Прописывая правила (ЛП) - Люкс Сагара

Не тратя времени на раздумья, я вызываю Грейсона и показываю ему полученное письмо.

— Что это значит, чёрт возьми?

— Устаревший материал, — торопливо произносит он, засунув руки в карманы брюк. — Дело Саммера закрыто.

Это правда. Но только отчасти. Доказательства, предоставленные Грейсоном, позволили судье признать сенатора виновным в административном правонарушении, тогда как — судя по письму, которое я только что получила, — обвинения должны были быть гораздо более серьёзными: пособничество и подстрекательство, подкуп, сговор и даже заговор с целью убийства.

— Почему его обвинили только в одном правонарушении?

Незначительном, надо сказать.

Грейсон поджимает губы.

— Мы сделали всё, что было в наших силах, с той информацией, которую нам предоставили. Конечно, если бы Аид прислал нам этот материал в своё время, мы могли бы сделать гораздо больше.

При упоминании имени Аида мои глаза расширяются.

— Погоди. В прессе сообщалось, что ты получил доказательства вины Саммера из его персонального компьютера, а не то, что они попали к тебе из постороннего источника.

Грейсон выпрямляется.

— По согласованию с Хадсоном мы приняли решение сохранить анонимность нашего источника, не называя его имени.

По сути, он присвоил себе заслуги в расследовании, которое не проводил. Теперь понятно, почему Грейсон выглядел смущённым, когда я поздравила его с раскрытием дела.

Пресса представила его как человека, которому удалось поймать сенатора, в то время как он лишь обнародовал доказательства, предоставленные другими.

— Мы могли бы возобновить дело и...

Грейсон бросает на меня косой взгляд и прерывает.

— Саммер уже в тюрьме, Александра. Если хочешь посвятить своё время человеку, который больше не может никому навредить, ты вольна это сделать. Я же предпочитаю расследовать дела тех, кто ещё на свободе.

— К примеру, того, кто лишил жизни Джонатана?

Я тут же сожалею о своих словах, потому что замечаю, как омрачается его взгляд.

— Извини, — торопливо говорю. — Я не хотела...

— Всё нормально.

Прежде чем успеваю добавить что-то ещё, Грейсон возвращается на своё место и продолжает работу. Время от времени я ищу его глазами. Иногда он смотрит на экран, иногда — в пространство. Мой желудок сжимается всё сильнее и сильнее, по крайней мере до тех пор, пока чувство вины не превращается в ничто иное. Я злюсь: на себя, а также на Аида, который своим электронным письмом подтолкнул меня к тому, чтобы вновь разбередить рану Грейсона.

Не успев как следует поразмыслить, я отвечаю на его письмо:

Благодарю, но теперь это не имеет смысла.

Как и в прошлый раз, он отвечает незамедлительно.

Да, знаю.

Его слова вызывают у меня странное чувство. Несмотря на то что я заставляю себя не думать о нём слишком много, то, что он написал, преследует меня весь день. И даже когда возвращаюсь домой, принимаю душ и сажусь за компьютер, его слова не выходят у меня из головы.

Как и каждый вечер, я открываю программу, которую он использовал, чтобы связаться со мной. На этот раз, однако, вместо того чтобы ждать, пока он сделает первый шаг, звоню ему сама. Он не отвечал на мои сообщения в течение нескольких дней, поэтому неизвестно, ответит ли на видеозвонок.

Он отвечает.

Изображение едва заметно мерцает, а затем на экране вновь появляется его внушительная фигура. Как и в прошлый раз, он одет в толстовку с капюшоном и геймерскую маску с большими «иксами» вместо глаз. Однако комната, в которой он находится, другая. В ней я не вижу мониторов. Стены из необработанного камня, как в подвалах. В помещении очень темно, но всё же я могу что-то различить позади него.

Возможно, цепи.

Дыхание становится прерывистым, когда я пытаюсь уловить как можно больше деталей. Его поза кажется непринуждённой. Ухмылка на маске более жуткая, чем когда-либо. Я вздрагиваю, когда он наклоняет голову в сторону и смотрит на меня, словно хочет — и может — проникнуть в мои мысли.

