Хоум-ран! - Райли Грейс

— Это ужасно.

— Да… — Голос Иззи такой же мягкий. — Ну, тебе, наверное, не особо это интересно: он ведь тебе больше не нравится. Но вот ты на него, судя по всему, произвела какое-то невероятное впечатление, потому что после вашего разрыва он был сам не свой, а с ним такого обычно не бывает. Так что… не отвергай хотя бы его дружбу, ладно? Друг никогда не помешает.

13

Себастьян

Моя любимая часть подготовки к игре — упражнения с битой.

Несмотря на всю мою любовь к бегу (мне и правда очень нравится нестись по полю наперегонки с мячом, отдаляя противника от победы), отбивать я все же люб­лю больше. Я отлично подмечаю траекторию летящего мяча и во время тренировок не пропускаю почти ни одного. Именно этим когда-то был так знаменит мой отец, и теперь, столько лет спустя, каждый тренер, с которым мне доводилось работать, считает своим долгом отметить сходство наших движений: одинаковая позиция ног, одинаковый замах.

Пока Оззи, наш питчер7, славящийся своим крученым, что-то обсуждает с тренером, я схожу со своей позиции отбивающего, сую цепочку с медальоном за па­зуху, надеваю перчатки и постукиваю концом биты по бутсам. Я не суеверен, но все же и у меня есть собственные ритуалы.

Сегодняшняя игра будет удачной — я чувствую это. Питчер Брайантского университета — худший из их игроков. Если я как следует сосредоточусь, то смогу обыграть его и помочь нашей команде подняться со дна турнирной таблицы, где мы прозябаем вот уже пару недель.

Если Мии на матче не будет, то, думаю, это удастся мне без труда.

Тем не менее я все же попросил Билли — работника бейсбольных и софтбольных касс МакКи — придержать один билет для капитана Кирка. Надеюсь, ее это позабавит. Она настолько сильно влюблена в звезды, что я решил: это будет неплохим ходом.

Закончив приготовления, я возвращаюсь на позицию, и меня тут же подзывает тренер Мартин. Он стоит в фаул-зоне и зажимает под мышкой планшет с какими-то записями.

— Каллахан, подойди на два слова.

Оззи бросает на меня озадаченный взгляд — я пожимаю плечами и подбегаю к тренеру. Место отбивающего тут же занимает Хантер.

Я поправляю бейсболку, чтобы солнце не светило мне в глаза.

— Да?

Я восхищаюсь тренером Мартином с первой нашей встречи. Он из тех, кто провел на бейсбольном поле всю жизнь, не потеряв ни капли энтузиазма и не обращая внимания на тех, кто говорит, что любимая игра американцев слишком медленная, слишком скучная и слишком спокойная. Когда Купер решил заняться хоккеем в МакКи (точнее, когда так решил Ричард, предложив ему на выбор несколько хороших команд), мне показалось разумным пойти учиться туда же, куда и он. К счастью, в МакКи, помимо хоккейной, была и неплохая бейсбольная команда. В прошлом сезоне — как, впрочем, и в нынешнем — мы выступили просто ужасно, но отнюдь не из-за недостатка у тренера Мартина профессионализма. Порой удача играет в спорте бо́льшую роль, чем нам хочется верить. Иногда, как бы сильно ты ни старался, соперник просто оказывается сильнее.

Тренер внимательно смотрит на меня, поглаживая свою козлиную бородку темно-коричневой обветренной рукой.

— Пора нам с тобой потолковать о драфте.

Ему так и не удалось попасть в Главную лигу. Он долгое время играл в Малой, в составе «Доджерс», но потом получил серьезную травму, которая положила конец его спортивной карьере, и стал тренером. Уж ему-то отлично известно, насколько тяжело достигнуть вершин в бейсболе.

Я опираюсь на биту и киваю.

— Хорошо.

— План был в том, — говорит тренер, — чтобы дать тебе время на раздумья. Но сегодня утром мне позвонили из редакции «Спортсмена».

Вот черт. Я так и не ответил им, но, судя по тому, что они уже связались с тренером, следующими в этом списке будут Сандра и Ричард. В конце концов, Ричард и сам давал журналу интервью, когда уходил из Нацио­нальной футбольной лиги. Сандра тогда ужасно пере­нервничала: для семейной фотосессии к нам в дом приехала целая команда декораторов.

