В разводе. Бывшие любимые (СИ) - Грин Анна Кэтрин

— Тебе как казалось, что я на это пойду, ты поэтому объявился через полгода? Типа перебесилась, успокоилась и, значит, готова на любые твои условия?

— Вика, хватит, не надо со мной играть в доморощенного психолога. Ты же прекрасно знаешь, что такие игры меня никогда не прельщали.

— А я с тобой не играю, я с тобой общаюсь. Ты же так хотел разговоров каких-то, по ночам звонил, выл в трубку о том, что обманул. Олежа, а в чем ты обманул? В том, что ты меня любил? Да, ты обманул, в своей жизни ты никого кроме себя не любил, ты даже детей своих не особо любишь. Они у тебя есть и есть, чисто как показатель статуса самодостаточности, возможностей своих. Это же очень красиво хвастаться, что у тебя сын безумно талантливый специалист, или то, что у тебя дочь, скорее всего, будет с красным дипломом. Умница, красавица, а вот ещё младшая. Самая настоящая принцесса, которая в своём возрасте безумно талантлива. Тебе же это все нужно только для показателя твоих возможностей, но никак не из любви.

— Прекрати. Чем больше ты на меня сейчас давишь, тем сильнее ты заставляешь меня ударить впоследствии.

— А как же ты ударишь? Суд купишь, чтобы детей с тобой оставили, да? — Спросила я самое очевидное и то, где была моя болевая точка. Мне действительно казалось, что все будет ужасно. Если он захочет пересмотреть ситуацию с разделом имущества, либо он захочет забрать какую-то недвижку, это вообще для меня ни разу не страшно. А вот тот факт, что он захочет и купит несколько судов в деле о том, с кем будут жить дети, это да, это единственная моя незащищённая сторона.

— А знаешь что, Вика? Я просто сейчас смотрю на тебя и не узнаю. Понимаю, что, наверное, погорячился с тем, что к тебе там кто-то яйца подкатывает. Ты же, блять, сразу кастрируешь ещё на подлёте. Ты за двадцать лет меня умудрилась подкастрировать…

— И как, как я это делала, — оскорбившись, уточнила я, потому что не понимала, что сейчас говорил Олег.

Во мне на данный момент кипели мои худшие качества, которые я никогда не проявляла в своей семье, ни один из детей никогда не скажет, что я была с ними неоправданно жестока или позволяла себе чего-то лишнего. И Олег не мог этого сказать, потому что весь брак рядом с ним была спокойная, мягкая, нежная жена. И то, что сейчас я была похожа на бешеную волчицу, у которой пена со рта стекала клоками, виноват только он.

Я как будто бы разбудила свою собственную бездну. Эти мои злые слова не что иное, чем стая бешеная, голодная, из этой бездны вылезшая.

— Ты просчитался, Олег. Через полгода я не успокоилась, через полгода я тем более никак не смогу закрыть глаза на то, что со мной происходило, и уж точно я не возьму тебя за руку и не скажу: ну ты трахайся с кем хочешь, главное из семьи не уходи. Уходи, честное слово, уходи. Ты мне напоминаешь очень сильно Чезаре Борджиа.

Олег дёрнул подбородком, не понимая, о чем я говорю. Я все-таки шмыгнула носом, потому что у прочности стали тоже есть свой предел.

— Имея самые внушительные показатели в начале жизни, он умудрился все феерично продолбать, — ну, это краткая сводка, скажем так, тезис. — Так и ты. Ты умудрился все продолбать. И тем, что ты сейчас здесь вьёшься вокруг меня, стараешься что-то доказать, как-то поставить подножку, я прихожу к выводу, что ты собака на сене, сам не «ам» и другим не дам. Тебе не понравилось, что какой-то там владелец агентства недвижимости сидит, улыбается мне, а ты о чем думал, когда уходил? Ты о чем думал, когда другую трахал, пока я тебя ждала с командировок. Мы в равноправном мире, теперь я хочу построить свою жизнь.

И это было последней каплей, потому что Олег резко качнулся вперёд, перехватил меня за руку, второй рукой впился мне в шею, сжимая пальцы опасно на сонной артерии, и, дрожа всем телом, произнёс.

— Хрен тебе. А не других мужиков! Трахаться направо и налево есть право только у сильных мира сего, а ты, как любая женщина, сидишь и молчишь. Ты даже после развода мне принадлежишь, поэтому не думай себе, что развелась и свободна. Нихрена ты по-прежнему моя собственность!

