Дебра Диксон - Доктор Праздник
— У тебя, должно быть, все в порядке. Ни малейшего намека на морщины, — поддразнивала она.
— Значит, ты стоишь довольно далеко. — Голос его звучал тихо, многозначительно, и сам ответ был призывом.
Он не двинулся с места и не протянул к ней руки, но слова его были приглашением в объятия. Тихо и спокойно, при помощи одной лишь фразы, Дрю послал ко всем чертям все ее планы по поводу уютного и безмятежного праздника. Все, что он говорил, все, что он делал, было преисполнено скрытого смысла.
Он не собирался переступать черту, но готов был подойти к ней вплотную и даже немножко постоять на ней. Как на крыльце. Он делал ей предупреждение. И не собирался игнорировать пылавший внутри каждого из них жар или позволять ей держаться от него на расстоянии.
Она вспомнила, что много лет назад уже видела у него в глазах подобный блеск. Когда он чего-то хотел, то заранее все продумывал и терпеливо ждал. Хотел ли он выиграть в «Монополию», или заграбастать лишний кусок пирога, он заранее продумывал детали, выжидал и обретал желаемое. Она наблюдала подобное слишком часто, чтобы оставить этот блеск без внимания, но сейчас понятия не имела, как ответить на вызов, не проиграв.
Они сейчас играли на большее, чем просто сражались за контроль над отдельными районами согласно условиям настольной деловой игры; они сражались ради монополии на ее время. Дрю хотел больше своей законной доли и готов был соблазнить ее, чтобы заполучить это. Он хотел, чтобы она помогла ему создать традиции, которые окажутся долговечными; он хотел, чтобы она заложила основы воспоминаний для Ноя. И то, и другое означало, что на какое-то время она станет частью их семьи. Ей придется приходить в дом Хэйвудов рано, а уходить очень поздно.
И по ходу дела у нее появятся собственные воспоминания, а когда Рождество закончится, ей придется либо покинуть маленького мальчика, которого уже один раз бросили, либо рискнуть влюбиться и связать себя навек.
Если она позволит Дрю соблазнить себя, заставить ее заботиться о нем и Ное, то на будущее у нее не будет выбора. Победит чувство вины и направит ее прямо в узилище, миновав табличку с надписью «Выход». Единственной надеждой избежать ситуации, где победа исключалась, было побороть влечение к Дрю.
Стоя от нее на расстоянии всего полуметра, он наблюдал за ней и ждал, когда же она выбросит кости на кон. Тэйлор молча проклинала читавшееся в его глазах безграничное терпение, пока не забрезжила идея. Абсолютно блистательная идея. Стоило Дрю проявить желание приблизиться к ней, как она поставила бы на его пути Ноя. Как сейчас.
— Разве ты не хотел, чтобы я познакомилась с Ноем?
Столь невинный внешне вопрос на короткий момент пробудил у него во взгляде чувство вины. Он подозрительно поглядел на нее, но красота ее плана заключалась как раз в том, что жаловаться ему было не на что. Весь смысл ее пребывания здесь сводился к Ною.
— А как же, хотел. Сюда.
Дрю двинулся по направлению к кухне, а она пошла за ним следом, классифицируя интерьер точно так же, как она анализировала двор. Потолок — добрых три с половиной метра. Позор, что у Дрю не найдется украшений на большую елку. Она представила себе, как бы выглядела комната, если бы у огромного фасадного окна стояла могучая ель. Лампочки горели бы ровным светом, раскрашивая ночь.
Когда она остановилась перед камином, сосредоточив внимание на тяжелой, деревянной каминной доске, Дрю сказал:
— На кухне тоже есть камин. Я даже не знал, где повесить чулок для Ноя.
— Чулки. Во множественном числе. И еще один для себя.
— Чтобы ты туда насыпала уголь? — Уголок его губ дернулся вверх.
— Я, по правде говоря, имела в виду щепу и золу.
— И это, по-твоему, справедливо? Разве я такой уж плохой? — Дрю подошел к камину и встал рядом с ней, облокотившись на доску я радуясь тому, как расширились ее глаза, пусть даже чуть-чуть. — Пока еще.
— Поспорим? — пробормотала она, отойдя в сторонку и засучив рукава.
Дрю задумался и задал себе вопрос, когда же она поймет, что разрушение ею моментов интимности не заставит его отступать. Это лишь усиливало напряженность — между ними и обостряло взаимное влечение до предела. И когда она отошла на достаточное расстояние и почувствовала себя уютно, он, убедившись, что она внимательно наблюдает за ним, стал закатывать рукава своего свитера, чтобы проверить сложившуюся у него в голове теорию относительно Тэйлор Марии. В точку. Она мигом поняла весь смысл столь демонстративного жеста.
— Что-то не так, Мышка?
— Да нет. Ничего, — мягко и поспешно проговорила она, чтобы скрыть осознанный ею факт, что Дрю Хэйвуд читает ее, точно открытую книгу.
«Великолепно! — подумала Тэйлор. — С каждым мигом задача все более и более усложняется». Он каким-то образом узнал, что если она закатывает рукава — значит, она сильно нервничает. И как только ему удастся поставить ее в очередной раз в неловкое положение, он сразу же об этом узнает, если она не сумеет мгновенно искоренить эту свою давнюю привычку. Что маловероятно. Тем более, если учесть, что Дрю наверняка потратит уйму времени на то, чтобы ставить ее как раз в те самые ситуации, когда закатывать рукава будет для нее обязательно.
— Кстати, насчет чулок, — поспешно проговорила она. — Причина по которой надо вешать два чулка, заключается в том, что не существует более удручающего зрелища, чем висящий у камина один-единственный чулок. Теперь насчет выбора камина. Вешать надо на том, который ближе к елке. Но если хочешь, можно украсить и камин на кухне. Только не будем вешать чулки там.
— А почему?
— Чтобы не сбивать с толку Санта Клауса и не заставлять его тратить больше угля, чем следует.
— Тэйлор, дорогая, да ты сама Эмили Пост в отношении рождественского этикета! Теперь тебе ясно, почему ты тут так необходима?
Она пропустила его мимо себя и позволила следовать на кухню без каких-либо замечаний или поправок с ее стороны. Истинный вопрос заключался не в том, нужна ли она им, а в том, нужны ли они ей. Ибо ответ представлял собою «НЕТ» заглавными буквами. Ей нужно заниматься собственной жизнью, а не чужой. Тэйлор Бишоп никому не была мамой. Хватит с нее.
Когда они добрались до кухни, Тэйлор застыла в дверях, как парализованная, мигом припомнив другого маленького мальчика, который точно так же тихонько рисовал на кухонном столе, пристроив колени на стуле с прямой спинкой, с предельно сосредоточенным выражением лица. Так рисовал, когда был маленьким, Майки, точно так же, как и Ной, оттопырив мягкое место в процессе труда над собственным творением. Видеть эту маленькую светлую головку и то, как он выпячивает вперед нижнюю губу, а потом втягивает ее назад в рот и закусывает передними зубами, было все равно, что вновь лицезреть кусочек детства Майки.