— И?

— Они думают о драфте то же, что и я. Наконец настало время сына Джейка Миллера.

— Да, сэр.

— Хочешь, я поговорю с журналисткой сам? — спрашивает тренер, пронизывая меня серьезным взглядом. — Она сказала, что ты ей ничего не ответил.

— Она писала мне, да. Я просто… просто не знал, что сказать.

Тренер кивает.

— Она наверняка будет расспрашивать о твоем отце.

Вот уже много лет меня засыпают вопросами о нем, но в большинстве случаев Ричарду и Сандре удавалось оградить меня от этого. Меня приглашали на съемки документального фильма — что-то вроде рассказа о «Цинциннати Редс» и легендах бейсбола. Подростком я дал одно интервью: тем летом мне исполнилось шестнадцать, «Редс» убирали командный номер моего отца и хотели, чтобы я присутствовал на церемонии… Но все это казалось мне таким странным. Мысль о том, что кто-то снова хочет покопаться в моей памяти, вызывает у меня дрожь. Тихий внутренний голосок — несмолкающий и невероятно упрямый — продолжает нашептывать мне сомнения относительно бейсбольной карьеры.

Но я не давал ему на это права. Я прирожденный бейсболист — и точка.

— Наверное, сэр.

— В­ообще-то я не обязан с ней разговаривать: она хотела услышать именно тебя. Но я только рад рассказать всем о твоих талантах и пойму, если ты предпочтешь не давать этого интервью. Отборочные отборочными, но, пока я твой тренер, ты под моей защитой.

Я сглатываю вставший в горле комок. В такие моменты тренер ужасно напоминает Ричарда, который буквально мне как отец.

Всякий разговор с Ричардом о бейсболе перекликается (пусть и не так явно, но все-таки ощутимо) с тем, как я говорил о спорте со своим отцом. Он старался не пропускать мои игры, хотя и был в постоянных разъездах. Профессиональный бейсбол требует от игрока очень многого. Когда это становится твоей работой, жизнь превращается в вечную тренировку: с начала весны и до конца игрового сезона ты на поле практически без перерыва.

— Спасибо, — только и могу сказать я.

Тренер сжимает мое плечо своей широкой ладонью и говорит:

— Почему бы тебе не связаться с журналисткой самому? Там и решишь. Да и Ричард наверняка сможет дать тебе хороший совет.

— Чего у Ричарда всегда хоть отбавляй, так это советов, — с ухмылкой отвечаю я.

Тренер смеется.

— Хороший ты парень, Каллахан. Проведи пока пару упражнений вне поля, а потом начнем общий разогрев.

* * *

Когда у меня наконец-то выдается свободная минутка, я сразу проверяю телефон.

После нашей короткой утренней переписки с Мией я надеялся, что она напишет что-нибудь еще, но новых сообщений нет. Насколько я понял, когда я вернусь, ее не будет: к тому времени она уже разместится в новой комнате университетского общежития.

Тем не менее я надеюсь, что она задержится у меня. Если я хочу убедить ее остаться друзьями, мне нужно, чтобы она была рядом, — иначе кто знает, когда мы увидимся в следующий раз.

От Мии эсэмэсок нет, но пришло голосовое сообщение от Ричарда. Я уверен, что знаю его содержание: журналистка из «Спортсмена» наверняка уже связалась с ним и сообщила, что у меня хотят взять интервью. Поэтому я сразу решаю позвонить ему.

— Себастьян, — произносит знакомый низкий голос несколько гудков спустя.

Ричард был для меня очень важным человеком еще до того, как стал моим приемным отцом. В детстве я любил, когда в гости приезжали Каллаханы, — не только потому, что был рад видеть Джеймса и Купера, но и потому, что с ними появлялся Ричард. Я отлично помню, как однажды они с отцом играли в мяч на нашем просторном заднем дворе, а Джеймс, которому тогда было девять, и семилетние мы с Купером тоже, как могли, участвовали в игре. Мне тогда показалось, что быть футболистом намного интереснее, чем играть в бейсбол, и, когда я объявил об этом, отец с Ричардом, которые в тот вечер были слегка навеселе, обменялись взглядами и громко расхохо­тались.