Бронуин Джеймсон - Наследство с условием
— Почему ты ничего не сказал? — упрекнула Энджи.
— Я заходил переодеться. А что происходит? — с подозрением спросил он. — Где все?
— Я дала Мэнни выходной.
— Почему?
— Думала, так легче сохранить втайне то, что должно случиться сегодня между нами.
Рука, которой Томас поднес к губам бутылку, задрожала. Не сводя глаз с Энджи, он сделал долгий глоток.
— Поэтому ты вырядилась?
Она едва удержалась от хохота, вспомнив, сколько раз меняла платья, юбки, джинсы. И все же приятно, что он заметил ее попытки принарядиться. По крайней мере, она не боялась признать, что желает его.
Девушка медленно пересекла кухню. Ей хотелось заняться с ним любовью прямо здесь и сейчас. Но настороженность в голубых глазах удержала ее от поспешного шага. Она взяла бутылку из рук Томаса и сделала большой глоток.
— Ради тебя я отпустила Мэн ни и надела шелковое белье, — ее голос слегка охрип. — Но сначала ты примешь душ, затем мы поужинаем. Не знаю, как ты, а я ужасно проголодалась.
Принимая душ, Томас пытался рассердиться. Энджи без разрешения пользовалась его ванной, отпустила его персонал. Он же понятным языком объяснил, что в его доме нет места соблазнам. Но Энджи не унималась.
Хотя… В таком упорстве было много лестного. Энджи ждала тебя. Она надела шелковое белье для тебя. Она истосковалась… по тебе.
Томас не торопясь оделся и медленно прошел в комнату. Вино помогло расслабиться. После первого фужера он понял, что вовсе не прочь отправиться за Энджи в мир эротических грез.
Он заерзал на стуле, стараясь принять удобную позицию. Она щебечет о повседневной чепухе, не подозревая, как возбуждающе действует на его нервные окончания. Хорошо еще, он догадался надеть просторные штаны, сидеть в джинсах сейчас было бы самоубийством.
— Эй!
Энджи махала руками, чтобы привлечь его внимание.
— Ты все прослушал?
— Я, — Томас нахмурился, — думал о своем.
— Серьезное заявление.
Энджи с секунду рассматривала его.
— Что-то случилось? Проблемы на работе? Сердце сделало кульбит, когда он встретился с ней глазами и чуть было не выпалил правду. Я едва не помешался, увидев тебя обнаженной в своей ванной. Ожидание убивает меня, Энджи. Давай отбросим условности…
— Я вся внимание, и если тебе нужно поговорить, приступай.
Она положила столовые приборы и отодвинула от себя тарелку.
— Бизнес в порядке.
— Прекрасно. — Энджи улыбнулась и снова обвела указательным пальцем края фужера. — Вчера я прочитала, что ты лидер в своем сегменте рынка и любишь новации.
— Новации необходимы.
— Прибыль выросла на пятнадцать процентов.
— Выдались хорошие сезоны.
— Менеджмент тоже был на высоте.
Увлеченный игрой бледных пальцев на фужере, он не ответил. Энджи права, хороший менеджмент увеличил прибыль империи Карлайлов.
— Можно мне спросить кое-что… о завещании?
Рассеянность как рукой сняло. Томас выпрямился и едва заметно кивнул.
— Если вы трое не родите хотя бы одного ребенка, то не унаследуете Камеруку и другие фермы, а империя попадет под контроль совета директоров?
Томас снова кивнул.
— Совет директоров наймет тебя в качестве менеджера или вышвырнет на улицу? Вряд ли они захотят уволить тебя, раз ты приносишь компании огромный доход.
— Это не то же самое, что право собственности. Я всегда много работал. — Их глаза встретились. — А последнее время больше обычного.
— Из-за Брук?
Брук больше нет, и последний год он работал не покладая рук только ради процветания семейного бизнеса.
— Хочешь поговорить об этом? — спросила Энджи, и трогательные нотки в ее голосе заставили его поднять глаза. — Хочешь поговорить о…
— Не хочу, — отрезал Томас.
— Как скажешь. Но если передумаешь…
Он не ответил, не хотел говорить о Брук…
Молчание затянулось, она начала собирать тарелки. Умелые руки порхали по столу. Томас поднял глаза и встретил серьезный торжественный взгляд темных глаз, обещавших поддержку и утешение. Энджи протянула ему руку.
— Пойдем в кровать.
Пять минут назад он бы, не раздумывая, принял приглашение и, возможно, не возражал бы даже против того, чтобы все произошло в его постели, но сейчас… Томас вдруг осознал, что ведет себя как муж с женой после долгого рабочего дня. А он не мог, не хотел позволить другой женщине занять место Брук.
— Мне нужно поработать над бумагами, — сказал он.
— Ладно, я загружу посудомоечную машину и приду помочь тебе.
— Нет, Энджи. Ты не можешь мне помочь. И пожалуйста, я не хочу спорить на эту тему, — тихо сказал он. — Не хочу.
— Я тоже не хочу, — хрипло согласилась она. — Мы наговорили друг другу много обидных слов, и мне очень жаль. Просто позволь мне помочь, Томас.
Он сжал зубы.
— Не проси меня о том, что я не могу тебя дать.
Энджи вспыхнула, но проглотила обиду. Осторожно собрав тарелки, она отправилась на кухню. Томас услышал тихое звяканье приборов о фарфор, словно у нее дрожали руки. Через минуту девушка снова появилась на пороге гостиной.
— Мы увидимся позже?
Томас кивнул, молча поднялся и уединился в своем кабинете.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Два часа Томас убеждал себя, что держит под контролем тело и эмоции. Затем он пошел в ее спальню и тихо прикрыл за собой дверь. Он постоял немного, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте.
Ночь в сельской местности отличается от городской. Она обостряет чувства, щекочет нервы. Он ощущал женский аромат, слышал тихое дыхание Энджи.
Спит или лежит и ждет?
Он быстро сбросил одежду, ночной воздух окутал его прохладой. Кожа была такой же горячей, как летнее солнце. Господи, как же сильно он ее хочет! Желание жгло его изнутри, с каждой секундой становилось все невыносимее.
В темноте белели запрокинутые за голову руки.
— Ты здесь.
— Я думал, ты спишь.
Она перекатилась на бок и отбросила покрывало.
— Я ждала тебя.
Томас сел на край матраса, и ее рука коснулась его спины. Волна чувственности разлилась по его телу. Аромат меда, молока и корицы, уже знакомый ему, коснулся ноздрей.
— Неужели было так много бумажной работы? — с притворным неудовольствием спросила Энджи, когда он устроился рядом.
Томас не ответил, лишь глухо застонал, почувствовав прикосновение полной груди к своей руке. Он нашел ее губы в темноте, и их языки затеяли долгую, томную игру. Томас не закрыл глаза, наслаждаясь выражением бесконечного блаженства на лице Энджи.
Медленно он покрывал поцелуями ее тело, ощущая на губах пряный вкус кожи и впитывая каждый стон. Он чувствовал, как выгнулась дугой спина, когда его рот коснулся нежной груди. Он положил ладонь ей на живот, затем губами скользнул ниже. Ее дыхание участилось.
