Я тебе изменил. Прости (СИ) - Инфинити Инна

— Ты крышесносная, — шепчет.

— Это твоя голая правда?

— Да. Теперь твоя очередь.

— Ты хорошо целуешься.

Сейчас отличный момент для того, чтобы выпутаться из рук Тимура и уйти. Кажется, он даже дает мне для этого время. Просто смотрит на меня, будто выжидает. Но я не двигаюсь с места. Ноги налились свинцом и приросли к полу, хотя в висках все еще пульсирует: «Вера, что ты делаешь, ты же приличная женщина и мать». Так проходят несколько бесконечно долгих мгновений. Видимо, посчитав, что я даю зеленый свет, Тимур снова меня целует и валит на кровать.

Прохлада от покрывала ощущается особенно остро. Тимур целует жадно и нетерпеливо. Он тянет вверх мой кашемировый свитер и отбрасывает его в сторону. Голая грудь снова покрывается мурашками. Тимур припадает губами сначала к одному соску, затем к другому.

Я испытываю смешанные чувства. Мне вроде как нравится, но я не могу полностью расслабиться и отдаться моменту, насладиться им. Тимур торопится. Теперь стягивает вниз мои джинсы. Сам он полностью в одежде. Я набираюсь смелости и расстегиваю одну пуговицу на его рубашке.

Дальше Тимур раздевается сам. У меня слишком сильно дрожат пальцы. Он избавляется от своей одежды, продолжая целовать меня. Не знаю, чувствует ли Тимур мою нервозность. У меня между ног ноет и горит, я определённо возбуждена. Но при этом мое тело сковано.

Айтишник отрывается от моих губ и тянется к рюкзаку на полу. Шарит в нем рукой и достает пачку презервативов. Как предусмотрительно он взял их с собой. Тимур снимает боксеры, и я смотрю на его эрегированный член. Он в меру большой и ровный. Красивый.

Волнение разыгрывается в крови еще сильнее. Я понимаю: вот он момент Х. Я в постели с другим мужчиной. Считается ли, что я изменяю Давиду? Наш штамп в паспорте еще имеет силу? Или раз я выгнала Давида из дома и не хочу больше быть с ним, то я свободна?

Мы ведь можем вообще никогда не развестись, чтобы не дербанить компанию. Номинально оставаться мужем и женой, а сами каждый своей жизнью жить. Это слишком сложные вопросы, я подумаю о них в другой раз.

Тимур раскатывает презерватив по члену. Я поворачиваю голову к потолку, шумно выдыхаю. Он стягивает с меня трусики и отбрасывает их в сторону.

— Ты одна из самых сексуальных девушек в моей жизни, — нависает сверху. — Это голая правда.

— У меня никогда не было секса ни с кем, кроме моего мужа. Это голая правда.

Издав смешок, Тимур ложится на меня. Снова целует губы и раздвигает мои ноги. Он входит сразу. Я достаточно мокрая и возбужденная, чтобы он быстро в меня проскользнул. Он начинает двигаться быстро. Внизу живота очень тепло и приятно. Это, оказывается, не страшно — заниматься сексом с другим мужчиной. Ужасно непривычно, странно, нервно, но не страшно. И приятные ощущения тоже есть.

Тимур садится на колени, придерживает меня за талию и начинает снова двигаться. Он смотрит на меня, любуется, гладит ладонью тело. Я не могу выдержать его взгляд, поэтому прикрываю глаза и чуть поворачиваю голову в бок. Мне нравится, мне хорошо. Но я не могу расслабиться и до конца отдаться моменту. Закрываю глаза и стараюсь сосредоточиться на ощущениях, больше ни о чем не думая.

Мы сменяем несколько поз. Не знаю времени, но по ощущениям занимаемся сексом долго. Тимур хороший любовник и много делает для удовольствия девушки. Я думаю, другая на моем месте, по-настоящему влюбленная в него, получила бы пару оргазмов точно. Тимур действительно молодец. Но мне так и не удается до конца расслабиться и насладиться сексом с Тимуром.

Глава 22. Нет чувств

Я лежу на кровати в темной комнате рядом с Тимуром. О чем я думаю? Да ни о чем, если честно. Как ни странно, нет никаких мыслей и сожалений, не хочется посыпать голову пеплом. Но в то же время и радости нет.

— Ты не кончила, — это не вопрос, а констатация факта.

— Да, — голая правда.

— Тебя что-то беспокоило?

— Нет, просто ты плохо старался.

