Марина Маслова - Спляшем, Бетси, спляшем!
Моя стажировка закончена, мне дали отличные характеристики, и я прощаюсь с Парижем и с Ивом, который остается еще на один семестр. Я лечу домой, по которому так соскучилась! Скоро у Сережи отпуск. Дома я бросаюсь в объятья сестры и Елены, радостно приветствует «француженку» Иван Семенович. Мы сидим и болтаем до позднего вечера. Я до хрипоты описываю парижскую жизнь, магазины, достопримечательности. На звонок Елена вскакивает и восклицает: «Сюрприз!» Я иду открывать дверь и висну на шее у Коли.
— Ах, Коко, как я соскучилась! Пол-года я думала, чего же мне не хватает «в большом и радостном Париже»[2]? Правда, наметилась там одна кандидатура, я расскажу сейчас.
Я отстраняюсь и вижу в дверях молодую женщину с веселыми глазами, которая с интересом наблюдает за происходящим. Коля замечает мой взгляд и говорит:
— Бетси, познакомься, это моя невеста Светлана.
Она мне так нравится, что я бросаюсь обнимать и ее. Мы опять идем в столовую и я снова начинаю рассказывать о Париже, о лекциях, которые я слушала в Сорбонне, о студенческой жизни, которая сильно отличается от нашей, наконец, я рассказываю о знакомстве с Ивом Ферри и о Рождестве в Лугано. Я достаю фотографии, которые Симона сделала на горе, запечатлев мои попытки пройти слаломную трассу, наши катания на санях, наши с Ивом соревнования в беге на лыжах.
— Я выиграла! Представляешь, Коко, я пришла одновременно с лыжным инструктором, посмотри, какие у него длинные ноги. И еще очень приятное открытие: я там общалась с англичанами, они наговорили мне массу комплиментов по поводу моего английского.
— Бетси, признайся, — спрашивает Коля, рассматривая фотографии, — ты вскружила голову парню? Смотрит он тут на тебя с обожанием.
— Есть немного, — смеюсь я, — Он написал про меня роман и решил, что влюбился. Он сказал, что будет претендентом номер один. Надо будет найти ему тут девушку, он неравнодушен к загадочной русской душе, начитался Достоевского и все такое.
— Он что, писатель?
— Ну, это громко сказано. Он пишет любовные романы, надо сказать, очень прилично, в смысле — хорошо, хотя и не очень прилично. Но у них это в порядке вещей. Вы бы прочли, что он там про меня написал — африканские страсти! Как он говорит, это все на карманные расходы, а вообще, он будущий владелец этого отеля, — я указываю на фотографии, — Вот кому-то достанется муж!
Мы сидим допоздна, все рассматривают фотографии и требуют все новых подробностей. Я рассказываю, где бывала в Париже.
— Чаще всего я ходила в Лувр, там есть дни бесплатных посещений. А вообще-то, культура в Париже принадлежит богатым: концерты очень дорогое удовольствие, в театр я могла попасть только на галерку, зато зайдешь в воскресенье в собор — орган, хор — мессы чуть ли не Баха — для простых смертных. Я уж стала подумывать, не перейти ли мне в католичество. Театр у них очень странный сейчас, в моде абсурд, ничего не понять и нет души. Вообще у французов с душой туго. Господи, как я соскучилась по нашей жизни! Там в магазины зайдешь, — все есть, денег нет, и делается плохо. У нас — ничего нет, бежишь в филармонию — и пир души!
Пока я рассказываю, я посматриваю на Светлану. Первое впечатление даже усиливается, она мне ужасно нравится. Очень милое личико, светлые волосы чуть вьются вокруг лица, улыбка — просто прелесть, с ямочками на щеках, и безмятежная уверенность в себе. Она сидит и наслаждается разговором. Елена обращается к ней, как к знакомой.
— Ну, а теперь рассказывайте вы о своей новости номер один!
— Вот, Бетси, женимся, — улыбаясь, разводит руками Коля, — Тебя ждали.
— Так, теперь помолчи, пусть Светлана расскажет. Как вы познакомились?
— В филармонии. Мы с Сашкой пошли на концерт. Сашка — это мой сын. Я не рассчитала, ему Бетховена рано еще в больших количествах давать. Он стал шуметь к концу первого отделения. А мне очень хочется послушать. Мой сосед берет его за руку и ведет из зала. Когда я вышла, они сидели в фойе и Коля рассказывал ему, как работает двигатель внутреннего сгорания. Сашка развесил уши, я ведь в технике ничего не понимаю, и пообещал сидеть тихо до конца, а потом еще узнать что-нибудь про автомобили.
— Сколько ему лет? — спрашиваю я с легкой завистью.
— Пять лет. С того дня он только о Коле и говорит.
— Да, Коля всегда любил общаться с маленькими, я ведь в детстве тоже только с ним и говорила. И когда же свадьба?
— Через две недели, — отвечает за Свету Коля и смотрит на меня вопросительно, словно все зависит от моего решения.
— Ну, что ж, тебе повезло, Коко. Я одобряю! Правда, Елена?
Расходимся мы уже около двенадцати, но я еще остаюсь в столовой поговорить с Еленой, показываю письма, которые мне писал Сергей. Под конец я рассказываю о ссоре, которая у нас произошла в Токио.
— Я все ждала, когда же ты взбунтуешься и скажешь ему все, — кивает Елена и обнимает меня за плечи, — Ты самая терпеливая и покладистая женщина, какую я знаю. Не переживай, Лизочка, Сережке полезно иногда узнать, что об этом думают другие.
— Нет, я очень переживаю. Уже в Париже я жалела, что не осталась. Понимаете, я отложила бы диплом на год, если бы не стажировка. Такое дважды не предлагают. Я променяла мужа на Сорбонну! Но уже там я начала сомневаться, стоит ли Париж мессы.
— Глупости, девочка, в вашем браке если ты не подумаешь о себе — никто не подумает, — успокаивает она.
— Да я о себе и думаю. Я так стоически отказывалась от жизни с любимым человеком ради диплома, который сам по себе не даст мне ни капли счастья. После нашей недели в Токио я еще острее переживала одиночество. Знаете, в Лугано в Рождество так и хотелось закрыть глаза и отдаться порыву, да и обстановка очень располагала. Меня это ошеломило и сразу привело в чувство. Я ведь сначала даже не задумалась, что рядом не Сережа!
— Но ведь он тебе нравится, этот Ив?
— Ах, это совсем другое. Мы друзья, ну, как с Колей. Нет, не так, конечно. Но главное, все больше убеждаюсь, что только Сережу вижу рядом с собой и только его люблю. Сейчас месяц отпуска с ним, а потом, через три месяца — навсегда!
— Ну вот и хорошо, моя дорогая!
Через неделю мы встречаем Сережу. Я висну на нем, не отпуская ни на минуту. Откладываю даже дела в университете. По счастью, моя парижская работа — почти законченная дипломная. Мы ведем светскую жизнь, наносим визиты нужным людям, с которыми теперь связан Сергей. Среди них оказывается случайно человек, книги которого я превозносила тогда и читала запоем все, что удавалось достать, в основном самиздат. Даже не мечтала с ним познакомиться, хотя знала, что он тоже из Института востоковедения. Сережа разыскивает нас на кухне, среди стопок грязной посуды перед пепельницей, полной окурков. Мы так увлечены разговором, что я не обращаю внимания на мужа, он силой уводит меня в гостиную.
