Глория Нейджи - Дом в Хамптоне
— А это патио, — сказал он очень скромно.
— О Боже! Это фантастика! — Катарина была потрясена увиденным. — Я никогда раньше не видела ничего подобного! — взволнованно сказала она. Глаза ее сияли.
— Голливуду понравилось? — съязвила Мэтч.
«Чертова Мэтч!»
Катарина повернулась, и Рикки понял: очарование прошло, и он теряет ее. Хорошее настроение улетучилось.
— Да, мне очень понравилось. Как чудесно провести здесь лето! Рикки так добр, что пригласил нас.
— Хотите чаю? — предложила Мэтч.
— О, с большим удовольствием, — отозвалась Катарина. — Джой, дорогой, ты выпьешь немного чаю?
Джой Риверс до сих пор не произнес ни слова. Он был настолько мал ростом и жилист, насколько высока и изящна была Катарина. Джой одевался во все черное и выглядел мрачным. Но, как писали о нем, это был всего лишь его стиль.
— С удовольствием. Только без сливок.
— Но это же не по-английски, — сказала Мэтч, наливая ему чай.
Джой Риверс пожал плечами.
— Значит, Рикки пригласил вас, миссис Риверс? — продолжала Мэтч.
— Простите, я забыла ваше имя, — улыбнулась Катарина.
— Все зовут меня Мэтч. Это долгая история.
— О'кей, Мэтч. Дело в том, что мы продали свой дом в Калифорнии, так как начали строить новый в Малибу. Предполагалось, что он будет закончен как раз к этому времени. Но его, конечно, еще не достроили. Поэтому на ближайшие два месяца, по крайней мере, мы оказались бездомными. Как бродячие кочевники. Да еще Джой как раз собирался начать работу над новой картиной. Вот Рикки и предложил нам погостить у него. Все это так кстати и так чудесно! Я никогда еще не видела такого роскошного дома. Столько вокруг арт-деко!
— Кто такой этот парень — Арт-Деко? — спросила Мэтч, пытаясь прожевать кусок пирога.
Рикки посмотрел на Джоя Риверса, тот взглянул на Катарину, а Катарина посмотрела на Рикки. Потом все вместе уставились на Мэтч. Мертвая тишина. Мэтч удивленно жевала. Она не понимала, почему на нее все смотрят.
Джой Риверс издал хрюкающий звук. Его плечи стали мелко трястись.
— Ха-ха-ха! — наконец, не выдержав, громко рассмеялся он.
За ним стали смеяться Катарина и Рикки.
— Это самый чудесный вопрос, какой я когда-либо слышал, — сквозь смех промычал Джой Риверс. — Кто эта чертовка? Колоссально!
— Я предупреждал… — подал голос Рикки.
«Он предупреждал… Он говорил с ними о ней. Он назвал ее чертовкой? — пронеслось в голове Мэтч. — Может, наоборот, все не так уж и плохо. Целое лето с великим режиссером. Но ее не звали на все лето. Риверсы затевают новый фильм. Спокойно. Они смеются над какой-то ерундой, которую она сказала. Неужели они восприняли ее как равную? Неужели она сможет войти в их круг? Даже если она и не знает, кто такой Арт-Деко».
Рикки. не делал ошибок. Обед удался на славу. Пили вино из собственного погреба, заказанное у лучших торговцев вином в Нью-Йорке. Настолько хорошо, что даже на Риверсов оно произвело впечатление. Великолепно приготовленная еда, десерт и блестящая сервировка.
Им понравился дом Рикки, и, что самое главное, им понравилась Мэтч. Все, что бы она ни произнесла, приводило Джоя Риверса в неописуемый восторг. Они сказали, что она оригинальна, непохожа на этих модных кукол из Голливуда.
Она сделала так, что Рикки стал выглядеть более интересным парнем. Отнюдь не поверхностным, а глубоким и умеющим дать оценку. Он заметил, что Катарина стала несколько иначе смотреть на него. У него появилась тайна. А это всегда интригует. Человек с тайной! Мэтч рассказала им, как они познакомились.
Рикки чувствовал себя прекрасно. Целое лето с Катариной Риверс! И с ее друзьями! Выход в свет. Он присоединит шоу-бизнес к своему делу. Он сделает все. Он будет иметь все. И даже… О Господи!.. И даже ее…
Мэтч выпрямилась. От французской любви у нее покраснел подбородок.
— Фантастика, малыш! Теперь я, может быть, смогу заснуть.
Сейчас Мэтч была похожа на маленькую девочку. Ее нижняя губа дрожала. Она заползла под одеяло, и только ярко-рыжий хохолок, как у петушка, торчал из-под него.
— Рикки, я хочу тебя о чем-то попросить.
— Все что угодно, малыш.
— Я хочу, чтобы ты называл меня по имени. Меня зовут Элен Мари. Я очень хочу этого.
— Элен Мари… Черт?! Нет, конечно, я попробую. Просто к этому надо привыкнуть. Элен Мари… Почему ты вдруг захотела этого?
— Не знаю. Просто так хочется.
Она повернулась набок и свернулась клубочком. Когда она решила поговорить с ним о Риверсах, он уже храпел. «Так даже лучше, — подумала она. — Надо еще разобраться во всем этом». Мэтч закрыла глаза и неожиданно для себя заснула.
ГЛАВА 3
Луи Маньяра Коуэн стоял у самой кромки воды, и его ноги, омываемые пеной прибоя, все глубже погружались в мокрый песок.
Больше всего на свете он хотел не бояться океана, но вода продолжала пугать его. Никто не знал о его страхе, кроме Оуэна. Даже папа. И больше всего мальчику не хотелось, чтобы он узнал об этом, потому что папа не боялся ничего.
Оуэн считал, что страх Луи перед океаном заложен в его генетическом коде, который сформировался в засушливых районах Африки, где он родился. Там почти нет воды, и тем более океана. Правда, Луи не знал, что такое генетический код, хотя Оуэн и пытался объяснить ему, но тем не менее он считал, что в этом есть доля здравого смысла.
Как бы там ни было, но этим летом пришло время войти в воду — ведь он уже не маленький. Он повернулся, чтобы убедиться, что Чайна все еще наблюдает за ним. Она улыбнулась ему и помахала рукой. Он помахал ей в ответ. Ему очень не хотелось, чтобы она догадалась, как он боится.
Он подумал, что Чайна очень красивая. Конечно, миссис Мюррей тоже красивая, но у нее такие кривые желтые зубы, и от нее все время пахнет кислым молоком. Совсем не так, как от Чайны. От Чайны шел запах лимонада, который готовит Изабель, и у нее были самые чистые и белые зубы, какие он когда-либо видел. Такие же были только у девушки с коммерческой рекламы, но это был всего лишь плакат, а не живой человек.
Стиснув зубы, Луи сделал два маленьких шажка вперед. Волны возрастающего прилива холодом обдали его ноги. Он глубже погрузил их в мягкий песок, пытаясь унять подступающий страх.
На следующей неделе его отправят в летний лагерь. В прошлом году ему там понравилось, но сейчас почему-то совсем не хочется ехать. Он не мог понять, почему. Может быть, с ним что-то происходит? Может быть, потому, что ему уже семь лет и в этом возрасте происходят странные вещи, и ты перестаешь любить, например летний лагерь? Больше всего он желал остаться здесь, с Чайной и со своей семьей. «Я им нужен, — подумал он. От этой мысли ему стало неловко. — Я всего лишь маленький мальчик, что им, может быть, нужно от меня?» Но в глубине души он чувствовал, что необходим им.