Это ложь. Пацан старался хорошо. Тимур поворачивает на меня голову. Я не смотрю в ответ, но щекой чувствую его возмущенный взгляд. Кажется, он ни разу не слышал от девушек ничего подобного. Меня разбирает смех. Я начинаю хохотать. Тихо, но в гробовой тишине комнаты кажется, что громко.

— Нервный смех, — выносит вердикт. — Значит, тебя все же что-то беспокоило.

Отсмеявшись, сажусь на постели. Пора возвращаться назад, пока Давид не начал искать меня с поисковым отрядом и собаками. Я выскочила из домика, не взяв с собой телефон.

Я нахожу на полу свою одежду и принимаюсь одеваться. Затылком чувствую внимание Тимура. Когда я застегиваю джинсы, он подскакивает с кровати и натягивает трусы. Идет проводить меня до двери.

— Я приглашаю тебя на свидание, — заявляет. — Как насчет понедельника после работы?

Я задумчиво гляжу на пацана. Почему-то его предложение о свидании меня немного удивляет. Меньше всего я сейчас думаю о повторной встрече с ним. И уж тем более об отношениях, если он имеет в виду их.

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем ты приглашаешь меня на свидание?

— Во-первых, ты мне нравишься. Во-вторых, я хочу, чтобы ты со мной кончила.

Ухмыляюсь.

— Я еще не знаю, какое у меня планы на понедельник. Пока.

Я выхожу из дома быстрее, чем Тимур успевает сказать что-то еще. Оглянувшись по сторонам и никого не увидев, шагаю по неосвещенному газону в прямо противоположную сторону, где находится мой домик. В ресторане еще горит свет, а за панорамными окнами виднеются люди. Когда я вхожу в дом, сразу натыкаюсь на встревоженного Давида.

— Господи, Вера! Я тебя обыскался! Где ты была?

Давид в джинсах и куртке. Даже не разулся. Выглядит испуганным и встревоженным. Я гляжу на мужа и... ничего не чувствую. Специально долго гляжу, прислушиваясь к собственным ощущениям. Нет ничего. Ни чувства вины, ни угрызений совести. Но в то же время нет радости и ликования от того, что отомстила. Хотя секс с Тимуром не был намеренной местью Давиду. Я отдалась айтишнику не потому, что хотела досадить и причинить боль мужу, а потому что сама захотела близости с Тимуром и не увидела ни единой причины сдерживать себя.

— Что ты молчишь, Вера? Это просто кошмар какой-то. Я везде тебя искал, в лес ходил. Где ты была?

Должна ли я сказать Давиду голую правду?

«Я тебе изменила. Прости».

Признание крутится на кончике языка, но вслух не вырывается. Я пытаюсь призвать себя к совести, к чувству вины. Однако ничего нет. Вообще ничего. Как будто мое сердце превратилось в камень и больше не способно испытывать чувства. Как будто я стала роботом.

— Я гуляла, а теперь иду спать.

Я обхожу все еще перепуганного Давида и скрываюсь в спальне. Под дверью Майи не видно света, значит, дочка тоже спит. Раздеваюсь и ложусь в холодную постель. Муж заходит через несколько минут. Тоже раздевается. Наблюдаю за этим в темноте. Ловлю себя на том, что во мне больше не поднимается возмущение от того, что мы будем спать в одной кровати. Мне по фиг.

Давид ложится рядом со мной. Под одно одеяло. Здесь оно большое. Но не прикасается ко мне, хотя я на сто процентов уверена, что хочет.

— В понедельник я подам на развод, — тихо говорю.

Давид шумно вздыхает, я жду еще какой-нибудь реакции, но ее не следует. Он, наверное, думает, что я не серьезно. Но я серьезно.

Глава 23. Развод

В понедельник утром я еду не на работу, а в суд подавать на развод. Долго смотрю на здание, стоя у входа, пока не замерзаю настолько, что перестаю чувствовать пальцы ног. В помещении тепло, но меня бросает в озноб еще сильнее. По позвоночнику гуляют ледяные мурашки.

Мне не верится, что это правда. Не верится, что это действительно происходит со мной. Я еще помню наши счастливые будни и вечера втроем: я, Давид и наша дочка. Майя до сих пор пребывает в счастливом неведении. Но вернуть счастливое прошлое невозможно. Наша жизнь больше не будет, как прежде. Я не могу простить Давида. А сможет ли он простить меня? Думаю, нет, хоть и сказал, что разрешает изменить ему в отместку.