Хоум-ран! - Райли Грейс

— Привет, — говорю я. — Получил твое сообщение.

— У тебя же вот-вот начнется игра, разве нет?

Я бросаю взгляд на висящие над рядами шкафчиков часы. Почти все ребята из команды уже разминаются на поле, но мне еще нужно переодеться.

— У меня еще есть минутка.

— Ты уже дал ответ журналистке из «Спортсмена»?

— Нет. — Я прислоняюсь лбом к дверце своего шкафчика, так что деревянная табличка с бронзовым числом семнадцать оказывается прямо у меня перед глазами. — Я пропустил ее звонок.

— Ты не обязан с ней разговаривать, ты же помнишь это?

Я киваю, но потом осознаю, что Ричард меня не видит, и произношу:

— Да, сэр.

— У меня есть знакомые, которым по силам избавить тебя от назойливых репортеров. Тебе сейчас лучше сосредоточиться на бейсболе. Ты же знаешь: в этом сезоне невероятно важно показать весь свой талант.

— Знаю.

Ричард вздыхает.

— На твоем месте я бы поговорил с ней и узнал, что она хочет разнюхать о Джейке. Ты теперь взрослый мужчина, Себастьян, и никто не защитит память о твоем отце лучше тебя. Включи-ка видео — хочу на тебя посмотреть.

Я переключаюсь на видеозвонок, и с экрана телефона на меня тут же устремляется знакомый серьезный взгляд синих, как и у всех членов семьи Каллахан, глаз. Несмотря на то что Ричард уже несколько лет как ушел из большого спорта, он все еще в отличной физической форме, не растерял ни на грамм силу духа и по-прежнему способен испепелять взглядом. Завершение его футбольной карьеры следует расценивать не как выход на пенсию, а скорее как смену курса: теперь он больше вращается в сфере журналистики, и я уверен, что у него достаточно полезных связей для того, чтобы держать в узде репортеров «Спортсмена».

— Отец бы тобой гордился, сынок. Ты выбрал именно тот путь, который хотел для тебя он.

Я растерянно моргаю. От Ричарда не часто услышишь такие искренне-трогательные слова. Пожалуй, Купер повлиял на него сильнее, чем мы с ним думали.

— Спасибо.

Он негромко смеется, взъерошивая по-прежнему густые, но уже тронутые сединой у висков волосы.

— Ты стал бейсболистом. Чертовски талантливым к тому же — и совершенствуешься с каждым днем. Джейк никогда не простил бы мне, если бы ты не оказался таким.

Мое сердце бьется так быстро, что на секунду я пере­стаю видеть что-либо вокруг. Похвала Ричарда радует меня, но в то же время я никак не могу отделаться от легкого приступа паники.

14

Мия

Если мне не изменяет память, Себастьян не просил меня «чувствовать себя как дома».

Но в то же время обратного он тоже не говорил. А Иззи, когда мы разговаривали по телефону, сердечно заверила меня, что будет только рада, если я сделаю следующее: воспользуюсь ее косметикой; посмотрю все, что захочу, под общим стриминговым аккаунтом Каллаханов; поиграю в приставку Себастьяна; пере­сплю с ее братом; возьму смесь для брауни и заготовки для коктейлей, которые она оставила в кладовке; полистаю непристойные любовные романы, которые они с Пенни уже зачитали до дыр; спою в караоке — то, что она сама делала не раз, иногда — в компании крайне нетрезвого Джеймса Каллахана; как следует порыдаю над «Дневником памяти»8; и — об этом она упомянула дважды — пересплю с ее братом.

Я открываю холодильник и хмуро изучаю его содержимое. Да я скорее обопьюсь коктейлей и спою в караоке все песни ABBA, чем снова лягу в постель с Себастьяном! Я даже готова позволить Иззи снять все это на видео, лишь бы больше никогда не видеть его смазливую физиономию.

Мне на глаза попадается упаковка яиц и немного бекона. Несмотря на нескончаемые попытки мамы, бабули и многочисленных тетушек научить меня го­товить, на кухне я полный ноль. Для готовки мне недо­стает терпения — так два года назад сказала мама, когда я почти до углей сожгла рождественского сибаса, — и в целом мои кулинарные «шедевры» обычно ока­зываются весьма посредственными на вкус. Однако уж с яйцами-то я справлюсь: даже мне под силу пожарить яичницу с беконом.

