Кэролайн Андерсон - Шумное семейство
Она посмотрела на стенные часы. Было только восемь утра.
— Им еще нельзя звонить.
— Почему? Джек встает рано, он выпускает собаку и садится писать книгу. Вот увидишь, он уже встал, позвони, пожалуйста, мамочка! Мы так давно не виделись!
Если быть точным, то три недели и тринадцать часов.
— Вот доделаю сандвичи и тогда позвоню; может, он сможет завезти к нам ребят, когда я кончу заказ для гаража. А если не сможет — извини, мне некогда их забирать, придется вам поиграть с Анжи и Беном.
— Мы всегда играем с Анжи и Беном. Мне неинтересно с Анжи, она меньше меня.
— Я же сказала, позвоню позже. А теперь ступай, не мешай мне. Сделай уроки, приберись в комнате.
— Уже сделала.
— Но в комнате не убиралась.
Касси обиженно фыркнула и выскочила из кухни, хлопнув дверью. Молли осталась одна.
Сверкали крышки столов, на которых она священнодействовала, над ними висели цветные таблички с названиями блюд, в дальнем углу гудел мощный кухонный процессор. Молли вздохнула.
Ей не хватало Джека. Он заполнял собой все ее дневные, а то и ночные часы. Молли думала, что если не будет с ним встречаться, то боль утихнет, но она становилась все сильнее с каждым днем и с каждой ночью. Сегодня, например…
Она даже покраснела. Не стоит вспоминать этот сон, иначе она не сможет связать двух слов, когда станет с ним разговаривать.
От этой мысли сердце затрепетало, предчувствие разговора окрылило ее. Она быстро доделала сандвичи, упаковала, запечатала, наклеила ярлычки, уложила на подносы и вынесла в холл.
— Эй, детки, я еду в гараж!
— Позвони Джеку! — взмолилась Касси, скатываясь по лестнице. У нее за спиной затормозил Филип.
— Позвони, мам. А то он будет думать, что мы злимся на Себа.
— Не будет. Сначала я должна отвезти…
— Это же одна секунда! — Касси повисла у нее на руке и потащила к телефону. — Звони, мама, ну пожалуйста!
Она набрала номер и затаила дыхание.
— Хаддон.
Голос был деловой, раздраженный, и Молли струхнула.
— Джек, это Молли.
— Привет, Молли. — Голос сразу смягчился и почему-то осип. Ее сердце опять затрепетало. — Ну как вы там?
— Прекрасно. Э-э… послушай, дети интересуются, не могут ли Эми с Томом к ним приехать, если не заняты. Я, к сожалению, сегодня занята, но если бы ты мог подвезти их к нам, то оказал бы мне огромную услугу. Дети бы поиграли, а позже я смогла бы отвезти их домой. Если хочешь, я первым делом накормлю детей…
Она захлопнула рот, чтобы остановить поток собственной болтовни. Он молчал.
— Джек.
— Я здесь, извини, я думал. Что ж, отлично, они будут в восторге. Если хочешь, мы приедем через несколько минут, о'кей?
— Дай мне полтора часа! Я должна отвезти сандвичи в гараж.
— Идет. До встречи.
— Прекрасно. Спасибо, Джек.
Она опустила трубку, стерла с лица глупую улыбку и повернулась к детям.
— Он их привезет. А теперь быстренько в машину, отвезем товар и купим что-нибудь вкусненькое на обед.
Джек бережно опустил трубку на рычаг и закрыл глаза. Боже, какой у нее голос! Переворачивает все нутро, а когда перестает звучать — в душе остается пустота.
А еще глупая улыбка расползается по лицу, никак с ней не сладишь.
Теперь главное. Он вышел из кабинета и отыскал Нику. Она сидела на полу в кухне и шлепала руками по луже какой-то липкой зеленой жидкости.
— Я мою пол, — радостно сообщила она. — Смотри.
Она подняла ручку, и у Джека упало сердце. Моющая жидкость растеклась по плиточному полу и превратила его в каток.
Он вытащил малышку из лужи, вымыл над раковиной ее лицо и руки, вытер их, затем водрузил стул над запретной зоной и отнес Нику наверх. Эми была в своей комнате; у нее на кровати сидел Том и смотрел, как она наводит порядок. Себа нигде не было видно.
— Где Себ? — спросил он.
— На чердаке. Он говорит, только там ему никто не мешает.
Джек посадил Нику на кровать рядом с братом.
— Последи за ней, — приказал он и вышел в коридор. — Себ!
На лестнице, ведущей из спальни Себа на чердак, раздался грохот; вскоре в дверях появился Себ.
— Да?
— Хочешь заработать?
Себ мигом насторожился.
— Смотря что надо делать.
— Посидеть с Никой после того, как мы вернемся от Молли. Я закину к ней этих двоих и вернусь: мне действительно необходимо работать.
— Десять баксов.
— Пять, и можешь опять пользоваться телефоном.
Себ поколебался, потом кивнул.
— О'кей, только чур с утра.
— Нет. С полдесятого до трех. Это мое последнее предложение.
Себ вздохнул.
— Ладно; только пусть она слушается.
— А то что? Свяжешь и засунешь в подвал?
Джек развернулся и пошел к остальным.
— Значит, так. Вы поедете к Молли на целый день.
Дети вскочили и завизжали от восторга, а Ника захлопала в ладоши.
— Едем к Молли, — весело сказала она. — Я люблю Молли.
— Ты останешься здесь и будешь играть с Себом, — сказал Джек, и личико Ники сморщилось.
— Хочу Молли! — заплакала она.
Джек обнял ее и прошептал на ушко:
— Я тоже. Мы с тобой оба хотим Молли.
Не успела Молли с ребятами вернуться, как к ее дому подъехал микроавтобус Джека, и из него высыпало все семейство. Том и Эми с воплем помчались по дорожке и навалились на дверь.
— Привет, ребятки, — сказала Молли, открывая дверь, и дети, радостно улыбаясь, уставились на нее. — Заходите. — Поверх их голов она встретилась взглядом с Джеком, и сердце у нее ушло в пятки. — Привет. Заходи. У тебя есть время на чашку чая?
— А у тебя?
Голос у него был низкий и хриплый.
— Немножко найдется, — сказала она с бессмысленной улыбкой.
— В таком случае спасибо, с удовольствием выпью.
Джек прошел за Молли в общую комнату, ведя Нику за руку. Молли наклонилась к ней.
— Ника, что будешь пить?
— Сок, позааста, — сказала девчушка с такой улыбкой, что и без того мягкое сердце Молли стало таять.
— У меня и печенье есть. Пойдем поищем. — Молли взяла малышку за ручку и повела на кухню. Джек шел, оглядываясь по сторонам; все было чисто и аккуратно, но Молли-то прекрасно понимала, что почти все вещи давно изжили себя.
Обивка мебели старая, изношенная, обеденный стол куплен на барахолке, ковры протерты; ну и что? По крайней мере, дети сыты, обуты, одеты и имеют дом.
— У тебя очень мило. По-домашнему уютно. Чувствуется, что это твой дом.
Она засмеялась.
— Он был бы еще более моим домом, если бы я могла позволить себе покупать то, что хочу.
— Но ты не можешь и обходишься тем, что есть, а это гораздо труднее.
