Михаил Грушевский - 50 оттенков блондина
За столиком в маленьком кафе я стал свидетелем настоящей исповеди миллионерши. Когда я ушел, Глаша обиделась смертельно и на следующий день заполнила образовавшуюся пустоту неким Максимом. Бывший стриптизер был не чета мне – он занял место Глашиного зама, сел в мою машину и лег в нашу постель, не испытывая никаких мук совести. А через месяц исчез, прихватив все, что подвернулось под руку, и из квартиры, и из холдинга, включая месячную зарплату сотрудников (ключ от сейфа тоже был доверен ему!). «Мишка-Мишка! – вздохнула Глафира. – Как же трудно быть богатой!» Я погладил ее по голове, и она прошептала: «А ты хороший! Даже ключи от машины мне вернул!»
В телефонной книжке Глафиры я нашел номер ее первого мужа и попросил, чтобы тот ей позвонил. Я пользовался ее трубкой, и было сразу понятно, что он ожидал услышать не мой, а ее голос: «Я знаю, что ты не придешь, и все равно жду тебя!» Вариант подсказки «Звонок другу». Новый ход в игре «Кто хочет стать Блондинменом?»
Моя бывшая и ее новый
Почему в обычной жизни мы предпочитаем стабильному счастью мучения неразделенной страсти? И почему раздавленный чувством человек читателю интереснее того, кто изо дня в день ложится спать рядом с любимой женой? Закон жанра гласит: мы хотим знать, что кому-то живется еще хуже! И этот подлый закон пока никто не отменял.
Я прочитал предыдущие опусы и пришел в ужас. Создается впечатление, что я всю жизнь только и делал, что влюблялся и страдал. Но я еще и работал. Причем много, тяжело и за более чем умеренную плату. В разных фирмах, учреждениях и даже городах. Однажды карьера в очередной раз сделала резкий вираж. Мне предстояло уехать из города на неопределенный срок. Условия предлагались заманчивые, и я согласился.
Незадолго до отъезда мы с Альбертом пошли поиграть в бильярд. Играем мы плохо, но удовольствия получаем массу. И вот подхожу я к залу, смотрю, а мой друг не один. Рядом с ним маячит высокая, худая девушка. «Ты не против, – спрашивает он, – если Аня поиграет с нами?» Пожимаю плечами. А с чего мне быть против? Во шли, разделись. Приглядываюсь к Ане – что-то лицо знакомое. И вдруг она говорит: «Миш, да ладно, мы же встречались. У Мамонтовых на кухне чай пили три года назад!» Неудобно вышло, но я ее не узнал. Сделал вид, что припоминаю. Аня оказалась высокой, красивой девицей с едва заметным восточным акцентом. Ока залось, она армянка, после давнего землетрясения вместе с братьями переехала в Москву. Женщина молодая, но серьезная: экономист, главбух. Аня все время улыбалась и обыгрывала на бильярде нас обоих. От нее пахло чем-то пряно-восточным, и это привлекало. Кто бы мне тогда сказал, что это духи с феромонами! Слово за слово, партия за партией, вечер плавно подошел к концу. Мы вышли из бильярдной, и оказалось, что нам по пути.
Что обычно предлагают в таких случаях? Выпить чаю, посмотреть фотографии. Мы поднялись ко мне. Аня удивилась, что я живу на чемоданах. Пришлось сообщить – до отъезда остались считаные дни, и вещи уже уложены. Вдруг Аня расплакалась. Призналась, что любит меня уже три года, с первой встречи. Я был ошеломлен. Оказалось, она узнала о предстоящем отъезде и умолила друга подстроить встречу. Неожиданно я почувствовал себя необыкновенно уютно. Свет погас…
Многие во время секса зажмуриваются. Я занимаюсь этим исключительно с открытыми глазами. И каждый раз замечаю, как преображаются лица. Словно наружу вырывается все самое лучшее. Даже некрасивые женщины во время секса становятся красотками. Аня же, и в обычных ситуациях обаятельная, просто озаряла бессонные ночи!
Нужно ли говорить, что до отъезда мы не расставались ни днем, ни ночью? Пишу об этом и думаю: насколько же рассказ о счастливой любви преснее и скучнее, чем обычная исповедь несчастного страдальца! Ничего, потерпите, сейчас начнется!
Несколько дней спустя я со всем скарбом погрузился в купе. Меня провожала толпа друзей. Аня стояла поодаль. Мои друзья о ней не знали, проводы стали для них очередным аттракционом. Они пели под гитару, смеялись, я вместе с ними – и вдруг поезд тронулся. Я соскочил с подножки, подбежал к Ане: «Милая, мы все равно будем вместе! Я тебе обещаю!» Пряный запах ее духов летел за поездом густым шлейфом…
Я прочувствовал на себе американский лозунг: «Мы живем там, где работаем». Карьера складывалась великолепно, но сердце находилось в соседнем городе. «С любимыми не расставайтесь!» Мы расставаться и не собирались, все выходные проводили вместе. То я приезжал в Москву, то Аня ко мне. Мне запомнились эти весенние дни как удивительно солнечные и ветреные. На работе я летал как вихрь. Все вокруг завидовали, когда я как проклятый несся на вокзал, чтобы успеть купить на отходящий поезд билет. И цветы. Цветов было предостаточно. Мы по традиции дарили друг другу тюльпаны. Музыка вокруг нас была исключительно французская!
Вот мой первый приезд на свидание в Москву. Восемь утра. Поезд медленно подползает к перрону. Я, как всегда, проспал, я немыт и нечесан. Меня явно никто не будет встречать. Сейчас выпью кофе в баре и через пару часов позвоню Ане. Смотрю в окно. А там – как в песне – «целое море цветов»! Море тюльпанов… и сияющее Анино лицо! Счастливее утра не было в жизни. С тех пор все тюльпаны, попадавшиеся на пути, обязательно покупались и оседали в спальнях. Мы проводили уик-энд, как в раю. А каждое расставание было ужасным, просто кровавым. Мы плакали и клялись, что увидимся через пять дней. Иногда мне удавалось приворовать на работе один день, и тогда расставание длилось не пять дней, а четыре. Причем вечера вынужденной разлуки мы проводили с телефонными трубками в руках. Мы были удивительно несчастны и в то же время необыкновенно счастливы.
Это странное состояние продол жалось более полугода. А потом начались всевозможные передряги. Сначала из-за работы я не смог на выходные вырваться в Москву. Через неделю что-то аналогичное случилось и у нее. Мы стали созваниваться уже не каждый день. Я все еще очень любил ее, Анин голос в трубке был таким же родным, но нам постоянно что-то мешало. А потом случилось то, что случилось. Дурацкая роковая страсть вселилась в кровь, заставив забыть о том, кто я такой, где нахожусь и что было раньше…
В это время общение с окружа ющим миром, включая Аню, сошло на нет. Когда же я, жалкий и ободранный, выбрался из воронки, которая образовалась вслед за уходящей страстью, то пошел на вокзал и купил билет на поезд. Рано утром я приехал к Ане и все рассказал. Она молча заварила крепкий чай. Я заметил, что от нее больше не исходит терпкий, пряный аромат. «Бедный ты мой. – Аня обняла меня за плечи. – Я так долго тебя ждала!» Мы молча сидели на кухне, в объятии не было и намека на былую страсть.
