В объятиях воздуха. Гимнастка - Туманова Юлия

— Мне вещи еще надо собрать, — произнесла Вета, по старой привычке не уложив чемоданы заранее.

— Ты с ума сошла?! — завопил Руденко, так что на кухне подскочила вся посуда, а цветы задрожали в горшках. — Чучело гороховое, какие тебе вещи! Ты пять минут назад при смерти валялась.

— Может быть, правда отравилась? Я сейчас быстренько промывание желудка сделаю, и все будет о’кей.

— Стоять! — Тренер схватил ее за руку. — Тебе промывание мозгов надо сделать, а не желудка! Впереди почти сутки на поезде, а потом перелет, суета с гостиницей, не хуже меня знаешь! А через три дня соревнования! Ты не успеешь в себя прийти, даже если тебя мучают обыкновенные запоры.

Дядя!

— Всем молчать! Вон «скорая помощь» уже приехала, одевайся. Извини, что я ору.

— Извиняю. Но в больницу не поеду. Я поеду в Мадрид.

— Ветка, ты дура, что ли?! — вскочила из-за стола Кира. — Послушай Бориса Аркадьевича, ведь загнешься ты по дороге. А если не загнешься, то прямо на соревнованиях свалишься. Нужен тебе такой позор?

Веточка крепко выругалась, чем вызвала у окружающих легкий шок. Она редко позволяла себе упоминать непечатные выражения, но сейчас ей необходимо было разрядиться.

— Вы что, не слышите меня? Я отлично, отлично себя чувствую. Вот пульс! Вот язык! Вот градусник, сейчас температуру измерю, чтобы доказать вам, тупоголовым, что все в порядке. Лерик, выгони на фиг врачей.

— Девушка, не забывайтесь, — угрожающе произнес тренер, — я не собираюсь работать с инвалидами, да и подобную наглость терпеть не намерен!

Пока Веточка сбивчиво просила прощения и настаивала на своем, Валерик впустил санитаров. Те почему-то кинулись к Кире.

— Эй, это я больна, — тронула Веточка одного из них за рукав, — только непонятно чем.

Молодой мужчина в халате быстро переключился на нее, второй копошился в чемоданчике.

— Выкидыш? Отравление? Драка?

— Я думала, вы мне скажете, что со мной, — обалдело глядела она на парня.

— Быстро в комнату, на постель. Где можно помыть руки?

Через минуту Веточку ощупывали чужие, холодные пальцы. Взгляд санитара при этом не выражал ничего, кроме усталой озабоченности. Когда в комнату заглянул другой, тот спросил нервно:

— Она тебе никого не напоминает?

Словно Веточка была неодушевленным предметом. Ей сделалось противно и жарко, снова разболелась голова.

— Гришк, это же Титова. Транки, что ли?

Мужчины переглянулись понимающе и чуть брезгливо. Веточка почувствовала себя еще хуже. Они говорят о транквилизаторах, но при чем здесь она, черт возьми? Вета никогда не употребляла ничего подобного, вообще таблетки плохо на нее действовали, вызывая аллергию, кашель, а то и рвоту. Гимнастка давно приучила себя к народным средствам, типа травяных настоев. Вот и вчера, чувствуя непомерную усталость, взбодрилась чаем, заваренным из каких-то душистых, ароматных трав, принесенных Кирой. Подруга посоветовала насыпать в чашку ложки три-четыре; может Веточка переборщила?

— Ну что, «художница», давно на колесиках сидишь? — почти весело поинтересовался тот, которого звали Гришей.

— Да вы что! Никогда этой гадости в рот не брала!

— Колешься, что ли? — усмехнулся второй.

Веточка отчаянно выставила вперед руки, демонстрируя чистые вены. Глупышка, она и не предполагала, какие потайные места могут использоваться опытными наркоманами для укола. Врачи знали, поэтому дружно заржали, сразу поверив ей.

— Значит, все-таки глотаешь, — поставил точку Григорий, — ты завязывай давай, через месяц-другой коньки отбросишь. То есть эти, ленточки свои.

Он снова расхохотался, довольный своей шуткой. Вета бессильно опустилась на подушки, не доказывать же этим мужланам в белых халатах, что никакого отношения к транкам она не имеет. Они вышли и долго шептались о чем-то в коридоре с Борисом Аркадьевичем. Видимо, он просил не распространяться по поводу их догадок насчет физического состояния известной спортсменки. Да уж, сейчас Веточке только сплетен и не хватало!

