Развод. Она не твоя (СИ) - Дюжева Маргарита

Пока запирала дверь и ждала лифта – бурлила, кипела и материлась во весь голос. Не могла поверить, что Семен настолько опаскудился, что допустил все это.

Как он мог? Как, мать вашу, он посмел?!

Что дальше? Некрасивый раздел имущества? Попытка выставить меня с голым задом на улицу? Тяжба из-за того, с кем останется Аринка?

До чего еще он опустится?

И следом холодная, склизкая мысль. А кто сказал, что он еще не опустился?

Что если пока я летала в облаках, он не только привел к нам любовницу и позволил ей общаться с нашей дочерью, но и готовился к следующему шагу?

Что тогда?

Лифт остановился на первом этаже и распахнул двери, только я не вышла из него. Стояла, не дыша, не шевелясь, глядя в одну точку, а потом как в тумане нажала на кнопку своего этажа и вернулась домой.

Надо молчать. Смотреть. Рыть носом землю в поисках улик, быть на шаг впереди него, чтобы обезопасить себя и Аринку.

Глава 6

Днем мой примерный муж позвонил и сообщил, что аврал на работе, поэтому немного задержится. Я же как примерная жена сказала, что буду ждать и пообещала ужин к его приходу.

Мне не сложно. Я приготовлю, накрою на стол, потом помою посуду. И уберусь, и все остальное сделаю. Эти бытовые мелочи – моя ширма, за которой можно спрятать свои истинные намерения.

А они были не слишком гуманными и приличными. Нет, я не собиралась подмешивать слабительное ему в еду, или сыпать перец в трусы – это все детский сад и нелепица, которые меня не спасут, а лишь наведут бесполезной суеты.

Меня не интересовала бестолковая месть и грезы о том, как бедный Абрамов будет носиться по этажам в поисках туалета, чтобы справить внезапную нужду. Найдет. Уже нашел. Анну Каталову.

Вместо иллюзий о том, как устрою им кузькину мать, потом вся такая красивая, с высокоподнятой головой уйду в туман, а Семен будет ползать на коленях и рыдать во весь голос, потому что осознает какое сокровище потерял, я стала прощупывать пути к отступлению и проверять, а все ли у нас в порядке. Потому что если Абрамов обманывал меня так подло и низко, добровольно пустив посторонних в наш дом и к нашему ребенку, то возможно ложь был и в других, менее очевидных областях.

Возможно, у меня просто разыгралась паранойя, а может, наконец, проснулся инстинкт выживания и здравый смысл, но я достала органайзер с документами и принялась тщательно изучать его содержимое.

Несмотря на то, что муж старательно работал и весьма прилично зарабатывал, совместно нажитого у нас было немного – квартира, в которой мы жили, машина.

Никаких нестыковок в бумагах я не увидела, но поймала себя на мысли, что уже не верю собственным глазам, поэтому на всякий случай сфотографировала договора, свидетельства и все остальное. Надо будет найти человека, который во всем этом разбирается и сможет проверить каждую букву и цифру.

Что еще? Счета?

У нас был счет на Аринку, куда каждый месяц докладывалась определенная сумма «на учебу». Был общий счет, где мы копили на безбедную старость.

Был еще мой собственный счет. Весьма скромный, потому что туда я откладывала те копейки, которые оставались свободными по итогу месяца.

Что со счетами у мужа – я понятия не имела. Спрашивала, интересовалась, но каждый раз получала раздраженный ответ – все в деле, все под контролем, ты все равно в этом ничего не понимаешь, так что не суйся.

Я и не совалась – это ведь мужское дело контролировать финансы и обеспечивать семью. А теперь вот что-то крепко призадумалась, а стоило ли так беспечно относиться к этой сфере жизни. Может, не зря мама мне постоянно твердила, что у женщины всегда должна быть своя работа и своя копейка? Что обеспеченный мужчина – это прекрасно, но не стоит впадать в полную зависимость от него.

Я, конечно, работала, копила по мере возможности, и в случае чего не окажусь с голой попой на снегу, но зависимостей было полно. И сейчас они так остро бросались в глаза, что становилось не по себе.

