Марина Маслова - Спляшем, Бетси, спляшем!
— Что ты так смотришь?
— Я не поняла, что он хочет?
— Что ты не поняла, что твой муж негодяй?
— Елена, не кричите, пожалуйста, на меня. Я не поняла, что он хочет, у меня все перепуталось. Он не хочет, чтобы я приезжала? А почему два года? И что потом?
Она смотрит на меня с жалостью.
— Лизочка, ты посиди, сейчас я дам тебе капли, и не думай об этом. Это какая-то путаница.
Елена приходит с каплями в стакане, заставляет меня выпить и идет звонить по телефону. Письмо она уносит с собой, но я недаром прочитала его не меньше двадцати раз. Эти строки стоят у меня перед глазами:
«Лиза, я хотел поговорить с тобой во время отпуска, но не собрался с духом, поэтому решил написать, тем более, что не получил от тебя никакого подтверждения, что может быть ребенок. Ты, конечно, понимаешь, что наша супружеская жизнь не сложилась. Я ждал от тебя большего понимания моих интересов, но ты слишком легкомысленно отнеслась к своим обязанностям. Твои увлечения музыкой и французской литературой не дают тебе возможности посвятить себя семье и интересам мужа. Я надеюсь найти все это у другой женщины, которая уже сейчас много значит для меня. Тебе же я даю полную свободу, но надеюсь, что у тебя хватит благородства и великодушия не портить мне карьеру и не требовать развод сейчас. Года через два, когда положение мое упрочится, мы спокойно разведемся. Давай поступим, как цивилизованные люди, и не будем портить друг другу жизнь скандалами и упреками. Я уверен в твоем благоразумии. Сергей».
Я сижу и повторяю письмо еще и еще раз, шевеля губами, пока смысл не становится ясен. От меня ускользает оскорбительный тон, надуманность и глупость обвинений. На меня находит затмение, понимаю только, что он встретил другую, которая будет ему лучшей женой. Выходит, что я виновата перед ним: я должна была отказаться от себя или потерять его. Я плохая жена и я потеряла его. Закономерный финал. Елена снова смотрит на меня испуганно, оказывается, все это я говорила вслух. Когда приходит Коля, которого Елена вызвала по телефону, разыскав на лекции по истории искусства, я сижу, уставившись на стену, где висит лист хокку, привезенный мной из Токио. Красные иероглифы расплываются перед глазами, мне кажется, что они шевелятся, как неведомые красные звери, и сейчас убегут с листа, перебирая множеством лапок. Я показываю на них Коле с Еленой:
— Я думала, что это про меня, а это про нее! Вот когда он это сказал: «Но пусть невидима Фудзи, как радует сердце она!». А я-то, дурочка, не поняла! Я ведь никогда не радовала ему сердце, — вместо смеха губы мои кривит судорожная улыбка.
— Пойдем, Бетси, тебе нужно отсюда уйти, — Коля поднимает меня за руки с дивана.
— Коля, я плохая жена? — спрашиваю я.
— Бетси, ты самая лучшая!
Тут я, видимо, отключаюсь, потому что не помню, что было дальше. Отчетливо я понимаю только, как позже он спрашивает у Елены:
— Вы уверены, что она не беременна? Мне показалось…
Тут я начинаю хохотать, пока Елена не дает мне пощечину.
— Да я не могу забеременеть, даже если буду спать с ним год без перерыва! Я ведь плохая жена!
— Лиза, что ты говоришь! — кричит Елена в испуге.
— Мне так сказали недавно, — поясняю я отчетливо, как малым детям, — Я ведь приняла тогда, три года назад, неверное решение. Я легкомысленная и… какая еще?
Коля сидит, закрыв лицо руками, потом вскакивает и подхватывает меня под руки.
— Поехали отсюда. Елена Николаевна, завтра утром я должен быть на работе, ее нельзя оставлять одну. Может, Света с ней посидит, или вы? Я привезу ее.
Коля везет меня на такси в мастерскую к Светлане, я, как кукла, даю себя усадить на диван, послушно беру стакан с коньяком, делаю несколько глотков. Светлана идет варить кофе. Сашка вбегает в комнату и с разбега бросается ко мне на колени, я машинально прижимаю его к себе. Он говорит:
— Гуд ивнинг, миссис Серж!
Дальше опять провал в памяти, я не теряю сознания, но впадаю в какое-то странное оцепенение без мыслей и чувств. Коля отправляет Светлану с Сашей домой. Я помню, что мы сидим рядом на диване, и он уговаривает меня еще выпить. Я пью коньяк, как воду, и опять сижу, вся сжавшись внутри и думаю о том, что сама разбила себе жизнь, я не сумела сохранить чувства любимого человека, не смогла стать для него единственной и необходимой. Если бы мне дали вторую попытку, смогла бы я жить по-другому, любить еще больше? Что я не сделала, чтобы он любил меня по-прежнему? Так, как перед отъездом в Японию? Я сижу, уставившись в одну точку и думаю, думаю. Коля встряхивает меня за плечи и повторяет:
— Бетси, не молчи! Говори что-нибудь, поплачь. Бетси! Бетси!! Лизочка!
Я киваю ему и говорю:
— Не волнуйся, со мной все в порядке. Сейчас я посижу немного и все будет хорошо.
Я сижу, как в трансе, пока Коля не раздевает меня, как ребенка, и не укладывает в постель. Он укачивает меня, пока я не засыпаю тяжелым сном, все время просыпаясь. Он словно не спит, сразу начинает успокаивать меня, шептать всякие глупости про то, как я в детстве была влюблена в Толю, и еще в кого-то, и еще…
— Бетси, тебе тогда, наверное, тоже казалось, что мир рушится, но ты продолжала жить и опять влюблялась. Ты так молода. Лиза, ты пугаешь меня! Я так тебя люблю, ты сейчас разрываешь мне сердце!
Он покрывает меня поцелуями, но я как мертвая — ничего не чувствую сейчас, кроме тупого оцепенения в мозгу и в сердце. Наконец, проваливаюсь в черную яму сна, как в обморок.
Неделю он, Светлана, Елена и моя сестра, которой нельзя волноваться, потому что она скоро должна родить ребенка, сидят со мной по очереди день и ночь. Я не понимаю, что они от меня хотят. Со мной все в порядке. Я машинально хожу, ем, пью, сплю, даже сделала корректуру диплома, и Елена отнесла его в перепечатку. Светлана потихоньку выпытала, что у меня за проблема с детьми, Елена сходила к моему университетскому врачу, проконсультировалась у знакомого профессора, и они немного успокоились: их обнадежили, что после лечения у меня есть шанс все-таки иметь детей.
— Светлана, я не понимаю, почему это вызывает такой ажиотаж. Мне не от кого теперь иметь ребенка. Или вы думаете, что я опять должна бежать к Коле? Он добренький, он мне поможет? Коля, ты мой друг, сделай меня женщиной! — передразниваю я, — Коля, сделай мне ребенка!?
Тут я вижу, как впервые искажается лицо Светланы.
— Ты думаешь, что он тебе откажет? Да если ты прикажешь: Коля, выпрыгни в окно, он и то будет счастлив выполнить! Он ради меня не сделает того, что с радостью — для тебя! А уж ребенка!! Но я тебе его не отдам, так и знай, — яростным шепотом обещает она, — Пока он мне нужен — он мой!
