Татьяна Успенская - Украли солнце
— Мне Кора дала список пропавших и умерших.
— Я знаю, она сказала мне, — кивнула Мага. — Но это смешно: через пару дней Будимиров откроет, что его в очередной раз надули, и объявит террор!
— Вот видишь, выхода нет.
— Троша, Ив, как вы думаете, готовы мы сделать то, о чём давно подумываем? — Только теперь Джулиан начинает разглядывать людей. И в их лицах — те же страх и гордость, что в лице Маги. — Можем сделать так, что на площадь не выйдет ни один человек? — спрашивает она.
Он вдруг увидел фотографии лучших трудолюбцев и сам себе ответил: «Никак нельзя. Большая часть народа искренно служит Будимирову».
— Давай соберём парламент, — басом говорит высокий красивый человек. — Обсудим: готовы ли мы дать первый бой Будимирову и при этом сохранить жизни?
— Думаю, пока нет, — вздыхает Назаров.
— И я думаю: не готовы, — соглашается с ним мужчина в рабочей одежде. — Не все ловушки подготовлены, не все запланированные люки действуют. Раньше времени себя обнаружим. Могут погибнуть люди! Но собрать парламент — время пришло.
— Моё мнение: попробовать, — говорит Владим. — Когда мы высадили на площади деревья, он сильно испугался!
— Почему ты так решил? — спросила мать.
— Помнишь, сначала наступило в городе затишье, а потом чуть не все вооруженные силы были брошены на битву с прутиками! — Владим весело засмеялся. — Я видел перекошенные рожи бойцов. Здорово их накачал Властитель. И сам прибежал на площадь. Наверное, решил, под каждым прутиком — мина, потому что заставил бойцов, прежде чем вырывать прутик, шарить железяками! Людей похватали почём зря!
— Вот видишь, из-за нас пострадали горожане!
— А кто велел им выходить на улицу? Все были предупреждены!
— Можем попробовать! — соглашается с Владимом невысокий глазастый человек, Мага назвала его Ив.
— Я не хочу жертв. Лучше я один! — говорит Джулиан.
— Когда мать встретилась с нами впервые, — улыбается Учитель, — она установила здесь закон жизни, противоположный будимировскому: не жертвовать собой ради счастья будущих поколений, а быть счастливыми при жизни и прежде всего беречь людей! Ну и всегда поступать по справедливости…
— А если по справедливости не получается? — спросил он.
— Может, Ив и Влад правы? Что, если попробовать?
— Кто сказал, что справедливость — это спасать меня?!
Все засмеялись.
— Вы что? — не понял он.
— Речь идёт о спасении всех! — ответили ему.
— Все кровью связаны! Мы с тобой тоже родные. — Ив улыбнулся по-детски. — Ну, хватит философствовать. Джуль, не трать времени, иди с Богом, если не можешь остаться! Да хранит тебя Бог! А мы уж тут подумаем, что делать.
— Я хочу, Мага, чтобы ты царила вместо Властителя, — подавляя восторженное волнение, сказал Джулиан. — И чтобы мы всегда все были связаны кровью, как ты говоришь, Ив.
— Она не царит, — возразил Владим.
— Она не царит, — повторил Учитель. — Она любит нас. Она хранит жизнь. Может, и наступит такой век, когда наша мать будет главой всего государства!
— Ну, хватит, ребятки, — смутилась Мага. — Не дай Бог мне такое! Что ты решаешь, мой мальчик?
— Мы можем поговорить наедине? — всё-таки решился он задать Маге свои вопросы.
Она осторожно сняла с колен детей, осторожно высвободилась из рук и взглядов.
Скоро они очутились в уютной комнате с фотографиями на стенах. Мама, Гиша, сама Мага, все молодые. И большая групповая фотография, на которой в одном из мужчин он узнал себя. Но он никогда с этими людьми не снимался. Вопросительно посмотрел на Магу.
— Твой родной дед, граф Гурский, — говорит она. — Мне Адрюша сказал, он изменил твою внешность, но чтобы так… что — твоё, что — не твоё…
— Кто такой «Адрюша»? — спрашивает, но уже и сам знает. — Апостол — Адрюша? — Она кивает. — Он что, Гурский? — Она кивает. — Но ведь я видел: Адриан Гурский расстрелян вместе с отцом и дедом.
— Где ты видел?
— По-моему, я был в доме, где часто бывает Будимиров. — И он подробно рассказывает о том, что видел.
— Адрюша не расстрелян.
— И мама — его родная сестра? И я…
— И ты, мой мальчик, родной внук замечательного человека. И племянник замечательного человека.
— Алина — дочь твоя и Адрюши?
Мага кивает.
— И твоя сестра.
— А как давно…
— Ты хочешь спросить, как давно мы муж и жена? — Она усаживает его на кровать и рассказывает историю жизни его семьи и историю их отношений с Адрианом.
Он смотрит в её разгорячённое лицо, а когда она замолкает, говорит:
— Теперь я понимаю, почему он покрасил меня и надел мне очки. А можно я спрошу тебя? — Она кивает. — Почему ты уехала с Будимировым? Не сходится. Ты любила Адрюшу, а уехала с убийцей всех его родных. Ты же не настолько глупа, чтобы не понимать: Будимиров измениться не может.
— В детстве я хотела быть похожей на него: сильной, бесстрашной, всегда на грани риска. — Она рассказывает о крепостях, деревьях, реке, пещерах. — Уж очень резко он отличался от всех остальных! Но потом увидела Адрюшу, и всё. С Буром уехала, чтобы попробовать спасти…
— Страну, Адрюшу, маму… — Он тяжело вздохнул. — Принесла себя в жертву. Ты хорошо выучила его урок: захотела всегда быть на грани риска. А ведь твоя гибель могла бы погубить жизни и Адрюши, и Гиши, и мамы. Я уж не говорю о себе, что ты сделала со мной, исчезнув из моей жизни: завела в дремучий лес и бросила одного. И Алины не было бы. Это же случайность, что так сложилось.
— Закономерность, — тихо сказала она.
— Надо подумать. Может быть, ты и права. — Он встал, поцеловал её в лоб.
— Теперь ты решил оказаться на грани риска. Теперь ты хочешь принести себя в жертву.
Он засмеялся.
— Вспомни, моя Мага, о пьесе папы. Вспомни, чей я сын, внук и племянник.
— Ты всегда боялся смерти… — тихо сказала она.
— В церкви я явственно слышал слово «сынок». Кто тебе сказал, что смерть есть? Спасибо, что, наконец, открыла мне все тайны, но лучше бы сделала это раньше, я бы ни секунды не сомневался в своём назначении…
— Не все, — тихо сказала она. — Не смотри на меня так. Ещё не все.
— Говори.
Она встаёт, тоненькая, хрупкая. Поднято к нему светлое лицо.
— Будимиров — твой родной дядька. Он — сын графа. Он брат Адрюши и мамы.
Джулиан не воскликнул «что?!», не рухнул без сил на кровать. Поползли друг к другу ощущения таинственной связанности с ним, любопытства и ненависти… На потолке в доме Гели было лицо знакомое потому, что это был его родной дядька! Конечно, глаза Апостола, то есть Адрюши, и — его собственные. И тот взгляд, которым он смотрел на его Магу. Просто властитель, просто убийца так не смотрит. Что-то не случилось и в его жизни. Теперь понятно, почему Мага уехала с ним. Может, она и смогла бы очистить его кровь любовью?!