Глава 19

Я гулко сглотнула, стараясь вытянуть шею как можно сильнее, чтобы пальцы Олега не давили.

В его глазах бушевала та самая бездна, которая только что была у меня.

Мне казалось, что если не я, так, Олег сейчас сорвётся.

Сорвётся и до конца доведёт своё дело, задушит меня к чёртовой матери.

Я тяжело задышала, грудь стала вздыматься.

Олег дёрнулся, стараясь перехватить меня, но это была его ошибка, потому что я в этот момент оттолкнулась и перенеся вес на одну ногу, сделала выпад вперёд.

Зубы клацнули у него на носу, и муж заорал:

— Больная!

Его пальцы автоматически разжались. И выпустили меня, а я, оставив на зубах у себя скальп с его носа, плюнула на пол и хрипло произнесла:

— Пошёл вон, ещё раз посмеешь ко мне прикоснуться, я тебе не только нос откушу, я тебе голову оторвать смогу, честное слово, Олег, каким бы ты ни был мужем хорошим, в прошлом другом, любовником идеальным, сейчас ты всего лишь предатель. Предатель, изменник и даже не хороший отец. Пошёл вон к чёртовой матери, Олег, и, упаси боже, через несколько дней у меня на столе не будут лежать результаты твоих анализов. Я такое дерьмо со всего дна подниму, что ты ещё будешь икать и вспоминать о своей послушной бывшей жене.

Я это хрипло выдохнула, перехватила ручку двери, толкнула её наружу и сделала шаг в сторону.

— Пошёл вон, Олег…

— Ты мне нос сломала, — выдохнул муж, зажимая переносицу.

— Не ври. — Протянула я зло. — Если б я хотела тебе сломать нос, я бы тебе в него переносицей ударила, но никак не просто клацнула зубами.

— Больная, — выдохнул Олег, и я в этот момент не выдержала, перехватила его за локоть и толкнула в сторону выхода. — Не смей так со мной. Я в своём доме. В доме, купленном на мои деньги.

— Я сейчас ментов вызову. Честное слово, Олег, мне уже будет глубоко плевать, что ты мне говоришь, как у нас складываются отношения, что мы будем делать с детьми… Если ты посмеешь оплатить Веронике путёвку, я поселюсь в твоём кабинете рабочем и каждый божий день буду серебряным долото вышибать тебе мозг. Мой ребёнок, моя дочь никуда не поедет одна, тем более в арабскую страну, тем более в компании своих подружек, если ты не складываешь два плюс два, тогда это сделаю за тебя я. Никто в моей семье не будет вести беспорядочные половые связи. Именно поэтому ты из этой семьи нахрен вылетел, как пробка из бутылки с шампанским.

Олег качнулся. Опёрся рукой о косяк, двинул челюсть вперёд, вскинул подбородок.

— Ох, я тебя выпорю Вика, богом клянусь, я тебя буду пороть до тех пор, пока ты не научишься язык держать за зубами.

— Вон, я тебе сказала, — затрясло меня в неконтролируемой злости. — Вон.

Олег вышел за дверь, а я дёрнувшись следом, быстро закрыла её, тяжело задышала, приваливаясь к деревянному полотну изнутри.

Господи… Если бы не это все, я не знаю, что бы произошло. Я не знаю, что бы сделал Олег, какая у него цель была: напугать меня или что?

Сознание бултыхалось в голове, словно воздушный шарик в тазике с водой.

Стеша протопала из своей комнаты, выскочила в коридор и, приоткрыв ротик, тихо уточнила:

— А папа где?

— У папы появились неотложные дела, родная, — Произнесла я, стараясь прийти в себя, выровнять дыхание, успокоиться, хоть что-то сделать.

— Но я… — тихо заметила Стеша, и я поняла, что её это безумно огорчило. Совладав с собой, я сделала шаг назад. Медленно опустилась на корточки, взяла дочку за руки.

— Родная, ничего страшного. Мы с папой договорились, что на следующие выходные вы будете вместе. Он, правда, просил передать, что очень, очень соскучился и будет ждать вашей встречи.

Он был для меня с виду плохим отцом, а Стеша его любила. И он у неё образец мужчины. Я не хотела, чтобы младшая дочь разочаровалась в нём так же, как и старшая.

Хоть у кого-то в этой семье должно все пойти правильно…