Война (ЛП) - Коул Стиви Дж.

Хесус сокращает расстояние между нами, беря меня за подбородок большим и указательным пальцами.

— Этот человек — предатель картеля Синалоа. — Он отступает назад и берёт меня за руку, вкладывая пистолет в мою ладонь. — Докажи свою преданность, чикита. Убей его.

Моё сердце бешено колотится в груди, а дыхание становится коротким и прерывистым. Я и раньше стреляла в людей, но я всегда убивала, чтобы защитить себя и свою семью. Этот человек ничего мне не сделал. На самом деле, он помог Габриэлю, а это значит, что он, вероятно, в некотором роде помог Джуду.

Я на секунду закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Я и раньше убивала, чтобы защитить Кайлу, и разве сейчас что-то изменилось? Интересно, есть ли у него семья, такой же ребёнок, как моя Кайла? Что бы он сделал, чтобы защитить своего ребёнка? Или, возможно, я ошибаюсь. Любой человек, желающий обмануть два картеля, вряд ли может иметь в виду чьи-либо интересы, кроме своих собственных, и даже его собственные интересы на данный момент сомнительны.

Мой желудок неприятно сжимается, а пистолет кажется свинцовой тяжестью в моей руке. Я смотрю на Сэмюэля, и его глаза встречаются с моими.

— Пожалуйста.

Мой пульс колотится о барабанные перепонки, а зрение сужается. Я не хочу этого делать.

— Он предатель Синалоа, чикита. — Хесус убирает волосы с моей шеи. — Если ты верна мне, это должно быть легко для тебя. Если же нет… — если я не верна ему, тогда я такая же, как Сэмюэль, одноразовая. И если я умру, то Кайле некому будет сражаться за неё.

Я глубоко вздыхаю и поднимаю пистолет перед собой. Моя рука дрожит, когда я смотрю поверх ствола на Сэмюэля. Он умоляет, молится, кому именно, я не знаю. Всё отодвигается на задний план, пока не остаёмся только я, он и пистолет. Моё хриплое дыхание отдаётся эхом вокруг меня, моё сердце учащённо бьётся. Я прицеливаюсь, направляя пистолет прямо ему между глаз, мой палец нажимает на спусковой крючок, и я чувствую эту власть над жизнью и смертью. Это больше не выживание, это не самооборона, это просто хладнокровное убийство. Ещё одна вещь, которую я бы сделала для своей малышки. Я делаю вдох, в последний раз смотрю Сэмюэлю в глаза, а затем закрываю глаза и нажимаю на курок. БАХ. Пистолет взрывается в моей руке, и воздух наполняется запахом пороха. Раздаётся приглушенный звук падения Сэмюэля на пол, и когда я открываю глаза, он распростёрт лицом вниз, вокруг его головы растекается лужа крови.

Хесус нежно гладит меня по плечу и наклоняется к моему уху.

— Такая безжалостная, — шепчет он мне в шею, прежде чем схватить меня за руку, забрать пистолет и вывести из маленького магазинчика. Придерживая заднюю дверь машины открытой, он помогает мне забраться внутрь и садится сам, прежде чем водитель отъезжает. Тишина окутывает машину, пока мы въезжаем в Хуарес.

Я не чувствую никакой вины, хотя знаю, что должна бы, но я пришла к выводу, что нам, людям, нравится думать, что мы бескорыстны. Нам нравится думать, что в данный момент мы поступим правильно — спасём невиновного человека. Правда в том, что мы не более чем животные, ведомые низменными инстинктами и простой первобытной потребностью выжить. Мы можем быть самоотверженными ради тех, кого любим, но просто потому, что не сможем справиться с болью их потери, но это само по себе эгоистично. Мы всегда будем выбирать себя, и когда вы понимаете это… когда вы понимаете, что убийство другого человека — это не более, чем человеческое преступление, у вас пропадает чувство вины.

Но одного отсутствия вины иногда достаточно, чтобы заставить вас почувствовать, что вы потеряли свою человечность.

Три недели спустя

Я сижу на пассажирском сиденье пуленепробиваемого «Хаммера», когда Майкл, правая рука Хесуса, подъезжает к воротам виллы. Ворота распахиваются, и свет фар скользит по фасаду дома, освещая фигуру Хесуса, стоящего перед ним. Двигатель глохнет, и свита людей, которых Хесус отправил со мной, выходит из машины. Он обходит машину спереди и открывает пассажирскую дверь, улыбаясь, обнимает меня за талию и помогает спуститься на землю.

