Война (ЛП) - Коул Стиви Дж.

— Кто забрал тебя, Чикита? — спрашивает он.

Я отстраняюсь от него и откидываюсь на спинку сиденья.

— Ты сказал, что он мёртв, — шепчу я. Хесус мне не друг, и мы ничего друг другу не должны. Мы враги. Однако я не могу отрицать, что злюсь на него за то, что он солгал мне. Я знаю, что не могу ожидать от него большего, но это кажется таким неоправданно жестоким.

Он откидывается на спинку сиденья, постукивая пальцем по нижней губе. В конце концов он смотрит на меня.

— Джуд Пирсон.

— Ты сказал, что он мёртв, — медленно повторяю я.

Я наблюдаю, как сжимается его кулак, лежащий на бедре. Его челюсти сжимаются так сильно, что мышцы подёргиваются от напряжения.

— Так и должно было быть.

— Но это не так.

Его глаза сужаются, челюсть сжимается, а затем его рука протягивается вперёд и сжимает мою челюсть так сильно, что я вскрикиваю от боли.

— Это то, чего ты хочешь, Виктория? Знать, что он жив, и быть вынужденной пожертвовать им ради своего ребёнка? — я всхлипываю, и на его губах появляется лёгкая улыбка. — Мы оба знаем, что это ничего не меняет. Ты всё равно была бы здесь, со мной, несмотря ни на что. — Он наклоняется ближе. — Я только хотел облегчить тебе задачу. Чем скорее ты отпустишь его, тем легче это будет. — Он отпускает меня, и я прерывисто дышу, когда его тёмные глаза встречаются с моими. — Я был терпелив с тобой, но я не собираюсь ждать вечно. — В его голосе слышен подтекст. Вот он, переломный момент. Да, Джуд забрал меня, но я вернулась. Мне нужно, чтобы он думал, что это было не только ради Кайлы. Мне нужно, чтобы он доверял мне.

Я делаю глубокий вдох и забираюсь на сиденье, перекидывая ногу через него, пока не оказываюсь верхом на нём. Наши взгляды встречаются, когда я запускаю пальцы в его волосы, пальцы, которые меньше часа назад были в волосах Джуда. Он приподнимает бровь, выражение его лица настороженное.

— Я ненавижу его, — говорю я. — Я любила его, и он стоил мне и моей дочери всего. Ты мог убить нас обоих, но не сделал этого. — Я провожу пальцами по его щеке. Его руки опускаются на мои бёдра, и я чувствую, как он твердеет подо мной. — И я могла бы убежать с ним, но я вернулась к тебе.

— Ты считаешь меня дураком? — спрашивает он.

Я качаю головой.

— Нет, — шепчу я, мой взгляд опускается на его губы. Схватив его за волосы, я наклоняюсь и целую его. Какое-то мгновение он не отвечает, и моё сердце колотится с каждой секундой. Но затем его пальцы впиваются в мои бёдра, и он яростно целует меня в ответ. Его руки скользят вниз по моему телу, пока он не задирает мою юбку. Я могу это сделать. Я могу это сделать. Моё сердцебиение учащается, когда паника сжимает меня в своих тисках. Я прерываю поцелуй, и мои руки устремляются к его запястьям, мои пальцы обхватывают их и останавливают его. Его пальцы просто теребят край моего нижнего белья, и я чувствую себя грязной шлюхой. Я снова прижимаюсь губами к его губам в попытке смягчить удар. — Я всё ещё здесь… Но я не могу…

— У меня заканчивается терпение по отношению к тебе, Виктория. Ты говоришь мне, что вернулась ко мне, но ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе. — Он смеётся и хватает меня за подбородок, грубо оттягивая мою нижнюю губу вниз. — Твои губы говорят одно, но твоё тело обманывает тебя. — Он наклоняет голову набок, изучая мой рот. — Ты здесь ради своей дочери, и, хотя я ценю твою преданность ей, не лги мне.

Он знает. Он никогда не будет доверять мне. Быстро думай. Чёрт.

— Нет. Это… я… — я делаю глубокий вдох. — Я не очень хорошо разбираюсь в этом. — Я заставляю себя произнести эти слова, признаться в вещах, которые знаем только Джуд, Марни и я. Но это всё, что у меня есть. — Меня изнасиловали, — выпаливаю я. Это правда, ведь если бы не Джо, то я, вероятно, смогла бы убедить себя стать шлюхой для Хесуса ради общего блага. Но каждый раз, когда я вспоминаю, каково это — когда у меня украли все грани того, кем я была, я не могу этого сделать. Глаза Хесуса ищут мои. — Это было давно, но это было ужасно. Дни… — слёзы наворачиваются мне на глаза, когда я вспоминаю это. — Я думала, что умру. Я сама этого хотела.