У меня в животе громко урчит. Я просидела за ноут­буком до последнего, и мне пришлось бежать в планетарий голодной. Там был автомат со снеками, но в нем оставались только чипсы со вкусом соли, поэтому я просто выпила воды и, читая лекцию, изо всех сил старалась не обращать внимания на посасывание в пустом желудке. Послушать меня пришло довольно много людей, в основном стариков — по субботам им зачастую совсем нечем заняться, так что они стараются посещать какие-нибудь интересные места вроде плане­тария.

Мне удалось сдержаться и не заглянуть на бейсбольное поле — настоящий повод для гордости. Надеюсь, когда Себастьян вернется, я уже буду отдыхать в комнате Иззи. Возможно, даже почитаю какой-нибудь любовный роман.

Я включаю плиту и, когда конфорка озаряется синим пламенем, ставлю на нее сковороду с беконом.

Вдруг, начитавшись романов, я захочу немного побаловаться? Пожалуй, стоит заняться чтением до того, как вернется Себастьян. Я смотрю на часы. Что ж, время еще есть. Мне нужно как-то снять напряжение… Работать у него в доме невероятно приятно, вот только, находясь здесь, я никак не могу выбросить его из головы. К сожалению, после потопа в общежитии мой любимый вибратор уже ни на что не годен, но я что-нибудь придумаю.

В тот день, на который Себастьян назначил свидание, я честно хотела прийти в ресторан, хоть мы на тот момент и не разговаривали целую неделю. Я даже купила новое платье: темно-зеленый цвет и элегантный покрой отлично подчеркивали мою фигуру. Накрасилась и завила волосы, но… так и не смогла решиться на этот шаг. Я не хотела прийти и увидеть, что его там нет; не понимала, что мне нужно.

Что вообще люди делают на свидании? О чем говорят? Ярлык «свидание» будто делает все происходящее странным и неестественным. Ведь настоящие отношения — это не только страстные ночи вместе, так как же Себастьян понял, что они ему нужны?

Я принюхиваюсь. Совсем не похоже на аппетитный запах поджаренного бекона.

Я сожгла его.

Вот черт.

— Мия? — зовет меня Себастьян.

И в эту же самую секунду срабатывает пожарная сигнализация.

От пронзительного писка я стискиваю зубы. Спешу выключить огонь, но случайно задеваю рукой горячую сковороду и больно обжигаю пальцы.

На кухню, не разувшись и все еще со спортивной сумкой наперевес, вбегает Себастьян. При виде меня у него вырывается ругательство — глаза широко распахнуты, снова до идиотизма нелепое выражение лица. Я сжимаю зубы так сильно, что мне кажется, будто они вот-вот сотрутся в порошок. Он снимает с плиты злополучную сковороду, включает вытяжку и с решительным видом подталкивает меня к раковине.

Он включает холодную воду и нежно подставляет под нее мою обожженную руку. Мне хочется вскрикнуть от неожиданной острой боли, но я нахожу в себе силы сдержаться.

— Держи под водой, — командует Себастьян.

Он распахивает кухонную дверь, потом берет со стола какую-то папку и машет ею, разгоняя дым под пожарным датчиком, пока сигнализация не умолкает. Дыма не так много, но я все равно закашливаюсь. Мое сердце замирает от его небрежно брошенной фразы. Свободная рука предательски сжимает столеш­ницу.

Сначала потоп. Теперь это. Наверное, он думает, что я совсем ни на что не способна. Хочется что-нибудь пнуть. Я никогда не строила из себя попавшую в беду принцессу, но в итоге за последние пару дней ему уже второй раз приходится меня спасать — а мы ведь даже не друзья.

Себастьян поворачивается ко мне, сохраняя все то же напряженное выражение лица. Я пытаюсь угадать, чем оно вызвано: гневом или беспокойством? Надеюсь, все же гневом: он быстрее рассеивается.

— С тобой все в порядке?

— В порядке, — хмуро отвечаю я.

Он смотрит на подгоревший бекон.

— Ты его дотла спалила.

— У меня… — начинаю я, запинаясь, но потом все же беру себя в руки. — Я отвлеклась. Извини.