Кейт Перри - Проект "Папа"
– Вы, вероятно, ломаете голову, зачем я звоню...
Ха!
– Я увидел вас и понял, что вы именно тот человек, которого я искал. Вы не могли бы мне позировать?
– Позировать? – Я тут же вообразила себя в весьма пикантной позе. – Я не знаю, что про меня рассказывал Люк, но я не любитель извращений в сексе.
Гэри захохотал так громко, что я отодвинула трубку подальше от уха, чтобы не оглохнуть.
– Боже, вы уморительны! Никаких извращений, – сказал он, тяжело дыша, – я просто хочу написать ваш портрет.
– С чего бы это? – То есть я, конечно, не уродина, но не из тех женщин, о которых поэты слагают оды. Хотя, конечно, неплохо выгляжу в своих деловых костюмах.
– У вас потрясающе интересное лицо. Ваши глаза... Я очень хочу попытаться уловить эту смесь невинности и шаловливого блеска.
– Не знаю, что вам говорил Люк, но у меня мало времени. Особенно сейчас, последние несколько недель. – Когда Лидия даст мне должность ее заместителя, я буду очень занята.
– Я не отниму у вас много времени. Мне только нужно сделать несколько предварительных набросков, которыми я позже буду пользоваться, рисуя картину.
Я нахмурилась, припомнив одну из его работ.
– Но я не буду похожа на большой пузырь из брызг на белом фоне?
Спустя пару минут, все еще громко смеясь, он повесил трубку. Я где-то читала, что смех может излечить любую болезнь. Гэри, должно быть, один из самых здоровых людей на земле.
Я открыла календарь и записала время и место нашей встречи. Он рвался поскорее начать, поэтому я согласилась встретиться с ним в воскресенье в одиннадцать утра.
Когда я сохранила эту запись, телефон снова зазвонил. Я мысленно вздохнула.
– Отдел исследований. Кэтрин Мерфи.
– Привет, пипетка. Как дела?
– Ты не хочешь придумать для меня какое-нибудь другое прозвище, получше? – насупилась я. – Почему бы не называть меня Женщиной-Кошкой или как-то в этом роде? Это звучит намного героичнее.
– Пипетка – больше подходит. Особенно если учесть, какое поручение дала тебе твоя начальница.
– Хм!
– Это что-то новенькое! Обычно, когда тебе что-нибудь от меня нужно, ты не ворчишь.
Ах да! Я забыла.
– Ты ведь знаешь, как высоко я ценю твою дружбу...
– Тебе нужно еще несколько простофиль для твоего списка?
– А что, если я просто хочу насладиться твоим обществом?
– Кэт, – фыркнул Люк, – ты месяцами не звонишь мне, чтобы просто встретиться!
Да, признаю свою вину. Он прав. Я дерьмовый друг. Я тут же поклялась, что как только получу новое назначение и прибавку к зарплате, сделаю для Люка что-нибудь приятное, показав ему, как много он для меня значит.
Я кашлянула.
– Значит, ты не составишь мне компанию сегодня вечером? После многозначительной паузы я услышала его вздох.
– Нет, составлю. Видит Бог, с тебя нельзя спускать глаз!
– Спасибо, Люк. – Какое облегчение! – По канонам всех религий, включая христианство, ислам и язычество, тебе после смерти воздастся за твои добрые дела!
– Я просто счастлив, – проворчал Люк. – Встречаемся на перекрестке Маркет-стрит и Октавия, в восемь. И захвати свое грязное белье.
– Грязное белье? – скривилась я.
– Ты мне доверяешь?
Черт, я ненавижу, когда он меня об этом спрашивает!
– Да!
– Тогда приходи туда. Не опаздывай. – Он повесил трубку раньше, чем я смогла задать еще какие-нибудь вопросы.
Белье? Что он задумал? Заставить мужчин повиноваться при помощи моего нижнего белья?
Потрясающе! Я тряхнула головой, избавляясь от этой воображаемой картины, и вернулась к своей скучной работе.
Дополнительное поручение Лидии серьезно отразилось на моих обычных обязанностях, и у меня скопилась огромная масса работы, которую нужно было подогнать. Мы только что начали отчет для одного производителя шоколада, и гениям маркетинга с верхних этажей срочно потребовалась история пасхального зайца для воплощения какой-то замечательной идеи.
Я по шею зарылась в старинные предания (оказывается, в Соединенных Штатах начали праздновать Пасху только после Гражданской войны), как вдруг меня отвлек стук в дверь.
В эру сотовых телефонов и электронной почты в мою дверь никто не стучался. Поэтому, когда это случилось, я не знала, что делать, и уставилась на дверь, будто у нее вдруг выросли фанерные руки.
В проеме двери показалась голова.
– Привет, Кэтрин. Ты занята?
Я, нахмурившись, смотрела на Ребекку. Сейчас ведь разгар рабочего дня – конечно, я занята!
– Тебе что-нибудь нужно?
Ребекка проскользнула внутрь, и поскольку сесть ей было некуда, она закрыла дверь и прислонилась к ней.
– Как идут дела?
– Нормально.
Ребекка была рабыней... то есть секретарем отдела управления. Она почти никогда не разговаривала со мной и еще реже заходила в мой чулан-кабинет. Она из тех, кто стелется перед мужчинами или дамами поважнее ее, вроде Лидии, а на нижестоящих поплевывает. И на меня тоже. Сам факт ее присутствия в моей каморке вызвал у меня подозрения.
– Я слышала, у тебя сегодня была встреча с Лидией? – улыбнулась она.
– Да, – улыбнулась я в ответ.
– Ну, – она поправила юбку, слишком короткую для работы в офисе, хотя я была готова биться об заклад, что эта работа приносит ей неплохой доход, – и о чем вы говорили?
– Об одном исследовании, которое она поручила мне, – осторожно ответила я. Меня не проведешь, Ребекка пришла, чтобы что-то разнюхать. Только непонятно, для чего? Кому есть дело до того, что Лидия хочет заполучить сперму?
– Какое именно исследование?
Ее юбка просто случайно задралась, демонстрируя ножки?
Я хлопала глазами. А потом задохнулась. Она же флиртует со мной! Сначала барменша, теперь Ребекка. Чем это я вдруг стала привлекать женщин?
Может, я испускаю какие-нибудь особые феромоны?
– Ты знаешь, что те химические вещества, которые привлекают нас в других людях, главным образом сосредоточены в выделениях потовых желез?
Ее глаза расширились. Ого! Надеюсь, мой интеллект не возбудит ее еще больше. Действительно, интеллект – одна из самых привлекательных моих черт.
Мне нужно пресечь это в зародыше, прежде чем у нее сложится превратное мнение обо мне.
– Ребекка, я ходила в один клуб несколько дней назад. Там была очень милая барменша. Тебе следует с ней познакомиться. – Я написала название и адрес бара на листочке бумаги и протянула ей. – Она просто куколка, тебе понравится.
Ребекка уставилась на листок весьма озадаченно. Я ободряюще улыбнулась ей. Трудно открыто признавать свою сексуальную ориентацию, даже в наше время и в нашем возрасте. Люди склонны осуждать других. Я добавила еще немного сочувствия во взгляде.
Она вышла из моего кабинета потрясенная. Вероятно, ошеломленная моим пониманием.
