Наш папа - прокурор (СИ) - Тимофеева Ольга Вячеславовна

– Все нормально, но, если я разговариваю, не мешай.

– Извините, Юрий Александрович, больше не буду. Я не слышала.

Возвращаюсь к себе в комнату. Может, и правда, не слышала. Но уже второй раз чуть меня не подставила.

– Спи уже, только на этой половине. – Расстилаю Сашину футболку и укладываю на нее кота. Не люблю животных в постели. – Ко мне не лезь. Я ночью себя не контролирую.

Я беру свою подушку и ложусь на противоположный край кровати, подальше от кота.

До чего ты докатился, Домбровский. Ты спишь и разговариваешь с котом.

Выключаю свет.

По правде, не все нормально. Я сейчас это понимаю. Когда Вике разрешил пожить у меня на время практики, не видел в этом ничего такого. Теперь не хочу, чтоб Саша знала. Она же не так все поймет. Объясняй потом, что все не так, как кажется. А оно не так.

Только бы Саня не решила прийти ко мне без предупреждения.

Просыпаюсь от навязчивого ощущения постороннего в комнате. Распахиваю глаза и дергаюсь. Ахилл в десяти сантиметрах от моего носа всматривается в мое лицо. Как будто проверяет, дышу я или нет.

Дую ему в морду в ответ.

– Ты нормальный? – Смотрит. Молчит. – Чего пугаешь? Есть хочешь? Пошли, посмотрим, что осталось с вечера.

Идем вдвоем на кухню. Курица с гречкой так и лежат с вечера не тронутые.

– Я кому курицу варил?

Был бы Ахиллес человеком, пожал бы плечами. Но он смотрит на меня как на идиота.

– Другой еды тебе нельзя. – Смотрит, не моргает. – Хозяйка так сказала. Корма дам, если гречка тебе никак.

Бросаю жменю сухариков.

– Если ты не будешь есть, то поедем опять укол делать. В ту перевязанную лапу.

Осознанно манипулирую, потому что все равно поедем делать укол.

– Доброе утро, – появляется Вика еще в пижаме, – как с котом спалось?

– Жив, как видишь. Никто меня не съел. Вика, как заставить кота есть обычную еду?

– Никак, если он привык к корму. – Подходит к холодильнику и достает продукты, варит кофе.

– Наказание, а не кот.

– Да отличный кот, видно, что умный. Просто хочет еды, к которой привык. А ему тут лечебное питание подсовывают. Он не человек, он на инстинктах живет.

– Может быть.

– Пятница сегодня. Я иду в архив.

– Аккуратно там.

– Хорошо, босс.

Я отпиваю кофе, откусываю бутерброд и чувствую, как кто-то кладет лапу на ногу.

Ахиллес

Неправильно ты, паппи, бутер ешь. – Кладу лапу ему на ногу. – Надо колбасу котику в пасть складывать, а не себе на хлеб. Я ж ради тебя страдал, голодал, исколоть себя дал, лапу выбрить. Я котят твоих спас от безотцовщины. А ты так со спасителем.

– Ахилл, тебе нельзя. Диета.

Какая диета, паппи? – тихо мяукаю. – Я охудеваю. Жировая прослойка истончается. Сашенька никогда так не издевалась над любимым котиком.

– Надо у ветеринара узнать, что делать, если он не хочет есть по диете.

Душегуб твой ветеринар. А ты неправильный прокурор. Кошачьих законов не знаешь. Есть такой, ежели котовскую шкуру дырявили уколами богомерзкими, то потом надо котика жалеть, держать за лапку и спрашивать, чего хочет его пушистое котейшество.

Саню на кого променял? На эту девку? Рассматриваю под столом ее лапы бесшерстные. Ой-ой-ой. Котятки-то на кого останутся. Я ж всех не вылижу, сил не хватит.

Отрываюсь от пола и запрыгиваю к ней на колени. Не стесняясь выпускаю когти.

– Ой, – вскрикивает холопка, роняет бутерброд на пол.

– Что там?

– Ничего, – мадам придерживает меня, чтобы не упал.

– Поцарапал?

Поцарапал. А нечего без подштанников перед прокурором ходить.

– Немного. Ничего страшного.

Смотри какая. Даже не ругается. Ладно, по-другому ее проверим.

Кроссовки ее пометить что ли? Или погрызть что-нибудь? Занавески опять же… но все какое-то избитое. Неэстетичное.

