Эрин Пайзи - В тени замка
— Папуля, — сказала она, увидев чемодан, — ты куда собрался?
— Уезжаю. — Слезы накатились на глаза. — Уезжаю потому, что твоя мама будет счастлива без меня. Я ей не подхожу. Но у тебя все будет в порядке. Я хочу, чтобы ты много занималась. Поступишь в колледж, сделаешь карьеру. Я тебя очень люблю, но не могу здесь остаться. Случилось так, что твоя мама и я не можем больше быть вместе. Я не хочу, чтобы ты страдала, видя наши размолвки. А так мама будет жить своей жизнью, а я своей.
Бонни тихо плакала, пока он говорил. Она не знала, что сказать.
— Но я не могу жить без тебя. Не могу! Теперь они плакали вдвоем.
— Это самое лучшее, что я могу сделать, Бонни. Я уеду, и в доме будет все спокойно. Однажды ты поймешь, что я имею в виду.
Он поднял ее на руки и крепко прижал к себе, потом опустил и пошел по дорожке. Бонни слышала стук его удаляющихся шагов. Она слышала, как хлопнула калитка. Она видела в последний раз спину уходившего отца, несшего свой чемодан. Бонни стояла, не шелохнувшись… Всю свою остальную жизнь она будет искать человека, с которым бы ей было так тепло, как с отцом.
Лора наблюдала за ними обоими через окно. Затем позвала дочь:
— Бонни, иди сюда. Ты можешь простудиться.
Девочка повернулась, вошла в дом, и ни слова не говоря, стала подниматься наверх.
— Ты не хочешь узнать, почему ушел твой отец? — спросила Лора.
Бонни покачала головой.
— Просто мы его мало любили. Если бы любили по-настоящему, он бы не ушел. — От этой ужасной мысли она разрыдалась и убежала в свою спальню.
Глава 6
Для Бонни, живущей теперь только с матерью, жизнь превратилась в сплошной кошмар. Никак не заживала рана, которую нанес ей уход отца. Лора не скрывала свое пьянство от дочери.
— Маленькая дрянь, — в пьяном угаре злобно шипела на нее мать. — Убери-ка здесь как следует. — Затем била ее.
Бонни очень стеснялась матери, чтобы приводить домой своих друзей. Ее единственным успокоением была школьная подруга Мици, девочка из дружной еврейской семьи, жившей на Бейли-стрит.
— Если у тебя нет семьи, у тебя нет ничего, — говорила обычно мама Мици, прижимая Бонни к себе. — Пойдем, детка. Я тебя покормлю. — Ущипнув девочку за щечку, она вела ее в теплую ароматную кухню, где всегда что-нибудь пекла бабушка Мици. Эти моменты Бонни помнила хорошо.
Частный детектив, которого нанял Джеймс, постоянно следил за домом. Через него Лора пыталась узнать, где ее муж. Она даже пробовала его соблазнить, чтобы разузнать что-нибудь о Джеймсе. Но он отказывался от всех ее предложений, и говорил только, что мистер Фрейзер регулярно высылает деньги. Лора держала слово, которое дала Джеймсу, из-за страха потерять единственную статью дохода. У нее было множество мужчин, но она никогда не приводила их домой. Часто, когда матери по ночам не было дома, Бонни со страхом ждала той минуты, когда стукнет дверь и она услышит пьяные шаги матери. Лора обычно шла на кухню. Иногда она буквально повисала над раковиной, и ее рвало. Иногда она произносила перед Бонни целую речь, обвиняя дочь в том; что та разрушила всю ее жизнь. Девочка обычно молчала. Она знала, что с матерью спорить бесполезно, это ее только бесит.
Бонни решила, что она будет много заниматься и после школы уедет. Время от времени у нее появлялось смутное чувство любви к матери. Девочка лежала в постели и вспоминала те старые добрые времена, когда они были счастливы. Она вспоминала, как они с матерью играли и та рассказывала ей что-то. Теперь она видела, как сильно алкоголь изменил Лору. Когда она уходила к какому-нибудь мужчине, грубому и жестокому, то возвращалась домой вся избитая, иногда даже в крови. Несколько раз она приходила с разбитым носом. Теперь выражение ее лица потеряло всякую невинность.
Однажды Лора заявилась домой с разорванным ртом, без двух передних зубов. Бонни укоризненно покачала головой:
— Не знаю, зачем ты это делаешь, мама.
— Ты не знаешь, дерьмо, — Лора почти утратила женский облик и нормальный человеческий язык. — Твой гадкий папаша оставил мне тебя воспитывать. Что тебе надо от меня? Чтобы я преподавала в воскресной школе?
Бонни существовала как бы в двух совершенно разных мирах. В школе она была примерной ученицей, с Мици, в ее доме на Бейли-стрит, она была очаровательной девочкой с хорошими манерами.
— Она будет прекрасной женой, — качала головой миссис Абрамович. И глядя на сына Арона, добавляла: — Если только не белоручка.
Мици смеялась над матерью:
— Не бойся за Арона. Он никогда не женится на белоручке. Они не умеют готовить, а куда он денется без мацы?
Уходя с Бейли-стрит, Бонни попадала в другой мир. Она приходила домой, когда матери уже не было. Бонни оставляла учебники на столе и начинала наводить порядок. Всюду валялись груды грязного белья, на столе стояли горы немытой посуды, все пепельницы были наполнены окурками… Казалось, мать делает все специально. Когда Бонни приводила все в порядок, то садилась за уроки.
В пятнадцать лет Бонни была выше матери и очень походила на свою бабушку Августину. Девушка росла застенчивой и замкнутой, но, если требовалось, могла и постоять за себя. Лора часто била Бонни, но так, чтобы детектив этого не заметил. Избиения прекратились, когда однажды Бонни сказала матери:
— Если ты меня еще тронешь, я уйду из дома.
Лору шокировала твердость ее голоса.
— Где ты возьмешь деньги?
— Я уйду к Мици, брошу школу и найду работу.
Лора разревелась:
— А кто будет заботиться обо мне? Я буду совсем одна. Сначала твой отец бросил меня, теперь ты грозишься уйти. А что будет со мной?
Бонни почувствовала свою вину.
— Я тебя не брошу, мама. Но прекрати бить меня. Я этого не заслуживаю.
— Извини, дорогая, извини, — сказала Лора, утирая нос. — Идем, выпьем.
Бонни покачала головой.
— Нет. Я никогда не буду пить. Посмотри, что стало с тобой.
Лора разозлилась. «Ладно, неважно», — решила она и пошла на кухню, где открыла бутылку виски.
Бонни добилась значительных успехов в учебе: она с отличием закончила школу. На лето она собиралась найти работу, а потом поступить в университет. «Через неделю я уеду из Мерилла, — говорила она себе. — Закончив университет, я начну свою жизнь».
Когда Августина увидела почерк на конверте, она разорвала его, дрожа от нетерпения. Письмо было из Гонконга.
«Дорогая мама, я передаю это письмо с католическим священником, который перешлет его тебе. Врачи говорят, что жить мне осталось недолго. Я уже умру, когда ты получишь мое письмо. У меня рак, скоротечная форма. Но пишу я не для того, чтобы ты волновалась, а чтобы сказать, как сожалею о том, что тогда не послушался тебя.
