Ольга Резниченко - Черта
— Сука ты, Федя. ВОН ОТСЮДА!
МАРШ!
Чтобы я больше не видела возле нас — иначе…
— Настучишь?
— НА КРЫС не стучат, их выкрывают. Мразь. ВОН!
Иначе, ей-богу, всю обойму в тебя выпущу.
(нервно сглотнул)
Медленные, растяжестые шаги на выход. Веду, слежу дулом за ублюдком, держа на мушке суку: рыпнется — выстрелю.
— Я еще тебя достану.
— Я не боюсь.
Я понимаю, понимаю, что в любую секунду он может выхватить свой пистолет (из-за пояса, если он носит его, как Юрка, или же дернется в сторону — и схватит с полки какой-нибудь… учебный) — и мне не жить.
Пуля в лоб — и развалюсь на кафеле.
(а мертвые не плачут, да и не жалуются — сойдет все с рук).
Я знаю, что мое поведение сейчас — сверх самонадеянное. И глупое.
Но не отступлюсь. Палец прикипел к курку — и едва что… буду жать. Выстрелю.
— Пошел отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели.
(уже более сдержано прорычала я)
Нервно скривился, изображая улыбку (неохота казаться слабым).
Но подчинился… — вывалился в дверной проем и скрылся прочь.
мне повезло.
Спешно выглянула за поворот — нет его. Убежал.
Пожалел меня…, наверно.
* * *Вечерняя пробежка. Тренера нет.
Присела на корточки, спиной облокотилась на станину турника.
— И что будем делать? — едва слышно прошептала Лера.
— Подождем еще немного. Не будет — три круга и…
— Идёт.
Спешно обернулись все… Прикипели взглядами к ублюдку.
Улыбается, скалится.
Делает вид героя (а в глазах смущение, неловкость и испуг) — чертов демон.
— Чего расселись? Давайте, пять кругов разминки…
… А ты, Киряева, останься. Есть разговор.
(подчинились — неспешно прошлись на беговую дорожку и сорвались вперед)
А я сижу. Сижу, не двигаюсь.
Жду.
Не торопливо, вальяжной походкой, подошел ближе.
— Света, — (глубокий вдох, выжидающая пауза — но я молчу, а потому продолжил) — Остался лишь один день. Завтра пережить — и разойдемся… полюбовно. Так как? Не будем ссорится?
— Ты уже поссорился…
(молчит, холодно улыбаясь)
Говоришь, один день? Что же… Потерпим тебя. Так уж и быть.
(тяжело сглотнул)
— Ты Филатову расскажешь?
— Зачем? Лучше на крючке тебя потаскать, — (поднялась, выровнялась рядом; пренебрежительный взгляд (мой)… меряя с головы до ног ублюдка). — Но если хоть что-то подобное еще раз произойдет, хоть малейший намек на попытку. Я выпущу тебе пулю в лоб. И мне насрать, что будет потом со мной. Ясно?
Нервно фыркнул, ядовито ухмыльнулся.
— По рукам.
Неспешно прошелся куда-то в сторону. Вдруг резкий разворот.
— Киряева, почему ты думаешь, что я тебя боюсь? Что сам не захочу с тобой разобраться, красиво замяв это дело?
— А я не думаю. Я знаю, что попытаешься. Но поверь, весь взвод не перестреляешь и в Низы не спихнешь.
(удивленно дрогнули брови)
— Значит, рассказала?
— Пусть знают, какая ты рыба. А свой шанс… меня остановить — ты уже упустил, Федя.
Раздраженно скривился.
— Сука ты, Киряева.
— Еще какая, — ядовито улыбнулась я. — А будешь плохо себя вести — еще и Фурией стану.
…
Спросите, почему я не хочу доложить начальству? Почему?
Тут два варианта. И оба — не в мою пользу.
Первый — они и так все знают… какой он. И плюют, покрывают. Подумаешь, с девочками развлекается. Все равно мы для них — мясо.
А второй — кто мне поверит? Кому поверят: новичку или тренеру? Чье слово важнее, весомее… тяжелее?
Сама спровоцировала…
Приревновала — и за пушку схватилась… Или еще какой больной бред придумает…
Ленка молчит, испуганно отнекивается. Боится признаться.
Так что, коснись разборок — тут же скроется в кусты.
Я не осуждаю — ее дело.
Ее это просьба… всё забыть.
Не знаю, не знаю… как по мне: сразу бы удавку… таким на шею — и вздернуть, еще до рассвета, чтобы и Солнца взгляд не порочить.
Глава Девятнадцатая
День начался отвратительно.
Отвратительно? Просто УЖАСНО!
В.П. отчитала нас за оценки, пообещав наградить дополнительными часами физики и химии.
На складе протекли трубы, а потому наши костюмы… были "слегка" влажными. Удивительно — датчикам по барабану, а вот нашей коже — кромешный ад. Жуть, как противно.
Но и на этом удача не остановилась — душить, так душить.
Тяжелые тучи упорно стягивались в одну кучу, как бездушные гадюки.
Еще чуть-чуть — и взорвется небо… плачущим рёвом.
ПТБ.
Казалось, кто-то безумный… воздух истыкал прутьями, расписал иголками… вечными, постоянными, ледяными и гадкими; холодными параллелями… разрезал весь мир. Словно в клетку заперли птичек. И не протиснуться, не пролезть — стена… из бестелых, прозрачных лозин. Водная стихия бесстрашна.
Барабанит, язвительно выстукивает каплями по голове… и жадными потоками прозрачной крови… стекает по каске, очкам… "не промокающей" зеленой "коже".
Полный кабздец.
— Федор, и как мы будем в такую погоду воевать?
Скривился, несмело пожал плечами.
— Как и все.
* * *На самой базе… единой отрадой стали небольшое крыльцо хижины, да беседка в центре поляны.
— Сама с картой разберешься? Или что подсказать?
— Разберусь, — гневно выплюнула слова Маранцеву и вырвала бумагу из рук.
— Как хочешь, — едва слышно прошептал. Резкий разворот — и поспешил в дом… чаи гонять.
… и вправду, чего ему напрягаться из-за нас?
— Света, тут такой дождь. Что делать будем? — едва слышно прошептала Лера.
— Так, а какие здесь варианты?
Сражаться.
Надеюсь, скоро стихнет дождь,
да и лес… вроде, густой — может, не всё так и плохо, как кажется на первый взгляд.
— Готовность номер один, девчата, — вдруг вышел на крыльцо Федор (урод, бормочет, сквозь напханный рот — уже что-то жует)
Достал ракетницу… и
Зеленая ракета сорвалась вверх, едко шипя от злости.