Девка гладит меня, чешет за ухом. Брр, передергивает от ее когтей. Отталкиваюсь и спрыгиваю на пол. Не забочусь, чтобы сделать это без еще пары следов от когтей.

Под стулом замечаю недоеденную колбасу. О, великая Бастет, богиня кошек, благодарю тебя за этот подарок судьбы. Санечка-то с прокурором разговаривает уже. Чай, не обижается так сильно, раз меня доверила. Можно завершать аскезу и немного перекусить.

Пока они обсуждают планы на день, я впиваюсь зубами в колбаску и быстро съедаю.

Юра.

Кот, как ниточка между нами теперь. Есть повод позвонить и поговорить. Пусть пока по-дружески. Утром, пока еду на работу, рассказываю, что Ахилл ел. В обед, как возил к ветеринару, что тот сказал. Вечером просто звоню. Без повода.

– Саш, я в обед, когда его домой привозил, видел, что он уже начал есть понемногу. – Делаю круг, чтобы проехать по ее району. Ну, мало ли… пригласит. Или привезти что-то надо.

– Как хорошо. Сколько еще капельниц надо?

– На выходных еще его повожу.

– Прости, что нагрузила им.

– Мне не сложно. Лишь бы на пользу.

Слышу, как у Сани раздается звонок в дверь. Сжимаю крепче руль, стягиваю эмоции в кулак. Все было слишком идеально. Теперь точно не пригласит. На светофоре перестраиваюсь, чтобы свернуть в свою сторону. Без вариантов. Третьим не буду.

– К тебе кто-то пришел?

– Да, только я не жду никого.

– Проверь, я подожду.

– Это не обязательно.

– Просто проверь, если тот, кого знаешь, тогда я отключусь.

– Ладно. – Слышу снова настойчивый звонок в дверь.

– Это же не ты там стоишь? – спрашивает осторожно.

А она хотела бы? Улыбаюсь сам себе. А может надо было без предупреждения заехать? Да теперь уже поздно.

– Нет. Я еду домой.

Саша замирает и затихает. Жду.

– Саш? Саша?

В дверь снова долбят. Но она и не открывает, и не отключается.

Слышу только ее частое, взволнованное дыхание.

Притормаживаю.

– Саша, кто там?

– Там… Можешь приехать?

Глава 12. Саша. Потом

Там мама. И она точно не уйдет, пока не попадет в мою квартиру. Или пока мне не придется открыть дверь, чтобы это прекратилось.

– Саша, кто там?

– Там… – если сейчас его отправлю, то не знаю, чего мне ждать. – Юра, можешь приехать?

– Приеду, если надо. Что случилось? – Я закрываю живот, чтобы спрятать ото всех моих девочек. От бабушки-суки в первую очередь. – Саш, не молчи, кто там? Мне надо знать обстановку.

– Там мать. И с ней какой-то мужик в спецовке и врач. – Голос дрожит, я часто дышу.

– Ты только не волнуйся. Я недалеко.

– А если не успеешь? – В дверной звонок не переставая дробят.

– Ты можешь выключить звонок?

– Нет, он под потолком, мне надо на стул залезать и руки поднимать.

– Тогда не надо. Иди в комнату, закройся там. Наушники надень. Попробуй успокоиться.

– Сашенька, дочка, ты там? Ты жива? – За дверью мамин голос, но я не отвечаю.

– Я уже еду. Люди с ней, видела их раньше?

– Нет.

– Так, делай, как я говорю. Закройся в комнате, заткни уши. Мне звонят, я сейчас отвечу и сразу тебя наберу.

– Хорошо. Я боюсь, Юр.

– Саш, я успею. Я сейчас перезвоню.

Он отключается и это самые длинные две минуты в моей жизни. В комнате закрываюсь, но затыкать уши боюсь. Как будто могу пропустить что-то важное. Мне надо знать, что происходит вокруг меня.

Они продолжают стучать и звать меня, я не откликаюсь. Не будут же дверь выламывать? И врач зачем?

Все вдруг стихает. Подозрительно так.

– Сашенька, доченька, открывай дверь.

Прислушиваюсь и понимаю, что кто-то копошится в замке.

Я снимаю с блокировки телефон, чтобы набрать Юру, но он перезванивает сам.

– Ты как?

– Они замок вскрывают.

– Так, у тебя же два замка. Давай, закрывайся на верхний. Сделай три оборота. Это их задержит. Я уже подъезжаю. Саш, если будешь с ними говорить, записывай на видео все.