Элен Вольф - Я выхожу замуж (СИ)
— Знаю, — последовал краткий ответ.
— Я провожу их, а потом тоже уеду. Вещи я уже собрала.
— Миа! — Лиззи развернулась и посмотрела ей в глаза. — Ты же знаешь, вас никто не выгоняет.
— Прекрати. Я уже давно нашла чудесную квартирку в Сохо, пора начинать самостоятельную жизнь. Франсуа пока поживет со мной, все будет нормально.
Миа действительно хотела начать жить самостоятельно, к тому же брата давно пора было оставить с женой наедине.
— Может, ты все-таки останешься еще на какое-то время? — жалобно спросила Лиз.
— Думаешь, это спасет тебя?
— Мне страшно…
— Чего ты боишься? Остаться с ним один на один?
— Да, — выдавила подруга.
— Вы достаточно избегали друг друга. Вам нужно поговорить.
— Я не хочу с ним разговаривать. — Лиззи отвернулась и снова сунула дочери упавшую погремушку.
— Лиззи, он раскаивается.
— Мне плевать на его раскаянье.
— Ты слишком жестока. Это был лишь один поцелуй. Они оба были пьяны. Он смог вовремя остановиться.
Девушка закрыла уши и помотала головой, не желая слушать. Миа рассмеялась над детской выходкой и ущипнула ее за плечо.
— Не хочешь слушать меня, значит сегодня вечером выслушаешь его. Тебе придется сделать это. И не говори, что ты его не любишь.
— Я его ненавижу.
— Вот и скажешь ему это в лицо.
— Я уже говорила. Он не слушает.
— Он любит тебя.
Лиззи промолчала. Мэри Энн снова уронила погремушку и нетерпеливо замахала ручками, требуя свой трофей обратно. Миа сунула в маленькую ручку палец, который тут же попал в плен, стиснутый влажной ладошкой. Малышка издала победный звук и потянула новую находку в рот.
— Ну нет, милая, — проворковала она, аккуратно высвобождая свой палец. — Нельзя есть чужие пальцы.
Мэри Энн снова занялась своей игрушкой и довольно улыбнулась беззубым ртом, когда колокольчики внутри зазвенели, стукаясь друг о друга.
— Неужели у меня скоро тоже будет такое чудо, — пробормотала Миа.
— Да, — просто ответила Лиззи. — Это ведь прекрасно.
— Лиз, — начала Миа, пытаясь подобрать слова. — Скажи… Что ты почувствовала, когда узнала о своей беременности?
Девушка задумалась.
— Смятение. Я была в смятении. Страх, неизвестность, чувство, что отныне все изменится навсегда. Ребенок — это ведь большая ответственность, а я была не уверена в своих силах, смущена, сбита с толку.
— А потом?
— Потом? — она вздохнула. — Потом ко мне вернулся Дэвид и дал мне все, чего мне так не хватало. Чувство защищенности, уверенность в завтрашнем дне, ощущение правильности происходящего.
«Билли мне этого точно не даст», — подумала Миа. Стало быть, ее ждет участь матери одиночки — не такая уж редкость в современном мире, но доля обидного в этом была. Будет не с кем разделить все радости и трудности беременности, не с кем любоваться первой улыбкой, первым зубиком, первыми шагами малыша. Лишь ей одной придется вставать по ночам, делать покупки, выбирать няню, доктора, школу… Нет, так далеко заходить не стоило. Возможно, когда ее первый ребенок пойдет в школу, у нее будет муж и еще парочка ребятишек. Жизнь так не предсказуема.
Она обняла подругу, пожелав удачи на прощание, от души надеясь, что Дэвиду удастся вернуть мир в семью, и вышла из комнаты.
Вид Франсуа, быстрыми шагами направляющегося в ее сторону, слегка сбил ее с толку. Миа еще никогда не видела его таким взволнованным, решительным и растерянным одновременно. Сейчас ее Франсуа — всегда спокойный, уверенный в себе, никогда не теряющий оптимизма — представлял собой сплошной комок нервов. Она знала, что произойдет в ближайшую минуту. Он скажет, что не может остаться, что уезжает, что она может навещать его в Париже в любое время. Это будут правильные, красивые слова… Но с этого момента их былой дружбе придет конец, потому что пропасть, лежащая между ними, отныне станет непреодолима. Франсуа свободный творческий человек, а она уже скована совсем другими обязательствами и материнским долгом. Богемная жизнь больше не для нее, но он имел право освободиться от балласта.
Миа собрала всю волю в кулак, чтобы встретиться с реальностью лицом к лицу, и ничем не выдать ту боль, что испытывала. Но жизнь, действительно, оказалась непредсказуема…
***
Она видела его в разных состояниях — пьяного, трезвого, больного, влюбленного до беспамятства, разбитого, счастливого и несчастного. Но всегда была рядом. Он знал, что она единственная, кто будет с ним и за него до конца дней, примет любым, поймет, утешит, разделит любую участь, не попросив ничего взамен. Так было уже несколько лет, и так будет всегда. Ближе и роднее ее нет никого. Франсуа понимал, что может сделать ее счастливой, знал, что должен сделать это.
Их жизнь переплелась с самой первой минуты знакомства. Он помнил ее ломаный французский, помнил легкость, с которой она умела смеяться над собой, помнил все ее взлеты и падения в Париже. Миа была стремительной во всем, яркой, словно вспышка огня, воздушной, как бабочка, порхающая в потоке ветра. Париж принял ее с распростертыми объятиями, потому что она была просто создана для него — романтичная, утонченная в своей простоте, впитывающая в себя все, как губка. Франсуа стал ее проводником, защищая от порока, скрывающегося в узких улочках, уберегая от фальши, царящей в богемном мире, развенчивая мифы и открывая секреты. Но ему никогда не было скучно или неуютно, потому что она была полна открытий. Но теперь в их жизни случился переломный момент, и от него зависит, что будет дальше.
Он ходил из угла в угол, размышляя над правильностью своего решения, придумывая все новые и новые аргументы, стараясь не обращать внимания на один единственный жирный минус — он гей. В Париже его ждал новый друг, Николас, но теперь все казалось таким далеким и нереальным. В ту ночь звонок Мии застал его в постели с Николасом, и когда она сказала, что беременна, он уже подсознательно принял решение. Франсуа до утра пролежал без сна, рассеянно перебирая мягкие кудри любовника, но мысли его были далеко — с зеленоглазой девушкой, умеющей смеяться, как никто другой. Словно звенящие хрустальные колокольчики.
Счастливый смех — это было первое, что он услышал, сделав ей предложение. Она повисла на его шее и начала быстро говорить:
— Ничего не говори, я понимаю, для чего ты делаешь это. Ты знаешь, как я люблю тебя, знаешь, что ты для меня важнее всех. Я не буду лезть в твою личную жизнь, не буду надеяться, что ты изменишься. Но обещаю, я буду тебе чудесной женой! О, милый, это будет восхитительно! Мы будем жить вместе, будем семьей!
— Так это значит да? — сумел вставить он.