— О, чикита, ты прекрасно выглядишь. Как всегда. — Его глаза блуждают по моему телу, останавливаясь на белом костюме с юбкой-карандаш, который на мне надет. Одна рука сжимает мои волосы в кулак, в то время как другая скользит вниз по моему телу, хватая меня за задницу и крепко прижимая к себе. — Ну, как всё прошло?

Я изображаю улыбку на своём лице, борясь с напряжением, которое испытываю, когда его твёрдый член прижимается к моему животу.

— Гладко. Они набросились на парнишку, как ты и говорил.

Я думаю, это простая идея. У тебя есть уличная банда, которая работает на картель, но один парень слишком сообразителен и доходит до того, что думает, что может заполучить большую долю. Некоторые отрасли бизнеса могут поощрять амбиции, но не картель, не нарко-промышленность. Итак, вы идёте к ним и делаете им предложение в присутствии того парня. Вы предлагаете им большую долю, чтобы парнишка не стал главным. Они набросятся на кровь быстрее, чем стая акул на раненого тюленя. И, конечно, Хесус посылает меня сделать это, потому что, если я не верна ему, это будет довольно непосильная для меня задача. Если же я верна, то моя готовность выполнить это дело доказывает мою верность.

— Хорошо. Пойдём. — Он отступает назад и ведёт меня обратно в дом. Он никому ничего не говорит, когда тащит меня вверх по лестнице в свою огромную хозяйскую спальню. — Переодевайся, — говорит он, протягивая руку к пуговице моего пиджака. Пиджак распахивается, открывая только мой лифчик под ним. Его глаза встречаются с моими, когда он обнимает меня и расстёгивает застёжку на моей спине. Бретельки спадают, и я складываю руки на обнажённой груди, отводя от него взгляд. Тихий смешок срывается с его губ, и он проводит пальцами по моей скуле. — Ты такая хорошенькая, когда краснеешь. — Он целует меня в лоб. — Переоденься. — Я бросаю взгляд на него и возвращаюсь к шкафу. Как только я оказываюсь внутри, я расстёгиваю молнию на юбке и стягиваю её с бёдер. Я беру с вешалки одно из множества белых платьев и натягиваю тонкий материал через голову. Он делает это намеренно, заставляет меня выходить из дома в официальном костюме, представляя его и картель. Но когда я здесь, в этих стенах, я должна надевать эти платья, потому что я принадлежу ему. Я его собственность, его пленница, его женщина, и ему нравится напоминать мне об этом тонким, но таким очевидным способом.

Когда я выхожу из гардеробной, Хесус ждёт меня, небрежно засунув руки в карманы и прислонившись к дальней стене. Накрахмаленная белая рубашка облегает его широкие плечи, контрастируя с глубоким загаром кожи. Послеполуденное солнце играет в чёрных, как смоль, прядях его волос, отбрасывая тень на лицо.

— У меня для тебя сюрприз, — говорит он, отталкиваясь от стены.

Он обнимает меня за талию и выводит из комнаты. Меня окутывает аромат его лосьона после бритья, но мне это не нравится. Слишком чистый, слишком острый. Он ведёт меня в свой кабинет и закрывает за нами дверь. Там сидит парень, рядом с ним пустой стул, а в руке у него тату-аппарат. О, чёрт.

Я бросаю взгляд на Хесуса и тяжело сглатываю. Выражение его лица говорит само за себя. Это необязательно, но это такой же тест, какие были последние несколько недель. Я молча сажусь рядом с парнем. Я не собираюсь сейчас терпеть неудачу.

Глава 13

Джуд

Прохладный ветерок завывает над вершиной холма. Почти полная луна скрывается за густыми облаками, отчего огни дома Хесуса вдалеке кажутся ещё ярче. Я ёрзаю на капоте машины, настраивая фокус бинокля, прилепленного к моим глазам. Я обшариваю взглядом каждое окно, пытаясь хоть мельком увидеть её. Мне просто нужно знать, что с ней всё в порядке, тогда я уйду.

Дверь во внутренний дворик открывается, и это движение привлекает моё внимание. Тор выходит наружу. Белое платье развевается на ветру и делает её почти похожей на ангела. Но она слишком испорчена, чтобы быть ангелом, и я это знаю. Она прислоняется к каменному балкону и смотрит вдаль, её взгляд в конце концов останавливается на том самом грёбаном холме, на котором я нахожусь. На мгновение я притворяюсь, что она ищет меня. Маленькая морщинка пролегает между её бровями, и она выглядит… потерянной.