К. А. Такер - Одна крошечная ложь (ЛП)
Он встает, сильно потягивается и добавляет:
— Все наши разговоры останутся в тайне.
— Вы имеете в виду, что больше не будете подключать мою сестру к своей грязной работенке?
Потерев подбородок, он улыбается и бормочет:
— Каким только хорошим маленьким миньоном она стала.
— Полагаю, Вы считаете всю эту конфиденциальность между доктором и пациентом необязательной?
Он смотрит на меня сверху вниз и выгибает бровь.
— Ты же никогда не была моим пациентом, разве нет?
— А теперь я — пациент?
Он улыбается и протягивает мне руку, чтобы помочь подняться.
— Не будем важничать. Звони, когда появится желание поговорить.
— Я не смогу заплатить.
— Ливи, я не жду от тебя ни цента.
И словно запоздалая мысль пришла на ум, он вскользь добавляет:
— Всего лишь твоего первенца.
Обычно в ответ на такую шутку я бы, по крайней мере, закатила глаза. Но не сейчас. У меня нет настроения шутить. Ноша, которую я таскала на плечах все три месяца и раздумывала при этом, что обо мне выяснит доктор Штейнер, спала всего лишь двадцать минут назад. А теперь она навалилась обратно и искалечила меня своим весом.
Я уверена, что он ошибается.
Но что, если он прав?
Глава 6
«Если» против «Когда»
Почти двухчасовая поездка из кампуса Принстона в Детский Госпиталь на Манхэттене дала мне предостаточно времени, чтобы переварить неожиданный визит доктора Штейнера и его возмутительный диагноз. К тому времени, как я пришла в регистратуру и записалась на свой первый сеанс работы добровольцем, я разволновалась еще больше, чем раньше. Помимо прочего я убедила себя, что он, возможно, теряет свою волшебную хватку выдающегося психиатра. Либо это, либо он сошел с ума, но никто этого пока не понял. А может, и то, и другое.
— Ты прежде работала в больнице с детьми, Ливи? — спрашивает сестра Гейл. Покачивая бедрами, она идет по длинному коридору, а я следую за ней.
— Нет, — с улыбкой отвечаю я.
Однако я провела в больницах достаточно времени, чтобы пикающие звуки машин и ударяющие в нос запахи лекарств и хлорки мгновенно вернули меня на семь лет назад. К дням вымученных улыбок и Кейси с пустым взглядом, бинтами и рассованными повсюду трубками.
— Что ж, слышала, твои рекомендации чуть ли не светятся в темноте, — шутит она, когда мы поворачиваем за угол и следуем по знакам в игровую комнату. Моя быстрая экскурсия по больнице подходит к концу. — Ты — натуральный магнит для детей.
Я закатываю глаза, не успев себя одернуть. Это происходит не из-за медсестры…из-за Штейнера. Еще в июне, когда я упомянула при нем, что подала документы на позицию волонтера в эту больницу, но ответа не получила, он, будто случайно, упомянул, что у него здесь работает парочка друзей. На следующей неделе мне позвонили для короткого собеседования, и вскоре за телефонным звонком последовало официальное предложение места волонтера в программе «Жизнь ребенка». Днем по субботам я должна была играть с маленькими пациентами. Я ухватилась за эту возможность. Естественно, я видела, что к этому приложил руку доктор Штейнер, но просто стала ему еще больше благодарна за это. Я знала, при поступлении в медицинскую школу указание на работу волонтером покажет, что я много лет хотела стать педиатром. В то время мне казалось, что так он помогает мне достигнуть моих целей. Какая ирония, учитывая, что он, по сути, считает меня запрограммированным дроном, которого здесь в принципе быть не должно.
Но я отталкиваю прочь эти мысли, потому что знаю, чего хочу, и знаю, что мое место здесь. Так что, я вежливо киваю сестре Гейл и говорю:
— Думаю, они для меня тоже как магниты.
Она останавливается у двери и оборачивается, грустно мне улыбаясь.
— Что ж, просто будь осторожна с привязанностями, слышишь, милая?
На этих словах мы входим в яркую, красочную игровую комнату, где уже находятся несколько детей и другие волонтеры. Как только я слышу заразительный смех, мои плечи мгновенно расслабляются. Для меня это, словно доза валиума, введенная в вену.
Я знаю, что никогда не была совсем нормальной. Ребенком я первая бежала к учителю, если кому-то был нужен пластырь, или вставала между спорящими, чтобы помочь им прийти к согласию. Подростком я с нетерпением ждала тех дней, когда буду работать волонтером в ИМКА[15], бассейне или библиотеке. По правде говоря, я бы работала всюду, где были бы эти крошечные человечки. Просто есть в маленьких детях что-то такое незамысловатое, но притягательное. Может быть, их заразительный смех или их скромные объятия. Может быть, их жестокая честность. Может быть, то, как они тянутся ко мне, когда напуганы или им больно. Я знаю только, что хочу им помочь. Всем им.
— Ливи, это Диана, — говорит сестра Гейл, представляя меня приземистой средних лет женщине с короткими, кудрявыми волосами и добрыми глазами. — Она — участник нашей программы «Жизнь ребенка» и сегодня наблюдает за комнатой.
Она подмигивает и проводит для меня пятиминутную экскурсию по яркой игровой комнате и объясняет свое назначение. Закончив, она показывает на двух сидящих бок о бок мальчиков. Они повернуты ко мне спиной и, скрестив ноги, играют с кучей конструктора LEGO. Размерами мальчики одинаковы, единственное, мальчик справа более худой. Также он совершенно лысый, а у мальчика слева короткие, каштановые волосы.
— Сегодня ты занимаешься с этими двумя. Эрик? Дерек? Это мисс Ливи.
Ко мне поворачиваются идентичные личики и осматривают меня.
— Близнецы! — восклицаю я с улыбкой. — Дайте угадаю…ты — Дерек. — Я показываю на мальчика слева, на голове у которого есть волосы.
Он широко улыбается, показывая отсутствующие передние зубы, и сразу же напоминает мне Мию, дочку Шторм.
— Я — Эрик.
Я театрально закатываю глаза.
— Никогда не запомню.
Откуда у родителей появляется необходимость назвать идентичных близнецов рифмующимися именами? Однако вслух я этого не произношу. Только улыбаюсь.
— Дерек лысый. Его легко запомнить, — пожав плечами, подтверждает Эрик. — Но скоро и я буду лысым. Тогда ты влипнешь.
— Эрик, — предупреждает Диана, выгнув бровь.
— Извините, мисс Диана. — С застенчивым выражением лица он переключает внимание на машинку, стоящую рядом с ним.
У меня сжимается грудь. Оба?
— Ты пришла с нами поиграть? — тихонько спрашивает Дерек.
— Ты не против? — киваю я.
Внезапно его маленькое личико озаряется улыбкой, и я вижу, что у него тоже нет двух передних зубов.
