Джоан Хол - Уйти и вернуться
— Похоже, ты приучен к домашнему порядку заботливой мамой, — улыбнулась Алисия, оглянувшись.
Она подошла к стенному шкафу достать пальто.
— Скорее отцом, — поправил Шон. — Моя мать не уделяла дому особого внимания; затем, намеренно меняя тему, предложил: — Если ты принесешь пальто сюда, я помогу надеть его.
Алисия улыбнулась.
— В этом нет необходимости, — ответила она, влезая в рукава и застегивая пуговицы.
Ее пальцы едва заметно дрожали. Замечание Шона о своей семье показалось Алисии странным. Но задумываться об этом сейчас было недосуг. Алисия решила при случае расспросить Шона подробнее.
Вопросительно взглянув на Шона, она сказала:
— Сегодня холодно? Стоит надевать шарф, перчатки и шапочку?
Шон оценивающе осмотрел ее и отрицательно покачал головой.
— Не так уж и холодно. Возьми только перчатки, все остальное ни к чему, — и улыбнулся, берясь за дверную ручку. — Кроме того, я не заглушил двигатель машины. Надеюсь, мы не замерзнем.
Алисия кивнула и ступила за порог. После добровольного заточения в доме предвечерняя свежесть показалась ей бодрящей. Румянец, сиявший на щеках, вспыхнул еще ярче. Заботливо поддерживая под руку, Шон подвел ее к кадиллаку, припаркованному у тротуара. Алисия сосредоточенно ступала по мокрому и грязному снегу, изрезанному следами от колес проехавших прежде машин. У края тротуара громоздились сырые сугробы, наваленные муниципальными снегоуборщиками.
В салоне кадиллака было тепло и уютно. Интерьер оказался еще роскошнее, чем представляла Алисия. Мягкое сиденье с готовностью приняло ее в свои кожаные объятия, и она почувствовала себя удивительно защищенной от всех бедствий: от холодного влажного снега, сырого ветра и прошлых разочарований.
Шон вел машину, внимательно следя за дорогой. Алисия повернулась и взглянула на него.
— Мне казалось, все рестораны сейчас закрыты, — сказала она, побуждаемая желанием говорить о чем угодно, лишь бы не молчать.
Не отрывая взгляда от дороги, Шон сдержанно усмехнулся.
— Похоже, большинство из них действительно закрыты, — проговорил он деловым тоном. — Мне пришлось обзвонить около дюжины.
— И что? — спросила Алисия, удивляясь его сосредоточенному вниманию.
— Безуспешно, — кратко ответил Шон.
— И куда же мы едем? — Алисия нахмурилась.
Шон бросил на нее короткий взгляд.
— Я знаю, куда, — сказал он.
Алисия растерянно улыбнулась.
— Это что, секрет?
Шон промолчал, явно колеблясь и не решаясь ответить определенно. Его руки крепче стиснули руль.
— Ресторан в моем мотеле открыт. Мы едем туда.
— В твоем мотеле? — переспросила она.
Удивление лишило ее голос обычной мелодичности. Вопрос прозвучал резко и категорично.
Шон пожал плечами.
— В мотеле, где я живу, — пояснил он кратко. — Многие профессора предлагали мне свои гостевые комнаты, но я предпочитаю независимость. Номер в мотеле — все, что мне нужно.
— Понимаю, — протянула Алисия.
Ее охватило чувство разочарования. Она слабо улыбнулась и, вперив невидящий взгляд в пейзаж, мелькавший за ветровым стеклом, откинулась на спинку сиденья.
Ей было совершенно понятно, почему он предпочитает номера в мотелях, дававших ему чувство независимости. Шон был не только знаменитым историком, автором популярных книг, но и холостяком, которым, несомненно, интересовались многие женщины. Наверняка ему не приходилось затрачивать чрезмерных усилий, чтобы привлечь к себе внимание. И он, разумеется, пользовался расположением, на которое может рассчитывать мужчина, обладающий подобными достоинствами.
Алисия ощутила, как боль и ревность охватывают ее. Конечно, Шон абсолютно свободен и вправе выбрать любую красотку, которая пожелает разделить с ним «уютный» номер в мотеле. Но почему он выбрал именно ее? Этот вопрос мучил Алисию не меньше, чем ревность к воображаемым соперницам.
Ответ был, конечно же, совершенно очевидным. Прошлым вечером она могла показаться Шону слишком доступной. Алисия стиснула зубы, чтобы не закричать от отчаяния, подступавшего к горлу. Она никогда еще не была легкодоступной, ни для одного мужчины!
— Алисия, ты ничего не понимаешь, — кратко бросил Шон, не отрываясь от дороги. — Или понимаешь неправильно.
Мягкий мужской голос заставил ее опомниться. Вынырнув из пучины мучительных страданий, Алисия пришла в себя. Тело было словно сведено судорогой, зубы стиснуты, пальцы сплетены. Ледяное оцепенение сковало ее.
— Не понимаю? — слабо откликнулась она.
В ее голосе слышались завывания вьюги, в широко открытых глазах стояла полярная ночь.
— Черт побери, Алисия! — взорвался Шон, вцепившись в руль и нажимая на тормоз перед перекрестком, заваленным тающим снегом. — Ты не даешь мне ничего объяснить.
Его настойчивый голос притягивал внимание, проникая в самые отдаленные уголки души, охваченной разгорающимся пожаром досады и отчаяния. Алисия вызывающе подняла голову и повернулась к нему, взглянув прямо в глаза.
— Зеленый свет, — сказала она с холодным самообладанием, скрывавшим внутренний трепет.
Шон бросил рассеянный взгляд на светофор и резко тронул с места.
Последние яркие лучи заходящего солнца проникали сквозь стекла кадиллака, бросая на лицо Шона бронзовый непроницаемый отсвет. Профессиональная память услужливо предложила Алисии образ бронзовой римской монеты, на аверсе которой был нанесен профиль Юлия Цезаря, а на раверсе — Брута.
— Ты не права, — проговорил он ровным голосом.
Заходящее солнце отразилось в его глазах.
— Не права?
Алисия рассматривала его твердо и четко очерченный профиль.
— В чем же я не права?
— Я не собираюсь приглашать тебя на ужин в мотель только для того, чтобы на десерт затянуть в постель.
Его голос прозвучал резко и убедительно.
— И никогда не считал тебя легкодоступной женщиной, — выпалил он, смягчив тон.
— Спасибо и на том, — прошептала Алисия, чувствуя предательскую дрожь в голосе. — А я уж подумала, что…
Она замолчала. Горячие слезы навернулись на глаза. Пытаясь сдержать рыдания, подступившие к горлу, Алисия часто заморгала и отвернулась к окну, заметив сквозь пелену слез, что они подъезжают к мотелю, выглядевшему просто роскошно. Это был один из самых дорогих мотелей, расположенных в пригороде.
— Ты живешь здесь? — спросила она, сглотнув слезы.
Шон кивнул. Он молчал все время, пока парковал машину на стоянке, выбирая место среди сугробов. Мягко затормозив, повернулся к ней.
— Хочешь, я отвезу тебя обратно домой?