Пока я бегаю в декрете на работу, чтобы не упустить клиентов, и хоть немного подзаработать, Семен гуляет по ювелирным магазинам. Да так продуктивно, что получает карту лояльности с максимальной скидкой.

Пока я бьюсь с ним, чтобы сделать ремонт в детской комнате, и получаю отказ за отказом, потому что это лишняя трата денег, змееглазая Анна получает от него безлимит на переделки моего дома и полный карт-бланш.

И это только верхушка айсберга, то, что я нашла за одно лишь утро.

Что может вскрыться, если начать копать глубже – я даже боялась представить.

Родителям рассказывать об этом не стала, хотя очень хотелось позвонить маме и порыдать в трубку, жалуясь на происходящее.

Мама заводиться за пол-оборота и если узнает, что деточку обижают – тут же пойдет грудью на амбразуру, лишь усугубив ситуацию. Отец тоже борец за справедливость, да только сердце слабое, поэтому любые волнения для него под строим запретом.

Подруги? Хорошая мысль, только с декретом я настолько выпала из нашего дружного коллектива, что появляться с бухты барахты и вываливать на них все свои проблемы, как-то не очень.

А потом еще и мысль крамольная закралась. А что, если кто-то из них знал про Семена и его похождения, но молчал? Не говорил мне, потому что не хотел портить отношения, настроение, или еще бог весть что. А может и вообще заодно с неверным муженьком был? При встречах улыбался, а за спиной злорадствовал.

Точно паранойя.

Может, обратиться к специалисту? К кому-то кто за деньги все проверит, найдет доказательства, и уже с ними можно будет начинать обстоятельный разговор с мужем или идти на развод.

В том, что он состоится, я уже не сомневалась. Вот только не знала, какой уровень боли и грязи при этом можно ожидать.

Абрамов пришел позже обычного часа на два.

Я встретила его со слезами на глазах и с самым разнесчастным выражением лица:

— Семен! Как хорошо, что ты пришел!

— Что случилось? — спросил он, не глядя на меня.

— Ты не представляешь, что я натворила!

Муж все-таки обернулся и, подозрительно прищурившись, впился в меня взглядом:

— Что?

Я провела его в комнату и продемонстрировала погром. Днем я попыталась убраться, чтобы скрыть следы своей истерики. Но получалось из рук вон плохо, поэтому я, наоборот, оставила разруху.

— Ё-моё, Маша! Что это?!

— Я хотела поменять шторы, но свалилась с табуретки. Оборвала карниз, сломала стульчик и стол, перевернула банку с красками, — побольше надрыва в голос, — перепортила кучу вещей.

Он еще раз обвел комнату взглядом и недовольно цокнул языком:

— И на фиг это было делать? Чем тебя не устраивали шторы?

Тем, что их, как все остальное в этой комнате, подбирала твоя шмара…

— Просто хотела новые.

— Ладно. Разберемся. Что там на ужин?

Он даже не спросил, не ушиблась ли я во время падения, не сломала ли ничего. И я вдруг поняла жуткую и совершенно очевидную вещь.

Ему было все равно.

За ужином Семен вел себя так, словно не ел неделю – закидывал ложку за ложкой с такой скоростью, что я не успевала следить.

Обычно он так хватал после того, как выбирался в зал на редкую тренировку.

Интересно, а какая тренировка была у него сегодня? Темноволосая со змеиными глазами? Или, может, еще какая? С кардио нагрузкой или без?

Мысли об этом кололи острыми шипами, раздирая плоть изнутри, но снаружи я была радушной хозяйкой, примерной женой, которая давилась от умиления, глядя как благоверный за обе щеки уплетал ее стряпню.

И все-таки он что-то почувствовал, потому что прошепелявил набитым ртом:

— Ты сегодня какая-то странная.

— Переживаю из-за детской. Столько вещей хороших испортила.

— Это потому, что надо быть аккуратнее и беречь то, что тебе сделали.

Он хотел сказать, сделала? Его дорогая Анечка Каталова?

Не знаю, как мне удалось сохранить печальное выражение лица, и не взорваться.