Джун Зингер - Съемочная площадка
Неужели Сьюэллен была права? Неужели это атмосфера Голливуда заставила Меган созреть преждевременно? Неужели я так была занята своими проблемами, что не заметила, что происходит, что творится вокруг меня? Неужели Меган уже сделала первые шаги в сексуальном образовании? Может Тодду стоит с ней поговорить? В любом случае, мне нужно быть с дочерью построже. Кругом столько типов, готовых растлить молоденькую девушку, сорвать недозревшие плоды.
Затем я увидела, как густо покраснело лицо Гэвина, и встала, якобы для того, чтобы пройти в туалет, но на самом деле, чтобы увидеть, что же происходит под столом. И я увидела, что рука Меган лежит у Гэвина на бедре!
Ах ты маленькая потаскушка!
— Меган! — приказала я. — Я хочу, чтобы ты пошла со мной в дамскую комнату сию же минуту!
— Мамуля, но мне вовсе не нужно в дамскую комнату.
— Нет, нужно. Ты уже давным-давно не была в туалете.
Когда мы вернулись в дом и уложили детей спать, был уже одиннадцатый час. Меган просила, чтобы ей разрешили не ложиться вместе с малышами, но я была непреклонна. Я сильно злилась на нее. Однако, после того как она покинула комнату, я уже сердилась меньше. Возможно, то, что проделывала сегодня моя дочь, было вполне нормально, признак взросления, роста, и я придаю этому слишком большое значение. Так же, как Сьюэллен с Пити. Принимаю слишком близко к сердцу.
Пока я размышляла, что еще принесет нам этот вечер, на террасе появились Уэйскинды и постучали в стеклянную дверь. Тодд впустил их. Бернард Уэйскинд был в белых шортах и розовой футболке с надписью «Еще один дерьмовый день в Малибу», в то время как Флора, по контрасту с ним была в белой блузке с пышным жабо, черных бархатных бриджах, белых гольфах и босоножках на высоком каблуке. В ее тугие косички были вплетены золотистые бусинки. Клео бы сказала, что эти косички уже давным-давно вышли из моды.
— Мы были на вечеринке у Джона Фолкера и, не увидев вас там, решили заскочить сюда. Зря вы не пошли — там был и старина Джей Р.
— Джей Р? — мрачно переспросила Сьюэллен.
— Лэрри Эйч, — объяснила ей Флора, удивленная тем, что Сьюэллен не знает таких простых вещей. — У них дом в конце улицы, неужели вы не знали? У них на доме техасский флаг. Где бы ни жил Лэрри, он всюду поднимает флаг Техаса.
О Господи, подумала я, только этого нам и не хватало. Разговоров о Техасе.
— Ребята уже легли? — хитро улыбнувшись, спросил Берни. — Потому что у нас кое-что есть… — Он вытащил из кармана коробочку, похожую на измятую пудреницу, и, открыв ее, показал нам находящийся там белый порошок.
Сьюэллен сердито ахнула и выскочила из комнаты.
— Что это с ней? Блоха укусила? — поинтересовался Бернард.
Я зло улыбнулась:
— Даже две блохи, я бы сказала.
Говард кашлянул.
— Пожалуй, я тоже пойду лягу. Спокойной всем ночи.
— Ты знаешь, Верни, мы все здорово устали сегодня, — сказал Тодд. — Давай в следующий раз, ладно?
Уэйскинды посмотрели друг на друга, и Бернард захлопнул свою коробочку.
— Ну, конечно. Простите, если мы не вовремя, — несколько смущенно произнес он.
— Пойдем посмотрим, может у Дорсеев настроение получше, — фыркнула Флора, когда они направились к выходу.
Тодд запер за ними дверь.
— Пожалуй, пойду-ка я тоже на боковую, — заявил он. — Денек был не из легких. А ты скоро, Баффи Энн? — И его тон, и выражение лица были абсолютно безмятежными.
— Я пойду чуть попозже. Я хочу немного поболтать с Гэвином.
— Тогда спокойной ночи. Не засиживайтесь слишком поздно. Завтра пойдем на пляж пораньше, Гэв.
Гэв покраснел.
Я протянула ему руку через стол. Он поднял свою, растопырив пальцы. Я прижала свою ладонь к его ладони, палец к пальцу. Я стала слегка поворачивать свою ладонь, чувствуя тепло и влажность его ладони. Его рука прижалась к моей еще сильнее. Я почувствовала, как сильнее забилось сердце. Он закрыл глаза и пододвинул стул ближе, так, что наши ноги касались, прижимались… переплетались… терлись одна о другую. Глаза его были закрыты, дышал он неровно. Я слышала его судорожное дыхание.
Вдруг он встал и, подойдя к стеклянной двери, стал смотреть на море.
— Я просто подонок, — проговорил он, качая головой от отвращения к себе. — В доме твоего мужа…
— Это и мой дом тоже, — возразила я, не очень-то уместно.
Он помолчал, затем сказал:
— Пойду надену плавки. Пожалуй, надо немного поплавать, — и пошел к себе в комнату.
Когда он вернулся, я предложила:
— Я провожу тебя до воды.
— Может, лучше не надо?
Но я пошла. Было холодно, но Гэвин храбро бросился в волны. Я содрогнулась и обхватила себя руками. Инстинктивно я обернулась и посмотрела в сторону дома. На террасе я увидела огонек сигареты, но не видела, кто там стоит. Но из всех людей, живших в доме, за исключением, может быть, Меган, которая могла потихоньку стащить сигарету, курил лишь один Тодд.
Когда я проснулась на следующее утро, то увидела, что Тодд уже встал. Я взглянула на маленькие золотые часики, лежавшие на тумбочке у кровати. Десять часов! Все, наверное, уже встали!
В доме не было никого, кроме Гэвина, читавшего на террасе «Таймс».
— А где все?
— Твоя сестра с Тодд пошла прогуляться к морю.
— А дети?
— Говард отвез их в Венис.
— Зачем?
— Он говорил что-то о покупке скейтбордов.
— Скейтов? Он что, с ума сошел?
— Мне показалось, что он хочет их чем-то занять. Вот свежий кофе…
— Кофе варила Сьюэллен?
— Тодд приготовил первый кофейник. А я — второй.
Я фыркнула.
— Там, в духовке, есть тосты и яичница с ветчиной.
— Очень мило с твоей стороны.
— Это приготовил Тодд.
— Да? А что делала Сьюэллен, пока вы тут работали?
— Сидела на песке.
— Ты с ней разговаривал еще раз? О Пити?
— Нет. Я помогал Тодду готовить завтрак…
— Это просто отвратительно! Отвратительно!
— Мама всегда мне говорила, что надо помогать, если гостишь у кого-нибудь.
— И ты застелил свою постель?
— Ну разумеется. И прочистил раковину в кухне.
Я пошла на кухню, вытащила из теплой духовки еду, поставила ее на поднос, налила себе чашку кофе, опять вышла на террасу и села за стол.
— Ты уверен, что правильно выбрал профессию?
— Еще бы.
— Я сильно в этом сомневаюсь.
— Да, я тоже. — Неожиданно он выпалил: — Пожалуй, я брошу свою практику в Беверли-Хиллз.
Что это вдруг с ним?
— Не говори глупостей. Ты что, с ума сошел? И что ты станешь делать?