Он нежно касается моей щеки, его действия полностью контрастируют с выражением его лица.

— Кто это был? — рычит он, едва скрываемая ярость берёт верх.

Я качаю головой.

— Ты бы убил его?

На его губах появляется садистская усмешка.

— О нет, я бы продержал его в живых множество дней и заставил желать смерти, а когда он бы наконец умер, я бы повесил его тело без члена на его собственных кишках на всеобщее обозрение.

Мои губы растягиваются в улыбке.

— Это мило, Хесус, но он уже мёртв. Я застрелила его. — Я смотрю на него. — Он мёртв, но он оставил на мне свой след. — Я крепко зажмуриваю глаза. Я практически чувствую, как клейма на моём позвоночнике снова горят. Наверное, я никогда по-настоящему не задумывалась о физических и психических шрамах, которые оставил Джо. Объятия Джуда всегда были надёжным убежищем от воспоминаний, потому что он всё знает. Он видел меня в самом худшем виде, самую никчёмную и пристыженную, и всё равно всегда хотел меня.

— Мне жаль, Чикита, — искренне говорит Джесус.

— Я вернулась к тебе. Доверься мне.

Он приподнимает бровь и вздыхает.

— Ты должна заслужить моё доверие, Виктория.

— Каким образом?

Он заправляет выбившийся локон мне за ухо.

— Всё просто. Надень корону, — говорит он с кривой усмешкой на губах.

Я только что легла в постель с дьяволом, и, честно говоря, я понятия не имею, как далеко мне придётся зайти, чтобы сделать то, чего хочет от меня русский. На данный момент, чего бы это ни стоило. Я сделаю всё ради Кайлы и ради себя, чтобы мы могли вернуться к Джуду.

Глава 11

Джуд

Я сижу на краю кровати, уставившись в стену. Просто пялюсь на эту чёртову стену.

Она ушла. Я спас её, а она убежала. И это просто чертовски сильно бьёт по моему сердцу. Я просто позволил единственному, что у меня осталось, уйти. Пока я сижу и думаю об этом, моё сердце колотится всё сильнее и сильнее. Я заламываю руки, пытаясь урезонить сам себя. Она винит меня. Чёрт, я виню себя. Вздыхая, я провожу руками по лицу, прежде чем лечь обратно на кровать. Я устал, но знаю, что не смогу уснуть. Никакого покоя.

Моя дочь мертва, а моя Тор — я любила тебя — ушла.

Разум — хитрая ёбаная штука. Он творит с человеком то, чего не может никто другой. Это, по сути, злейший враг человека. Что-то, от чего ты не можешь убежать, и мой разум имеет меня прямо сейчас. В нём постоянно прокручиваются воспоминания о ней, о нас, о нашей семье. Он продолжает говорить мне, какой я кусок дерьма из-за того, что всегда любил Тор. Из-за того, что не позволил ей и Кайле жить настолько нормальной жизнью, насколько это возможно. Мне не следовало приходить за ней после того, как я вышел из тюрьмы. Мне не следовало этого делать. Я думаю о Кайле, и как бы я ни старался этого не делать, я не могу не представлять себе, как она могла умереть. Одна. Плачущая из-за меня. Напуганная. И я подвёл её.

Я подвёл нас всех.

Небо за окном спальни меняется с чёрного на светло-голубое, предвещающее рассвет, когда у меня в кармане вибрирует телефон. Я сажусь, достаю из кармана телефон и, не глядя на номер, отвечаю на звонок.

— Да?

— Я скажу тебе один раз, букмекер, — рычит на линии сильный испанский акцент. — Оставь мою женщину в покое. — И линия обрывается.

Мои пальцы сжимают телефон, пульс стучит в висках. Моя грудь вздымается неровными волнами, когда я пытаюсь контролировать абсо-грёбанную-лютно ярость, бурлящую во мне, и швыряю телефон в стену. Как бы сильно я ни хотел бороться, Тор отказалась от меня, и теперь пришло время мне отказаться от неё.

Уже позднее утро, а я ничего не сделал, только лежал в постели спиной к двери. Я слышу, как машина подъезжает к конспиративной квартире. Я слышу, как Гейб чертыхается, проходя мимо окна спальни по пути к входной двери. Замок щёлкает, но я не двигаюсь.