Юрий Каменецкий - Мелочи жизни
Остановить молодого человека было некому — Регина умчалась куда-то по делам.
Навстречу юному провинциалу из кабинета вышел Александр Сергеевич.
— Добрый день, — поздоровался с поэтом Игорь.
— Здравствуйте, — кивнул Вакаров, близоруко прищурившись.
— Шведов у себя?
— Нет. Его нет. Болеет.
— Но я же видел, вы вышли из его кабинета! — почти возмутился провинциал. Он уже привык к тому, что люди в столице очень редко говорят правду.
— Там... — Вакаров замялся. — Там сидит совсем другой человек.
— Посмотрим! — Игорь решительно рванул дверь кабинета на себя.
Ползунова, все еще сидевшая за шведовским столом, удивленно вскинула брови.
— Извините, — Игорь растерялся. — Я думал, здесь Шведов...
Леночка посмотрела на молодого человека с интересом...
Сергей, как всегда, открыл дверь в Ленину квартиру своим ключом, но распахнуть ее до конца не смог. Помешала цепочка.
Сергей в нерешительности замер. Наконец нажал на кнопку звонка. Еще раз. Никакой реакции.
На третий звонок из-за двери, словно все это время пряталась за ней, появилась Семендяева.
Выглядела она неважно: неестественная бледность, синяки под глазами. Как любила говаривать мама Сергея, Анна Степановна, «краше в гроб кладут».
— Ты уже встаешь? — спросил с порога Сергей. Семендяева безразлично кивнула, сняв цепочку, впустила Сергея в квартиру.
Сама, пройдя в комнату, поспешила лечь.
— Тебе плохо? — быстро раздевшись, Сергей прошел в комнату вслед за Леной.
Лена не ответила.
— Может быть, вызвать врача?
— Это не лечится, — Лена вздохнула.
— Что «это»?
— Как у тебя дела? — вопросом на вопрос ответила Лена.
— Я тебе кое-что привез. Там, в коридоре, пакет.
— Спасибо. Зависла пауза.
— Что-то произошло? — нарушил наконец тишину Сергей.
— Нет-нет... То есть... — Уткнувшись в подушку, Лена вдруг неожиданно зарыдала.
— Лена... Леночка! Что такое? Леночка!
Сергей опустился на кровать рядом, провел рукой по Лениным волосам.
Оторвавшись от подушки, она прижалась к нему.
— Ну не надо. Ну что ты...
— Я не представляю, как я буду без тебя жить... — рыдала у Сергея на плече Семендяева.
— А почему ты должна быть без меня? Вот я. Я же здесь... Но Лена только пуще зарыдала.
— Все будет хорошо... Будет, будет. Я пришел сегодня... Я приду завтра. И послезавтра. А хочешь, мы пойдем на телевидение?
— А почему на телевидение? — раздалось сквозь рыдания.
— Сейчас все туда ходят. Это теперь вместо театра. На съемки какой-нибудь игры. Или ток-шоу, — пояснил Сергей.
— Какого шоу?
— Ну, на котором вопросы зрителям задают. К нам в контору как раз сегодня клиент один приходил. Всех желающих пропусками одаривал. Ты какой вопрос хочешь, чтобы тебе задали? Про любовь или про политику?
— Никакого.
— А если подумать?
— «Почему я такая несчастная?»
— Минуточку! — Сергей быстро выскочил в коридор и вернулся с бананом, который извлек из одного из принесенных Лене пакетов. Но есть банан Сергей не стал и даже Лене не предложил, а решил «сделать» из него микрофон. — А теперь, дамы и господа, — изображая телевизионного ведущего, заговорил в микрофон-банан Сергей, — я хочу задать вопрос самой красивой девушке в этом зале: «Девушка! Почему вы такая несчастная?» — быстро очистив верхушку банана, Сергей откусил от него маленький кусочек. Протянул Лене.
— Потому что дура! — честно ответила в «микрофон» Семендяева.
— Откуси, — велел Сергей. Семендяева послушно проглотила кусочек.
Выхватив у Лены микрофон, Сергей громко заговорил с интонацией восторженного идиота:
— Итак, друзья, девушка ответила, что дура! Как вы, вероятно, уже догадались, сегодня речь у нас пойдет о человеческой глупости. В качестве экспертов хочу вам представить обаятельную дуру! Улыбайся! — прошипел он Семендяевой, — снимают же! И... меня, старого дурака! Которого вы, впрочем, уже знаете! — Сергей перевел взгляд на Лену.
Она счастливо улыбнулась.
— Ты не хочешь на ток-шоу? — спросил Сергей уже нормальным голосом.
Семендяева отрицательно помотала головой. Сергей помрачнел.
— А что ты хочешь? — не дождавшись ответа, Сергей заговорил сам. — Лена. Сегодня я... Я совершенно не исключаю, что все кончится тем, что я сам сделаю тебе предложение... Только не надо на меня давить! Хорошо?! Все должно быть естественно! Дай мне осознать, что я не могу без тебя. Чтобы я понял, что, просыпаясь, я хочу видеть именно тебя. Что именно с тобой я хочу ругаться по поводу того, кому из нас мыть посуду или идти за хлебом. В конце концов, я должен понять, как нам вообще жить втроем?! — Сергей помолчал. — У меня взрослая дочь! Ты это понимаешь?! Дай мне созреть! — Сергей снова помолчал. — Договорились?!..
— Сережа, — проговорила Лена тихо. — Нам больше не надо видеться.
— Господи! Но почему! Почему сразу нужно принимать мои слова в штыки! — понял Ленины слова по-своему Сергей.
— Дело не в твоих словах.
— А в чем?
— Я не могу тебе сейчас объяснить. Но дело не в тебе.
— Что значит — не во мне. А в ком?!
Семендяева молчала, нервно мучая пальцами край подушки.
— Может быть, ты все-таки объяснишься?! Но Лена по-прежнему молчала.
— Мне надоел этот дурдом! — взорвался вдруг Сергей. — Ты понимаешь?! Надоел! То ты из-за меня травишься! То видеться со мной не желаешь! Все! Хватит!
Лена зарыдала.
— Ну прости меня. Прости, — заговорил Сергей по-прежнему раздраженно, — я не хотел.
— Я люблю тебя. Я очень тебя люблю... — продолжала плакать Лена.
— Тогда в чем дело? В ответ — рыдания.
— Ну перестань. Ну не надо... Не надо... Ты можешь объяснить мне, что случилось?
Семендяева только утерла слезы. Но по-прежнему хранила молчание.
— Ты будешь говорить? — не совладав с собой, Сергей слегка встряхнул Лену за плечи.
Но Лена молчала.
Сергей в бешенстве вскочил.
— Сереженька, — бросилась к нему с кровати Лена, — я не могу. Поверь мне! Нам нельзя сейчас встречаться!
Сергей сверху вниз посмотрел на стоящую перед ним на коленях Семендяеву.
— Прикажешь покинуть помещение?
— Сережа! Не надо так!
—А как?!
— Я тебе все объясню. Потом. Скоро.
— Ты все сказала?! — Сергей был неумолим.
— Я очень хочу быть с тобой. Я очень хочу... Но сейчас...
— Это невозможно... — Лена уткнулась головой в его колено.
Сергей молча достал из кармана связку ключей. Открепил от нее колечко с двумя ключами от Лениной квартиры.
— Почему-то именно сегодня я прикрепил их к своей связке...
