Эми Лорин - Сила и соблазн
В одно мгновение бурные эмоции, охватившие Тину, стали сильнее ливня, хлеставшего в окно. Сжигаемая страстью, какой она никогда прежде не испытывала, Тина судорожно ощупывала грудь и руки Дирка, движимая желанием ощутить все его тело.
А Дирк, припав к ее губам, обучал ее чувственной эротической любовной игре языков. То чуть касаясь, то резко прижимаясь, язык Дирка взрывал ее чувства сокрушительнее, чем молния снаружи разрывала облака.
– Тина! – то был приглушенный крик отчаяния. – Любовь моя, помоги мне. Останови меня – сам я не могу остановиться!
Но одновременно с этой мольбой губы его опять нашли рот Тины, а рука властно легла на ее грудь.
Прикосновение его пальцев к груди было подобно факелу, поднесенному к сухой древесине. Все тело Тины запылало огнем. Реальность исчезла, в ней поднялась волна страсти, и, слепо повинуясь чувствам, Тина потеряла контроль над собой.
Ее руки дрожали от жажды прикоснуться к нему. Тина судорожно пыталась расстегнуть пуговицы его рубашки и наконец со вздохом удовольствия почувствовала теплую кожу под шелковой материей. И ощущение ее пальцев на своем обнаженном теле лишило Дирка последних остатков самообладания.
Издав звук, похожий на рычание, Дирк схватил Тину на руки и понес к узкой кровати с пологом. У самой кровати он, словно в знак предостережения, отпустил ее – так, что она скользнула вдоль всего его напрягшегося, возбужденного тела.
– Ты все еще можешь остановить меня, любовь моя, если хочешь.
Его теплое дыхание коснулось ее уха, и Тина задрожала. Ощутив ее реакцию, Дирк, сдаваясь окончательно, застонал.
– Я не причиню тебе боли, дорогая.
Осторожно и нежно Дирк снял одежду, которая разделяла их жаждущие соединения тела. Когда они наконец оказались совершенно нагими, взгляд Дирка выразил восхищение совершенством ее тела.
– Ты так красива, – с трудом выдохнул он. – Я всегда был уверен, что ты станешь красавицей.
И, не приближаясь, он протянул к ней руки.
– Иди ко мне, любовь моя… если ты все еще хочешь.
Тина не колебалась ни секунды. Ее карие глаза излучали любовь. Она шагнула в его объятия, обвила руками тонкую талию и прижалась к нему всем телом.
Они медленно опустились на кровать, и прикосновение теплой кожи Дирка помогло Тине отбросить последние сомнения.
Постанывая под сладкозвучную песню без слов, Тина покачивалась под напряженным телом Дирка, вспыхивая желанием от звуков его охрипшего голоса.
– Не спеши, дорогая, не торопись.
Он жадно целовал ее лицо, шею. Затем потянулся языком к соску. Когда его губы сомкнулись, Тина вскрикнула от восторга.
– Ты такая гладкая здесь, – говорил он, лаская пальцем округлость ее груди, – и такая возбуждающе твердая здесь. – С нежной страстью он покусывал твердый сосок. – Я хочу целовать тебя, кусать тебя, ощутить языком каждый дюйм твоего тела.
Нашептывая это и выполняя свои желания, он доводил ее до исступления, покрывая поцелуями от груди до кончиков пальцев ног.
И все это время он отдавал дань совершенству ее стройного шелковистого тела словами, которые свидетельствовали о долго подавляемой страсти.
– Я мечтал – вернее, даже боялся мечтать – об этом с того лета, когда тебе исполнилось шестнадцать. Когда я уезжал осенью, ты все еще оставалась застенчивой, неуклюжей девочкой. Когда же вернулся на следующий год, то обнаружил юную женщину.
– О, Дирк! Да! – Это было ответом не на его слова, а на острое ощущение от его зубов, нежно впивающихся в мягкую плоть ее бедра. Извиваясь от его любовных покусываний, она не могла произнести ничего более внятного.
– Сколько ужасных ночей я провел с тех пор! – простонал Дирк.
– Я люблю тебя. Я всегда тебя любила! И буду всегда любить. – В голосе ее звучала нежность, наивность молодости – но и уверенность также.
– Я знаю, любовь моя. Я был твоим братом, защитником, лучшим другом. А теперь я должен стать твоим любовником.
– Да! – От ее ответа Дирка бросило в дрожь. – О да, пожалуйста.
Мольба, прозвучавшая в голосе Тины, заставила его прильнуть к ней всем своим длинным мускулистым телом. Найдя губами ее рот, он стал жадно впитывать ее страсть.
– Теперь я знаю, почему твои волосы такого темно-рыжего цвета, – пробормотал он. – Ты – живой огонь, моя Тина.
С величайшей осторожностью Дирк соединил их тела, успокаивая ее поглаживаниями рук и ласковыми словами.
– Больше не будет больно, любимая. Доверься мне, моя Тина.
Ее ногти впились в гладкую, трепещущую кожу на его плечах. Именно такой реакции и ждал Дирк. Движения его тела усилились, он наклонился к ее лицу.
– Гори же для меня, мой огонь.
Она подчинилась гармонии его ритма. Ее глаза закрылись от мучительного наслаждения, мощными волнами сотрясавшего тело; она послушно откликнулась на настойчивый призыв, прозвучавший в его голосе.
– Да. Да, любовь моя. Прекрасно. Восхитительно. Сейчас!
– Сейчас!
Эхо приглушенного, пятилетней давности, крика Дирка отозвалось дрожью во всем теле. Тина, захваченная воспоминаниями того давнего дня, забыла настоящее. Ее тело жаждало прикосновений единственного в мире человека. Дрожащими руками она прикрыла лицо и разрыдалась в тиши комнаты.
– Я люблю тебя. Я всегда тебя любила. И буду всегда любить. – Звук собственного голоса, подобного жалобному воплю раненого животного, вернул ее к действительности. Измученная, но впервые за пять лет ощущая себя пробудившейся к жизни, Тина раскрыла свою душу… перед собой.
«Я всегда буду любить его».
Настойчивая трель телефонного звонка разбудила ее. С трудом разлепив опухшие веки, она нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда и как она очутилась в постели… Она продолжала лежать и после того, как телефон перестал звонить.
Нахмурившись, Дирк нетерпеливо слушал собеседника в течение нескольких минут, а затем грубо прервал его.
– Черт побери, Дерек! Я просил тебя перенести эту встречу! – Не желая слушать никаких возражений от своего обычно надежного помощника, Дирк жестко добавил: – Я уезжаю. Не до конца дня. Не до конца недели, а пока сам не пожелаю вернуться. Понятно?
– Но, Дирк! Что мне сказать…
Дирк не дал договорить Дереку Сондерсу, своему честолюбивому и очень компетентному заместителю. Еще раз лаконично выругавшись напоследок, Дирк бросил трубку на рычаг. Затем откинулся на мягкую спинку кресла за своим рабочим столом и с улыбкой вернулся мысленно к телефонному разговору с Бет Харкнес.
– Ну, конечно, она здесь! – воскликнула Бет. – Где еще она может быть?
– Я подумал, что она, возможно, вернулась в Нью-Йорк, – солгал Дирк и улыбнулся с явным облегчением. – Чтобы заняться своим салоном или еще чем-нибудь.
