Юрий Каменецкий - Мелочи жизни
— И вы все это запомнили? — усомнился он.
— Надеюсь.
Милиционер покачал головой.
— Так, так... «А», тире, милл., долл». Ну хорошо. «Милл»— надо понимать — миллион. «Долл» — это, конечно, доллары. А что такое «А»?
Анна Степановна неуверенно пожала плечами.
— Допустим, Англия, — предположил Зубков.
— И что тогда получается?
— Получается, Англия — миллион долларов. — Анна Степановна поежилась.
Милиционер хмыкнул.
— Продолжим. Дальше «Ф» — Франция — два миллиона долларов.
— А может, это Финляндия? — несмело перебила Анна Степановна.
— Или Филиппины. — Милиционер пристально посмотрел на женщину. — Во всяком случае «Ш», я думаю, не Шри-Ланка.
— Почему?
— Потому что. Мне кажется, что это Швейцария. Хотя... — Зубков вдруг снова захрипел, откашлялся, продолжил: — Анна Степановна, а вы ничего не перепутали?
— Нет, нет! Все точно вам нарисовала! Здесь еще «б» есть. Маленькое такое. Видите?
— Вижу. Тьфу ты, черт! Ну конечно! «Ш» большое и «б» маленькое! Это же Швейцарский банк! Шесть миллиардов в Швейцарском банке?! — Милиционер ошалело посмотрел на Анну Степановну. — Вы меня не обманываете?!
Женщина презрительно фыркнула.
— Выходит, что в этом древнем папирусе Семнадцатого съезда партии содержались тайные сведения о вкладах в иностранные банки?
— Выходит, — почему-то обреченно вздохнув, ответила Анна Степановна.
— Хорошо, — неожиданно жестко произнес Зубков. — Тогда, гражданка Кузнецова, вам придется ответить на мои вопросы! Начнем...
Казалось бы, телефон всегда звонит одинаково. И все же Маша сразу поняла, кто был на том конце провода.
Подошедшая к аппарату Юля протянула трубку матери.
— Тебя.
— Кто? — механически спросила Маша.
— Мужской голос... — пожав плечами, ответила Юля и, уже выходя из комнаты, добавила: — Наверное, отец какогонибудь двоечника!
— Я слушаю, — испуганно глядя вслед скрывшейся дочери, пролепетала Маша. — Это ты?!..
Дверь в прихожей открылась, и в квартиру вошел Сергей.
— Маша! Я пришел! — с порога пророкотал он. — Ваш папа пришел — икры принес!
Маша вздрогнула.
— Я не могу больше, — в ужасе прошептала она в трубку и уже громко добавила: — Извините, Татьяна Витальевна, но муж с работы пришел. Так что до свидания! До свидания! Я говорю, до свидания.
— С кем это ты так обширно прощаешься?
— Привет, дорогой! — Маша положила трубку и встала навстречу мужу.
— Привет, привет, — Сергей поцеловал жену. — Между прочим, весь день вам звоню — пробиться невозможно! Паузы, что ли, бы делали!
— Это родительница одна звонила, — смущенно объяснила Маша. — Мать Сорокина. А до этого химик. Просил уроками обменяться. Он пожарным подрабатывает, так у них какая-то тренировка с самого утра. Но увы, пришлось отказать: у меня тоже дела...
— Химик — пожарным? — изумился Сергей.
— А чему ты удивляешься? Сегодня это вполне нормально. Каждый зарабатывает как может.
— Золотые слова, — многозначительно проговорил Сергей. — Просто бальзам на сердце безработного.
— Прости, — смутилась Маша. — Я не хотела тебя обидеть. Правда!
— А ты меня и не обидела. Я тоже начал зарабатывать как могу.
Из пакета, с которым Сергей вошел в комнату, внезапно возникла гора шикарной снеди: баночка красной икры, крабы, батон сервелата, нет, два батона, упаковка импортного сыра, конфеты, какие-то невероятные консервы и, наконец, вполне обыкновенные апельсины...
— Вот смотри, первый бизнес.
— Господи, Сергей! Откуда все это?!..
— Что я вижу! — В комнату вошла Юля. — Откуда гуманитарная помощь?!
— Отсюда. — Сергей достал из кармана уже знакомые нам сверла. — Ну не гений ли я, что купил их? Небольшой ремонт гаража представителя нарождающегося класса... И вот. Расплата по бартеру.
— Отец, ты становишься настоящим рыночником! — расхохоталась Юля.
— Все это очень мило... — холодно проговорила Маша. — Но, Сергей! Я выходила замуж за талантливого инженера, а не за человека, распевающего на улице «паяем-лудим-сверлим». И ты считаешь это работой?!
— Ты когда-нибудь бываешь довольна? — зло бросила Юля, устремившись прочь из комнаты.
— Ты куда?! — в бешенстве воскликнула Маша.
— Так... Погулять с одним товарищем!
— С каким товарищем? Юля пристально посмотрела на мать.
— Который пишет письма.
— Какие еще письма? — подозрительно спросила Маша.
— Те самые! Ну что ты смотришь?! Я разве не понятно объяснила?
— Понятно. — Во всяком случае Маша все поняла и в ужасе оглянулась на мужа.
— Хорошо! — не унималась Юля. — Я могу и попонятнее!
— Иди! Иди куда шла!
— Да я вообще-то не тороплюсь... — издевалась Юля.
— Что у вас случилось? — ничего не понимая, поинтересовался Сергей.
— Не смей! — истерично выкрикнула Юле Маша.
— Зря ты так, мамочка!
— Да что все-таки случилось?! — начиная злиться, переспросил Сергей.
— Все в порядке, папочка. Пока все хорошо!
— Конспираторы! — покачав головой, констатировал Сергей и, взяв в руки банку икры, добавил: — Это больному деду отдадим. Возражений нет?
— Я занесу. — Юля выхватила банку из рук отца.
— Тебе по дороге? — удивился Сергей.
— Не беспокойся, па! Я на колесах! — прощально махнула рукой Юля.
Родители удивленно переглянулись.
Когда Анна Степановна вернулась наконец с кухни, Анатолий Федорович сидел в кресле, накрывшийся пледом, с книгой в руках.
— Ну что же твой Шерлок Эркюльевич Пронин?! — сухо произнес он.
— Ушел, — сдержанно ответила Анна Степановна.
— Как прошел первый допрос?
— Нормально.
— Значит, пыток пока не было?
— Нормально.
— Ты прямо как тот спортсмен, у которого на все случаи жизни было одно это словечко «нормально», — вскипел Анатолий Федорович. — А на человеческом языке нельзя рассказать?! Недостоин?!
— Ну что ты хочешь?! Что рассказывать, Толя? Я ему все объяснила.
— Что именно?
—Господи, Толя! Вот в тебе, кажется, пропал талант следователя!
— Просто мне хорошо известен твой талант заговаривать зубы больным. Причем так, что они отправляются на тот свет счастливыми.
— Как ты можешь так!.. — Анна Степановна была действительно обижена. — Они меня обожают! Все. Кроме тебя.
— Я тебя тоже обожаю, моя дорогая, — фальшиво улыбнулся Анатолий Федорович. — Особенно когда у тебя глаза не бегают, как сейчас.
— У меня?!.. Бегают?!..
— Бегают, бегают!
— Да, бегают! Но ничего такого я ему не сказала. Может быть, сгустила чуть-чуть...
