Эмма Чейз - Все смиренно
— Было приятно повидаться вами обоими. Надеюсь, вы меня извините.
Вот так вот просто, она их отшила. Розалин обходит Александру и Дрю. И подходит ко мне.
Я провожу рукой по волосам и поворачиваюсь лицом к женщине, которая разбила мне сердце. Она смотрит на меня по-доброму, с сочувствием, как медсестра относилась бы к больному, который лечился бы от смертельной болезни.
— Здравствуй, Мэтью.
Я решительно настроен, чтобы показать ей, что я оправился от тех потрясений.
— Розалин.
— Выглядишь замечательно.
— Спасибо, — холодно отвечаю я. — А ты… нисколько не изменилась.
Как-то странно разговаривать с ней снова, даже после всех этих лет. Нет больше ни влечения, ни ненависти, ни одной эмоции вообще. Немного сожаления — часть меня хочет, чтобы я мог повернуть время вспять и выбить все дерьмо из себя молодого, за то, что был таким глупцом. И слепцом. Но это касается меня. А что до Розалин? Она просто та, с кем я когда-то был знаком… и кого я на самом деле никогда не знал. Даже если я на интимном уровне знаком с каждой выпуклостью и впадинкой ее тела, она все равно для меня чужая.
Я прочищаю горло.
— Ну… у тебя есть сын?
Разве я забыл упомянуть об этом? Да уж — Розалин не просто изменяла мне, она еще и залетела. Я почти уверен, что это все было спланировано. Как в королевских семьях, наследник про запас?[8] Я был про запас, просто на случай, если у нее ничего не получится с Джулианом. К счастью для меня, его стрелы попали в яблочко первыми.
Она улыбается.
— Да, Конрад. — Бедный ребенок. — Сейчас он в учебном пансионе в Швейцарии.
В уме я делаю кое-какие подсчеты.
— Пансион? Разве ему не шесть лет?
— Шесть ему исполнится в следующем месяце. — Должно быть, я выглядел ошеломленным, потому что она добавляет, — Это очень важно, чтобы у него был правильный старт в жизни. Его школа ему это обеспечит.
Я киваю. Обсуждать хреновость данной философии действительно не стоит моего времени.
— Конечно, все правильно.
И я как раз собирался избавить себя от ее общества, когда подходит Джулиан Вулфи. Он выглядит пристойно, высокий, но стройный, светлые волосы, бледное лицо. Напоминает мне кого-то вроде высокопоставленного нацистского чиновника.
— Розалин, там есть несколько важных персон, с которыми мне нужно, чтобы ты познакомилась. — Потом он замечает меня. — Здравствуй, Фишер. — Он не протягивает мне своей руки, и я не протяну своей.
Я просто киваю головой.
— Джулиан.
Розалин и Джулиан показательный пример, почему людям нужно какое-нибудь увлечение. Если деньги ваша единственная страсть, вы становитесь несчастным существом. И постепенно, ваше увлечение будет распространять это несчастье и ваши дерьмовые человеческие черты на всех, кого вы встречаете.
— Прошу прощения, но мне придется ее украсть. Опять. — Усмехается он, потому что вот такие у него представления о шутках.
И хотя, это больше похоже на женские штучки, если ему нравится играть со словами, я готов принять вызов.
— Нет, избавь меня от нее, пожалуйста. Ты окажешь мне услугу.
Теперь Джулиану не смешно. А Розалин касается моей руки.
— Была рада повидаться с тобой, Мэтью.
— Удачи! — говорю им обоим.
Когда они уходят, Дрю встает рядом со мной.
— Готов поспорить, ты рад, что увернулся от такого удара.
Я его уверяю:
— Ты себе даже не представляешь.
Он пихает меня своим локтем.
— Все нормально?
Посмотрите внимательно — сейчас как раз такой «важный момент», который только может наступить между такими парнями, как Дрю и я. Мы можем провести целый день вместе и не проронить ни слова о том, что важного происходит в нашей жизни. Слова — не обязательны — потому что в трудную минуту, мы окажемся на стороне друг друга.
Я его уверяю:
— Да, друг. Я на высоте. Как ты и сказал, увернулся от удара.
Мы возвращаемся к Александре, и я могу сказать по выражению его лица, что он снова собирается найти какое-нибудь оправдание, чтобы уйти. Но тут, Дрю решает сменить тактику. Он злостно улыбается.
— Эй, смотри — здесь Писклявая.
— Кто? — спрашивает Александра.
Дрю показывает рукой, в которой бокал с вином.
— Кудрявая брюнетка, в голубом платьем рядом с баром.
Лекси машет головой, пока не замечает даму, о которой идет речь.
— Это… Элисон Брэдфорд.
Дрю пожимает плечами.
— Для меня она всегда была Писклявой.
— Почему ты ее так называешь?
Мысленно, я качаю головой. Потому что уж Александра должна была знать.
— Она пищит, когда кончает.
— Что?
Как обычно, Дрю начинает объясняться:
— Как собака, которая жует в зубах игрушку.
Он поднимает вверх ладонь, раскрывая и закрывая ее.
— Пи, пи, пи, пиииииии. По крайней мене она так делала, когда нам было по семнадцать, но я не думаю, что такое можно перерасти.
— Откуда ты это знаешь? — спрашивает Александра, как и ожидалось, испытывая отвращение. — Когда ты успел позаниматься сексом с Элисон Брэдфорд?
Дрю смотрит в потолок, вспоминая об этом.
— Мммм… в одиннадцатом классе. Это было в те мрачные дни после того, как мы проиграли в плейофф. Я бы не сказал, что она мой самый ужасный опыт, но она была к этому близка.
Лекси отворачивается.
— Беее… забудь об этом. Я не хочу ничего знать.
Если и есть вещь, которую Сучка не может выносить, так это подробности сексуальных похождений ее брата.
Именно поэтому Дрю об этом и рассказывает.
— Она также проделывает всякие отвратительные штучки своим языком…
Александра зажмуривает глаза.
— Ладно! Знаешь что? Прекрасно — если тебе так хочется отсюда уйти, тогда вали. Если ты хочешь бросить меня в такой трудный для меня час…
Ей никогда не следует давать ему добро.
Дрю широко улыбается, ставит свой бокал на поднос, проходящего мимо официанта, и целует ее в щеку.
— Ты самая лучшая сестра на свете. Пока.
Потом он спрашивает меня:
— Ты идешь или как?
Я никогда не был тем, кто смотрит в зубы дареному коню, или в данном случае, маршруту на побег.
— Вечеринка — супер, Лекс. Увидимся.
И потом я отправляюсь вслед за Дрю к выходу. И если вы посмотрите в дальний угол зала, то увидите Розалин — следящую за мной взглядом.
ГЛАВА 6
После того, как мы покинули это мероприятие, я и Дрю отправились в бар. В итоге он ушел домой с длинноногой темноволосой юристкой, которая искала сексуального исцеления, чтобы облегчить горечь поражения в суде. Я потихоньку пью пиво и отмечаю некоторых дам, но никто из них не заставляет меня приложить ни малейшего усилия. По дороге домой, я чуть не нарушил Трехдневное Правило и не позвонил Долорес.