— Ты бледна, Александра. Когда ты в последний раз спала?

Я сжимаю губы и поднимаю подбородок.

— Давненько.

Примерно с тех пор, как узнала, что он был в моей квартире, в шаге от моей кровати, и что он может вернуться в любое время. Пока я принимаю душ. Во время просмотра фильма. Или, когда ласкаю себя, думая о нём.

С тех пор как он заставил меня раздеться, мои сны изменились. Они стали более непристойными и почти унизительными. Мой разум наполнился такими туманными образами, что становилось не по себе, и я чувствовала, как сжимаются мои бёдра.

Я делаю это и сейчас.

Пока смотрю на цепи за его спиной, я потираю бёдра друг о друга. Представляю себя связанной. Чувствую, как холодный металл царапает мою кожу, пот стекает по спине, под его взглядом, направленным на меня, как сейчас. И его руки...

— Ты напугана тем, что видишь.

Я моргаю, приходя в себя.

— Всё зависит от обстоятельств. — Мой голос звучит прерывисто, словно я только что пробежала дистанцию. Я делаю паузу, чтобы отдышаться, прежде чем продолжить. — Ты пытаешься меня напугать?

— Нет. Но это произойдёт. — Когда я удивлённо смотрю на него, он задирает подбородок и продолжает. — Я обещал говорить тебе правду. И правда такова: ты будешь бояться меня, Александра. Может, не сегодня, не завтра. Но будешь. Только это будет страх, не похожий ни на один из тех, что ты испытывала до сих пор, потому что он заставит тебя не бежать от меня, а искать. Ты почувствуешь моё присутствие за своей спиной и подумаешь: «ближе». Ты почувствуешь, как мои руки обвивают твою шею, и, задыхаясь, будешь шептать: «ещё». Ты почувствуешь меня так глубоко внутри себя, что захочешь, чтобы мы никогда не встречались, но, несмотря на это, ты не уйдёшь. Напротив. Ты попытаешься привязать меня к себе ещё сильнее. Чтобы иметь всё, что я могу дать...

Он издаёт странный звук. Вздох, возможно.

Или стон.

— И я дам тебе это, Александра. Если ты заслужишь, я подарю тебе весь этот чёртов ад. И ты сможешь им владеть.

Моё тело дрожит. В мучительной боли ожидания.

Его высказывания настолько впечатляющи, что у меня голова идёт кругом.

Потому что они подлинные.

Я испугалась его, как только увидела; тогда я ещё не знала, кто он такой. За последние несколько недель я по меньшей мере тысячу раз думала о том, чтобы отказаться от расследования, но не сделала этого.

Я продолжала его искать.

Мечтать...

— Почему бы тебе не предоставить мне это на самом деле?

Слова непроизвольно слетают с моих губ, прежде чем я успеваю их сдержать.

Аид смотрит на меня в недоумении.

— Что?

— Ад.

Он не медлит ни мгновения. Выпрямляется и начинает яростно стучать по клавиатуре. Его пальцы двигаются стремительно. Кажется, они танцуют. У меня перехватывает дыхание, потому что в этот момент он похож на бога, в честь которого его назвали.

Мрачный. Хладнокровный. Неудержимый.

На моём рабочем столе появляется окно с изображением, за ним — ещё одно, и ещё. Это информация о сенаторе Саммере, которую он ранее прислал мне по электронной почте.

Но это не ссылки, а скриншоты. На каждом из них указаны дата и время создания, и все они датируются несколькими месяцами назад. Это явное доказательство того, что у Аида были все необходимые материалы, чтобы обвинить сенатора Саммера не только в административных нарушениях.

В ярости я сжимаю кулаки.

— Ты должен был предоставить нам все необходимые материалы.

Его глаза устремлены на мои. Даже когда он смотрит на меня, экраны не перестают открываться, всё быстрее и быстрее.

— Я так и сделал.

— Это невозможно. — Перед глазами судорожно мелькают фрагменты разговоров и фотографий с самыми сомнительными личностями города. — В материалах дела Саммера нет ничего подобного...