Дженис Каплан - Я прекрасна!
Не знаю, что заставило Оуэна покинуть остров, но теперь хотя бы понимаю, как Кейт удается сохранить идеально гладкую кожу. Она пользуется кремом с таким супермощным фактором защиты, что эта цифра вполне может обозначать количество очков, забитых в баскетбольном матче. Хотя, если вспомнить, у Кейт раньше были симпатичные веснушки на носу, которые, видимо, она удалила, когда они вышли из моды. А что, если мода вернется? Ведь тенденции меняются каждую наносекунду. Стоит сделать биоэпиляцию бровей и превратить их в модные тоненькие ниточки, как вдруг «Элль» объявляет о том, что кустистость снова в моде. Или стоит, например, привыкнуть пить коктейль «Беллини», как тут же все переключаются на имбирный «Дайкири». А уж если пройти через мучительную восьмичасовую японскую процедуру распрямления волос, то можно гарантированно ожидать возвращения причесок в стиле афро.
— Оуэн уехал? Как такое возможно? — Я заставляю себя вернуться к теме разговора. — Что-то случилось?
— Позвонила его жена, — сердито рассказывает Кейт. — Она прервала свой отдых в «Каньон ранч», куда отправилась на этот уик-энд, из-за аллергии после отшелушивающей процедуры для лица с яблоком и овсяной мукой. — Она останавливается, а потом ехидно добавляет: — Ничто натуральное ей не подходит.
Задумываюсь о том, чем Оуэн — бизнесмен, занимающийся недвижимостью, может помочь при аллергической реакции на процедуру для лица. Если только принести розы? Было бы лучше, если бы поехала доктор Кейт. Но с другой стороны, может быть, и нет. Наверняка правилами Американской медицинской ассоциации женщинам-врачам запрещено лечить жену своего любовника. Думаю, это должно быть вписано даже в Женевскую конвенцию.
— И что ты собираешься дальше делать на острове? — спрашиваю я.
— Следовать совету Оуэна. Жить в роскошном бунгало на берегу океана, пить «Маргариту» и чертовски весело проводить время, — решительно заявляет Кейт.
Стараюсь придержать свой язык. Сейчас не время указывать ей на минусы женатого любовника. Слова «я же тебя предупреждала» никогда не сорвутся с моих губ.
Брэдфорд начинает в полудреме легонько поглаживать мне бедро, а я прикасаюсь к его щеке и взглядом показываю, что не против. Он придвигается ближе.
— Так вот что пришло мне в голову, — продолжает Кейт. — Может быть, ты прилетишь ко мне на уик-энд? Ты всегда говорила, что хочешь заняться виндсерфингом. Вот и подходящая возможность.
Брэдфорд уже почти проснулся, он гладит меня по волосам и нежно целует в плечо. Его теплые губы осторожно прикасаются к моей шее, и я чувствую, что возбуждаюсь.
— Я не могу уехать, — говорю я, думая о наших с Брэдфордом планах на выходные. А также о том, что он планирует сделать прямо сейчас: что-то из разряда пресловутого кувыркания в стоге сена. Я не собираюсь отказываться от этого ради кувыркания в волнах.
— Это плохо, — расстраивается Кейт. — Ты уверена, что мне не удастся соблазнить тебя?
Обнимаю Брэдфорда за талию и решаю не распространяться о том, что в действительности есть для меня соблазн.
— Чуть не забыла, — вспоминаю я, — звонили Берни и Эйден. Близнецы все-таки появились на свет. Эйден немного проголодался, а так полный порядок и все здоровы.
— Я рада за них, — говорит Кейт. И тут же у нее появляется новая идея. — Если Берни уже родила, может быть, она захочет присоединиться ко мне. Ей не помешает провести пару дней на пляже.
— Наверное, она была бы не прочь, но доктор запретил заниматься виндсерфингом в ближайшие двадцать четыре часа, — смеюсь я. — А потом есть еще одна проблема. Она должна быть рядом с малышами, чтобы кормить грудью.
— Она может взять их с собой, — предлагает Кейт, которая всегда легко приспосабливается к любой ситуации. Правда, сейчас в ее голосе звучит некоторая неуверенность.
— Может быть, близнецам лучше покинуть госпиталь в коляске, а не на «Боинге-757», — замечаю я.
Кейт вздыхает:
— Ладно, ничего страшного. Я знаю, как проводить уик-энд в одиночестве. Буду наслаждаться уединением продолжительностью в сто часов. Может быть, потом напишу об этом книгу.
Бывают ситуации и похуже, чем необходимость провести два дня на острове за чтением пляжной литературы и поиском ракушек на красивом пляже. А если Кейт прогуляется вдоль моря в своем новом сексуальном купальнике, ей не грозит длительное одиночество. Впрочем, в ее планы новые знакомства как будто не входят. Хоть Оуэн на какое-то время исчез с этого острова, но, очевидно, по-прежнему остается в ее жизни.
Когда я вешаю трубку, Брэдфорд, получив мои губы в свое полное распоряжение, долго целует их.
— Теперь мне нужно все твое внимание, — наконец говорит он.
— Пожалуйста. — Я закрываю глаза и наслаждаюсь его тяжестью на своем теле.
Вдруг в гостиной раздается какой-то звук, и я сажусь на постели.
— Не волнуйся, — говорит Брэдфорд. Его сильные руки берут меня за плечи и нежно опрокидывают. — Это всего лишь Пэл.
Словно услышав свое имя, пес тявкает. Мне это кажется странным. Никогда раньше не слышала, чтобы он лаял ночью. Но потом все стихает, и Брэдфорд покрывает мое тело поцелуями. Теперь мы уже движемся вместе, утратив ощущение времени, и наши тела находят единый ритм. Мое дыхание учащается, и я кричу от удовольствия.
И тут в комнате раздается еще один вскрик.
— О Господи, папочка! Чем ты занимаешься? — слышится возмущенный девичий вопль.
На мгновение я встречаюсь с Брэдфордом взглядом — мы оба в таком шоке, что не можем шевельнуться. Потом он спрыгивает с меня, хватает с кровати измятую простыню и заворачивается в нее. Я тянусь за своей скинутой второпях футболкой и закрываюсь подушкой. Шансов найти трусики у меня нет.
— Скайла! — произносит Брэдфорд, вглядываясь в темноту и наконец различая около кровати тонкую фигурку своей дочери, которой скоро исполнится четырнадцать. В голосе моего жениха слышится больше радости, чем могли бы чувствовать большинство мужчин в подобной ситуации. — Какой сюрприз! — добавляет он. — Мы ждали тебя только завтра.
— Ну, вот я и вернулась, — нахально заявляет Скайла, пожимая плечами. Рюкзак от «Прада» сползает вниз и шлепается на пол.
Судя по всему, веселье только начинается. В спальню в сопровождении преданного пофыркивающего Пэла входит блондинка, одетая в голубой облегающий брючный костюм. Шарф от «Гермес» завязан на шее безупречным узлом. Волосы лежат так, будто укладку ей делал сам Луис Ликари. Сейчас глубокая ночь, но выглядит эта женщина так, словно только что сошла с рекламы на последней странице журнала «Город и деревня».
