Катрин Панколь - Черепаший вальс
— Знаете, я всегда про себя называла их «Ван ден Брок» и «Лефлок-Пиньель». А про имена вовсе забыла. Тем более составные фамилии и так уже длинные…
Она запнулась, и он тихо сказал:
— Я вас внимательно слушаю, мадам Кортес, продолжайте…
— А потом, вчера я пыталась работать над диссертацией, это итоговая работа по исследованиям в университете, там тысячи страниц, ее представляешь комиссии из профессоров университета, это очень трудно, любая ошибка — конец, и к тому же я слишком молода для такой работы, они не спустят мне ни единой оплошности…
Она подняла голову. Его вроде бы не раздражала ее медлительность. Он, наоборот, подбадривал ее внимательным взглядом черных глаз, опушенных темными ресницами. Она как-то успокоилась, расслабилась. Не такой уж он и страшный, в конце концов. Она даже перестала считать его опасным. Наверное, у него есть жена, дети, по вечерам он возвращается домой, смотрит телевизор и рассказывает, как прошел день. Жена слушает его, разглаживая утюгом рубашки, потом он заходит в детскую сказать ребятам «спокойной ночи». Человек как человек, одним словом.
— И вот я сидела и вместо того чтобы работать, обдумывала ваши слова. Я не понимаю, в чем меня обвиняют. Чья сообщница… Почему сообщница? Вот и думала, размышляла. И особенно о той истории про «разобраться с РВ». Я написала на бумажке «Разобраться с РВ»: если речь о рабочей встрече, тут что-то не вяжется. Я очень тонко чувствую стиль, внимательна к словам, все-таки у меня филологическое образование, и вот я крутила эти слова так и сяк, когда вошла моя младшая дочь…
— Зоэ? — спросил инспектор.
— Да, Зоэ.
Он запомнил ее имя. Это хороший знак. Может, у него у самого маленькая Зоэ. Когда она родилась, они колебались между Зоэ и Камиллой, но Жозефина решила, что Зоэ звучит лучше, такое имя — как дополнительный шанс в жизни. А по-гречески Зоэ значит «жизнь». Антуан в конце концов с ней согласился.
— Зоэ вошла в вашу комнату и… — сказал инспектор, прервав ее размышления.
Она продолжала, стараясь говорить четко и ясно. Уши постепенно перестали гореть. Он слушал, откинувшись в кресле. На красной рубашке не хватало одной пуговицы. Когда она дошла до Х4УКТБ и РВ, которое превращается в Эрве, он воскликнул «Твою ж мать…» и звучно хлопнул ладонью по столу. Лежащие на столе предметы подпрыгнули, Жозефина вздрогнула.
— Простите, сорвалось, — извинился он, успокоившись, — но вы действительно нам изрядно помогли, мадам Кортес. Могу я попросить вас никому ни слова не говорить о нашем разговоре? Никому? Слышите? Речь идет о вашей безопасности.
— Это так важно? — испуганно пролепетала Жозефина.
— Сейчас вы перейдете в соседнюю комнату, мы запишем ваши показания.
— Думаете, это будет полезно для следствия?
— Да. Вы влипли в странную историю… Тут еще не все ясно, но, возможно, вы подсказали деталь, необходимую для дальнейшего расследования.
— Вы полагаете, это связано с разными преступлениями?
— Я не говорил этого, нет! И мы пока далеки от разгадки. Но это важная деталь, а в такого рода расследованиях все основывается на деталях. Одна деталь, затем вторая — и глядишь, распутано очень сложное дело. Как пазл…
— А могу я спросить, почему вы меня подозревали? — расхрабрившись, спросила Жозефина.
— Это наша работа — подозревать все окружение жертвы. Вы знаете, убийцей часто оказывается кто-то из близких. В вашем случае подозрительно было, что вы хранили молчание после первого нападения. Любой человек в такой ситуации примчался бы в полицию и быстренько все выложил. Немедленно. Вы же не только не пришли сразу, вы много дней сидели и не заявляли о нападении. Мы подозревали вас в пособничестве. Было похоже, что вы знаете преступника, но покрываете его.
— Теперь я могу вам сказать… Сначала я действительно подумала о Зоэ, но, думаю, это потому, что я подозревала своего мужа.
— Антуана Кортеса?
Инспектор вынул из стопки досье и открыл его.
— Умер в сорок три года в пасти крокодила в Килифи, Кения, после того, как два года занимался разведением крокодилов, работал управляющим у некоего мистера Вэя, проживающего в…
И он развернул перед Жозианой всю жизнь Антуана. Дата и место рождения, имена родителей, его встреча с Миленой Корбье, служба в «Ганмене», его связи, его банковские займы, размер обуви. Не забыли даже про обильное потоотделение. Жозефина слушала его, пораженная.
— Он умер, мадам. Вы знаете это. Посольство Франции заказало расследование, и факт его гибели был установлен. Отчего вы вдруг заподозрили, что он может быть жив и просто инсценировал свою гибель?
— Мне показалось, что я как-то раз видела его в метро… в общем, была уверена, что видела. Но он притворился, что меня не узнал. И потом моя дочь, Зоэ, получала от него письма. Написанные его рукой.
— У вас с собой эти письма?
— Они у дочери…
— Вы можете принести их?
— Он писал о чудесном избавлении из пасти крокодила, о выздоровлении, и я подумала, что он не умер, он вернулся, он хотел напугать меня…
— Или убить… Почему вы так подумали?
— Я могу придумать невесть что, у меня, знаете, богатое воображение…
— Нет. Отвечайте.
Жозефина заломила руки, уши вновь запылали.
— Дело было, кажется, в ноябре. Я искала сюжет для нового романа и выдумывала всякие истории… Мне пришло в голову, что напасть на меня мог Антуан, потому что он был слабым человеком, потому что он хотел добиться успеха любой ценой и вполне мог завидовать тем, кому это удалось. Мне в первую очередь. Знаю, я говорю ужасные вещи, но я правда так думала… В современном мире проигравшим приходится несладко. Их давят, презирают. Это может вызвать ответную ненависть, гнев, жажду мести.
Он записывал, не забывая задавать при этом вопросы.
— На какой линии метро вы его видели впервые?
— Я всего один раз его и видела. На шестой линии, но не стоит обращать внимание на мои слова. Это, скорей всего, был не он. Он на дух не переносил красный цвет, а тот человек был в красной водолазке. Всякий, кто знает Антуана, поймет, что это невозможно.
— Вы основываете ваши выводы на такой ерунде? Он ненавидел красный, значит, это не он… Вы поражаете меня, мадам Кортес!
— Это деталь, как вы говорите, а детали важны. Антуан четко придерживался определенных принципов…
— Но не всех, — перебил ее Гарибальди. — У меня в досье есть свидетельства о многочисленных стычках с коллегами там, в Момбасе. Посиделки часто переходили в драки, одна из них плохо кончилась, ваш муж в ней точно замешан… Один человек из этой драки не вышел живым.