— Ты что, правда? — залетела в комнату Кира.

Веточка беспомощно всхлипнула и отвернулась к стене. Что говорить о врачах, если собственная подруга ей не доверяет?

— Кира, выйди, пожалуйста!

Ну вот, теперь тренер начнет ее допрашивать. Неужели и он мог предположить, что Веточка пользуется таблетками для поддержания «тонуса», а проще говоря, просто наркотиками?

— Елизавета, посмотри на меня, — почти ласково произнес Руденко, но от звука его голоса Веточка все-таки непроизвольно вздрогнула. Ему бы в хор, в певчие при церкви. Вета представила себе Бориса Аркадьевича в рясе — или как это у них называется? — и чуть не расхохоталась. Что за мысли? Она поспешила встать и решительно замерла напротив Руденко.

— Что ты ела вчера?

— Какие-то печенья, чай, яблоки, еще суп, — с готовностью ответила гимнастка, — а что?

— Ничего, — нахмурился Борис Аркадьевич, — я не верю, что ты принимаешь таблетки, но врачи настаивают, что все симптомы налицо. Или они ошибаются, или тебя кто-то хочет подставить.

— Они ошибаются, — отмахнулась Веточка, — это бывает. Борис Аркадьевич, мы еще можем успеть на поезд.

Ей некстати вспомнилась спешка, с которой она уезжала на соревнования в Лондон. Может быть, наоборот, это хороший признак? У Веточки иногда получалось впопыхах совершать невероятные подвиги.

Итак, она все-таки уломала Руденко. Валера провожал их на вокзал, а вот Кирочка, расстроенная и обиженная непонятно чем, быстренько ретировалась домой.

— Папа вот тебе передал, — сунула она перед уходом какой-то сверток, — ты ведь всухомятку там питаешься, мой предок переживает.

Вета нашла в себе силы для улыбки, но в душе оставался неприятный осадок после Кириного вопроса и ее изумленных, недоверчивых глаз.

— Спасибо передай. Яков Петрович прям как моя мать.

В свертке оказался термос с борщом, что Веточку умилило беспредельно, но не удивило. Кирин отец всю жизнь проработал поваром в ресторане, готовил отлично и с удовольствием и ни за что не упустил бы возможности похвастаться русским супчиком перед иностранцами. Яков Петрович, наверное, надеялся, что Веточка угостит испанцев его фирменным блюдом. Обо всем этом она думала по дороге на вокзал, сидя в такси между тренером и Леркой. Они снисходительно посматривали, как она обнимает термос. Пока Борис Аркадьевич высматривал на перроне знакомых, а Веточка нервно ждала отправления, Валерик накупил им в дорогу всякой-всячины, не забыв про талисман для подруги. Вета давно мечтала о таком, он знал. Бережно повесив ей на шею цепочку с подковкой — «Лерка, где достал? Когда успел? Спасибо тебе громадное!» — он поцеловал подругу в висок и замер, вдыхая аромат ее волос.

— Дети, хватит, по вагонам! — привычно рявкнул Руденко. — Так, нет, всем стоять. Мороженое! Забыл, старый пень!

У Бориса Аркадьевича была одна странная слабость. Он обожал мороженое, любое и в любых количествах. В поездах, проезжающих мимо их городка, это лакомство продавалось не всегда, а отказать себе в удовольствии Руденко просто не мог. Капризен стал на старости лет.

— Дядя, уже объявили отправление. Залезайте. Да не будь же ты ребенком!

Веточка обхохоталась, наблюдая, как Лерик оттаскивает Бориса Аркадьевича от мороженщицы, проезжающей мимо. Тетке явно не повезло, тележка ее была пуста, иначе она бы неплохо заработала на слабости старого сладкоежки.

— Что же делать? — отчаянно выкрикивал тренер, собираясь уже вылить свой гнев на проводницу, которая убеждала его пройти в вагон-ресторан.

— Нет там мороженого, нет, я знаю.

— Ваш дедушка что, того? — рассердилась не на шутку проводница. А Веточка только руками развела, не в состоянии и слова вымолвить от смеха. Наконец примчался распаренный Валерка с двумя порциями эскимо.

— С рук купил, — задыхаясь, всучил он дяде вожделенное лакомство, — окажется, что дерьмо, не обессудь.

— Валерий, как ты выражаешься! — сразу пришел в себя Руденко. — Елизавета, ты почему до сих пор в тамбуре, марш в купе! Нечего друг на дружку пялиться. Или вы, может, жениться надумали?!