Джеки Коллинз - Игроки и любовники. Книга вторая
— Пожалуй, пойду лягу спать, — сказала она.
— Пожалуй, я присоединюсь к тебе.
— Зачем? Еще рано.
— Мне так хочется. — „Господи! Ну еще бы ему не хотелось! И все же, что такое между ними происходит?"
Его изначальный порыв был правильным. Он должен был держаться подальше, дать ей время. Теперь они женаты, а она не хочет его. Он это чувствовал. Инстинктивно. Он должен был послушаться собственного внутреннего голоса и оставить ее в покое. Он знал, что ничего путного из этого не выйдет. Но чтобы так быстро? И при этом никакого другого мужчины, вытеснившего его из ее сердца? Этого Коди понять не мог.
Ведь это она хотела, чтобы он на ней женился. Никто ей пистолет к виску не приставлял. И теперь все эти разговоры о ребенке…
Она лежала в постели в полном изнеможении. Бобби. Проклятая Бобби. Что ей делать?
Какой-то момент она раздумывала, не рассказать ли Коди. Переложить весь этот груз на его плечи. Но тогда Бобби может такое ему наговорить… Этого она не перенесет. Нет, придется просто платить, и платить, и платить.
Глаза наполнились слезами, и она повернулась спиной, едва Коди лег в постель. Он нерешительно погладил ее по плечу, но она лежала как каменная. Пошел он к черту, один вечер обойдется.
На следующий день на студии появилась Дорис Эндрюз, миссис Лу Марголис. Она вела себя, как королева, навещающая своих подданных, а они все кланялись и улыбались. Она великодушно улыбалась в ответ, принимала комплименты, осторожно пробираясь среди декораций. Наконец остановилась около оператора.
— Здравствуйте, милочка! — помахала она Даллас, которая как раз делала третий дубль трудной сцены. — Я пришла, чтобы повести вас на ленч.
Даллас неохотно улыбнулась. Только этого ей не хватало. Не хватало жены-лесбиянки Лу Марголиса.
Она закончила сцену. Чак крикнул „Снято!", и ей ничего не оставалось, как окунуться в облака духов „Джой", пока Дорис крепко целовала ее в обе щеки.
— Я уже давно собиралась приехать, — говорила Дорис своим голоском маленькой девочки. — Хотела поздравить вас с удачной рекламой у Мэка. Просто замечательно. И поможет вашей карьере. Но разве я не говорила вам еще у нас на приеме, что из вас получится нечто особенное? — Она заговорщицки засмеялась. — У некоторых из нас это есть, у других — нет. У вас есть, моя дорогая, я это сразу увидела. А уж я-то не ошибаюсь никогда. Господи, да мне ли не знать! Двадцать лет в этом ужасном бизнесе… — Она помолчала, васильковые глаза на мгновение затуманились. — Я заказала обед в личной столовой Лу. Только для нас двоих. Лу сегодня нет, он дома, немного простыл, но я всегда настаиваю, чтобы он не выходил из дома даже при самом легком недомогании. Ему нравится, когда я обращаюсь с ним, как с ребенком. — Ее голос слегка задрожал. — Всем мужчинам нравится, когда с ними обращаются, как с детьми. Помните это, дорогая, и тогда вы сумеете удержать любого мужчину. Разумеется, с вашим лицом, фигурой и такой прелестной грудью у вас этих проблем не будет… Скажите, вы делаете специальные упражнения для поддержания груди в форме?
Даллас быстро сказала:
— Я никогда не обедаю, миссис Марголис.
— Дорис, моя дорогая, зовите меня Дорис. Так делают все мои друзья. — Она взяла Даллас под руку. — А я уверена, что мы будем друзьями. Я с такой теплотой к вам отношусь, как будто мы знаем друг друга много лет. Сегодня мы будем обедать. Немного салата, несколько ломтиков копченой лососины. Свежий ананас. Я заказала его специально для вас.
Даллас ничего не оставалось, как последовать за ней к голубому лимузину, который в мгновение ока доставил их к офису Лу Марголиса. Сначала муж, теперь жена. Почему, черт возьми, эта парочка не оставит ее в покое?
Стол уже был накрыт. Стояла бутылка белого вина.
— Я не пью во время работы, — запротестовала Даллас.
— Ну конечно, — согласилась Дорис, наливая ей бокал. — Даллас, дорогая, расскажите мне о себе. Вы ведь не здесь родились?
Даллас прямо тут, над тарелкой с едой, придумала себе подходящую биографию. Дорис кивала при каждом ее слове, ее голубые глаза заволоклись слезами при упоминании о погибших в автокатастрофе родителях и умершем (наконец-то правда!) от передозировки наркотиков богатом женихе.
— Я никогда не принимала никаких наркотиков, — таинственным шепотом поведала ей Дорис. — Наверное, когда я была молодой, наркотики не были в ходу, а сейчас Лу ни за что не разрешил бы мне попробовать. — Она самодовольно рассмеялась. — Лу очень строгий и правильный, знаете ли.
— В самом деле? — спросила Даллас, заталкивая в рот кусок лососины и накладывая себе на тарелку ананаса. Чем скорее кончится этот обед, тем лучше.
— Да, — продолжала Дорис, хихикая на манер испорченного дитяти. — Он руководит моей карьерой железной рукой. В любовных сценах — только иногда поцелуй. Никаких плохих слов. Все мои фильмы очень популярны среди семейной аудитории. — Она поколебалась, потом добавила: — Он даже нашу интимную жизнь регламентирует.
Даллас вовсе не хотелось об этом слышать. Она разглядывала свой ананас и мечтала, чтобы Дорис заткнулась.
— Он очень ревнив. Наблюдает за мной, устанавливает слежку. Мне никогда не разрешается оставаться наедине с мужчиной — никогда. Но мне это безразлично. — Она наклонилась поближе. — Видите ли, милая Даллас, другие мужчины меня никогда не интересовали… Вы меня понимаете?
— Мне всегда нравились ваши фильмы, — бодро ответила Даллас. — Полагаю, я их все видела по телевизору. Даже…
Дорис ласково похлопала ее по руке.
— Я вас смущаю, дорогая? Мне бы не хотелось. Но я почему-то чувствую в вас родственную душу. Понимаете, я ощущаю, что и вас тоже мужчины использовали. Перед тем как выйти замуж за Лу… Я приехала в Голливуд, когда мне было всего семнадцать, молоденькая невинная девочка с фермы, и между этими семнадцатью годами и Лу Марголисом я ублажила куда больше похотливых мужиков, чем мне хотелось бы помнить. На всю жизнь хватило. — Она изящно вытерла рот шелковым платком. — Вы можете посчитать меня грубой, Даллас, но дело в том, что у моего мужа никогда не стоит, хотя мне это и безразлично. Решительно безразлично. У нас брак по рассудку. Для меня секс не имеет значения. Но когда я встречаю прекрасную, чувственную девушку с такой грудью, до которой мне хочется дотронуться…
— Миссис Марголис… Дорис, — быстро перебила Даллас, — пожалуйста, не продолжайте. Я не по этой части, уверяю вас.
Дорис мягко улыбнулась.
— Не бойтесь в этом признаться.
— Я и не боюсь.
