза мне смотрит и выдает без тени сомнения или мнительности. Пригвождает к полу своим высказыванием. Я же смотрю на ее пухлые губы, на дикие от злости глаза и чувствую такую гамму чувств, которую не ощущаю даже с Софией в постели. Даже там я бревно, а здесь, с ней, я жив. Да, сердце болит, кровоточит так, что дышать трудно, но зато я его чувствую, а не живу безжизненным овощем, которому наплевать на все.

— Ты что делаешь? — слышу писк и концентрируюсь на ее лице.

Сам того не понимая, хватаю Марину за подбородок и чуть сдавливаю, так, что она не может произнести и слова. Ее губы вытягиваются, как у рыбы, выброшенной на берег, а мне интуитивно хочется сделать ей больнее.

Не знаю, как сдерживаюсь.

Наверное, меня останавливает ее испуганный взгляд, которым она смотрит на меня. Или же то, что я больше хочу прижать ее к стене и поцеловать, раскрыть нежные губы своими и вспомнить, какая она податливая. Во мне сейчас борются сразу несколько чувств: злость, обида, ненависть, желание, что-то еще, чему я никак не могу дать определения. Не любовь же, в конце концов.

Марина отступает от меня на несколько шагов, едва я убираю руку с ее лица, смотрит ошарашенно и идет к двери, шаг за шагом отходя от меня больного. Я и сам понимаю, что перегнул, но как-то мысли путаются с ней рядом, а обида захлестывает.

Марина уходит, оставив меня одного. Громко хлопает дверью, и я уверен, бегом направляется к ступенькам, чтобы уйти как можно быстрее. Я же отворачиваюсь к окну и запускаю пальцы в волосы, обзывая себя идиотом. Как я вообще сделал то, что сделал? Зачем? Ослабляю ненавистный галстук и не понимаю, что делать дальше. С Мариной мы явно не можем работать. Она вечно выводит меня, а я нарываюсь специально, жду, когда она взбесится.

Долбаным мазохистом чувствую себя рядом с ней.

Трель звонка телефона отрезвляет меня и возвращает в действительность. На экране имя моей девушки: “Sofi”. Я думаю не брать, но в последний момент нажимаю ответить и бросаю:

— Ты где?

— Недалеко от офиса, хотела заехать, — щебечет она немного удивленно.

— Жду, Соф… соскучился капец.

Я вру. Отключаюсь и закрываю глаза. Хочу перебить запах Марины той, кого, казалось, хотел видеть рядом.

Глава 20

Марина

К своему кабинету я добираюсь с гулко бьющимся сердцем и шоком, застывшим в глазах. Девочки, которых я встретила по пути, и те заметили мое встревоженное состояние и спросили, в чем дело. Я же лишь отмахнулась и заверила их, что все в порядке, просто получила за опоздание. Отчасти так и есть на самом деле. Глеб отчитал меня за опоздание, а после не забыл сказать о том, что Миша предатель.

До сих пор не могу поверить в это! Как и в то, что было после всего. В его взгляд, которым он смотрел на меня, его руки, встряхивающие мои плечи.

Как он вообще мог предположить, что Миша занимается чем-то подобным? Его брат — да, но Миша никогда не гордился тем, что у него есть такие родственные связи. Сколько помню, он всегда раздражался, стоило мне упомянуть о возможном знакомстве с братом.

— Малыш, я не думаю, что это хорошая идея. С Жорой я прекратил общаться, когда он стал заниматься этим.

Последнее слово он тогда произнес с таким презрением, что у меня не осталось ни единого сомнения: с братом он меня не познакомит. Со временем я перестала даже спрашивать, хотя несколько раз видела Жору в клубах с женщинами. Думала подойти познакомиться, но как-то не складывалось. То он раньше уходил, то меня прерывал звонком Миша, и я чувствовала себя виноватой перед ним за такие мысли. Если он не общается с братом, то и я не должна.

Будто чувствуя мое состояние, Миша звонит мне. Телефон звонкой трелью оповещает о входящем вызове, и я тут же отвечаю на него.

— Привет, — голос Миши звучит как и обычно. — Как все прошло? Не сильно получила от начальства?

— Нет, но стала причиной того, что будут введены штрафы для опоздавших, — с грустью говорю.

Не представляю, как отреагирует коллектив на подобное заявление, ведь у многих действительно дети и опаздывают они не потому, что не могут вовремя проснуться, а по техническим причинам и из-за территориального расположения. Разве Глеб этого не понимает?

— Ого, — тянет Миша. — А я не поехал в универ.

— Нет?

— Решил, что осталась одна пара, что там делать. Уже завтра пойду.

— Ну и правильно. Встретимся сегодня? — спрашиваю у него, потому что после работы хочу отвлечься от грустных мыслей.

— Да. Я заберу тебя после работы. Ты во сколько освобождаешься?

— В пять.

— Супер. Я буду. К вечеру как раз закончу дела.

О том, какие такие у него дела, я не спрашиваю, говорю, что пойду работать, и отключаюсь.

Правда, вместо плодотворной работы я прокручиваю сказанные Глебом слова о том, что он собирается ввести систему штрафов. Смириться с этим я не в состоянии, потому что слишком хорошо знакома со многими сотрудниками, да и Давид никогда никого не давал в обиду. Он согласился на столь радикальные меры? Неужели в компании действительно все настолько плохо? Верить в это совсем не хочется, ведь Давид трудился, работал, что-то пробовал, да и в деньгах никогда не было недостатка.

Решительно встав, направляюсь в кабинет к Глебу. Нужно попытаться поговорить с ним несмотря на то, что произошло. Я до сих пор вздрагиваю от того, как он на меня смотрел и как держал за плечи. Как находился близко и дышал — прерывисто и часто, будто не в состоянии совладать с собой. Я не хочу думать о том, что Глеб все еще чувствует что-то ко мне, но когда он так поступает, ничего другого не приходит мне в голову.