Мэриан Кайз - Не учите меня жить!
— Извини, Том. Конечно, ты прав.
Я едва могла говорить. Все ясно: Дэниэл решил от меня отделаться. Вот откуда его трогательная забота о моем скорейшем возвращении в нормальную жизнь. Русалочка, сказал тоже! Он просто отрывал от себя мои цепкие ручонки, палец за пальцем. Меня обожгло унижение, быстро превратившееся в ярость. Отлично, подумала я в бешенстве, теперь с Дэниэлом кончено. Найду себе нового друга, тогда он узнает! Начну встречаться с Томом, мы полюбим друг друга и будем счастливы.
— Том, я с удовольствием встречусь с тобой, — сказала я. Я чувствовала себя такой несчастной!
— Отлично, — просиял он. Если б мне не было так его жалко, я бы с наслаждением дала ему пинка.
— Когда? — спросила я, пытаясь придать своему голосу хоть чуточку воодушевления.
— Может, сегодня? — с надеждой спросил он.
Я гневно шевельнула бровью, и Том понял, что его жизнь в опасности.
— Прости, — испугался он. — Прости, прости, прости. А завтра вечером?
— Договорились.
Дело было сделано. И как раз вовремя, потому что вечеринка бесславно заглохла.
82
Теперь, когда мне стало все понятно, я была полна решимости больше никогда не видеться с Дэниэлом. Единственная загвоздка заключалась в том, что назавтра я собиралась пригласить его в ресторан по случаю дня его рождения. Я понимала, что отменить этого не могу — не только потому, что мы уже обо всем договорились несколько недель назад. Просто как можно в день рождения…
Наверно, я чувствовала облегчение, но старалась об этом не думать. Не думать было нетрудно, потому что между мною и Карен по-прежнему происходило нечто ужасное. Она не желала со мной разговаривать, зато периодически обходила квартиру, не ленясь открывать по пути все двери, чтобы потом с грохотом их захлопнуть.
Это было очень неприятно, и я горько сожалела, что рассказала ей о скором свидании с Томом. Наверно, я просто была не в себе: ведь он страшней войны, и потом, Карен имела на него виды… Я заранее знала, что не влюблюсь и, таким образом, ничего Дэниэлу доказать не смогу.
Стоило мне заснуть, как меня опять начала преследовать пугающая мысль, что Дэниэл завел себе новую женщину. Теперь я убедилась, что мой ужас предыдущей ночи был роковым предчувствием. И мысль уже не была просто мыслью: она превратилась в предупреждение.
Собираясь на свидание, я пыталась вразумить себя. То, что я испытываю к Дэниэлу, влюбленностью назвать все-таки нельзя. В моем чувстве нет ничего романтического и сексуального. Тут на меня нахлынули воспоминания о поцелуе, но я прогнала их (я по-прежнему умела прогонять ненужные мысли; очень полезный навык). Но, может быть, я стала слишком зависеть от него как от друга? Возможно, я слишком доверилась ему, потрясенная развалом собственной семьи?
Что ж, если так, пора положить этому конец.
Я осталась довольна своим благоразумием. Увы, надолго его не хватило. У меня снова начиналась паника.
Что, если прямо сейчас он лежит с ней в постели?
В конце концов я не выдержала и позвонила ему, якобы для того, чтобы уточнить место встречи, хоть и отлично помнила, что мы встречаемся на станции метро «Грин-парк» в два. К моему облегчению, по голосу Дэниэла было не похоже, что у него в постели женщина. Хотя как знать: жизнь Дэниэла не кино про любовь, где женщинам в постели полагается стонать и вскрикивать.
Быть на ножах с Карен оказалось подарком небес: мне не пришлось изобретать замысловатых оправданий для того, чтобы выйти из дома на встречу с Дэниэлом. Если б она со мной разговаривала, то непременно бы почуяла недоброе, так как, стремясь показать Дэниэлу, что я не приставучая неудачница, я оделась, чтобы сразить его наповал. Очень короткое платье в обтяжку и расклешенное пальтишко вряд ли могли защитить меня от пронизывающего мартовского ветра, но мне было наплевать. Гордость согреет!
В назначенный час он ждал меня у станции «Грин-парк». Дрожа от холода, я ковыляла к нему в босоножках из змеиной кожи на высоченных каблуках, и тут он просиял такой улыбкой, что я чуть не подвернула ногу, рассердилась и заподозрила неладное. Чего это он ухмыляется? Может, в восторге от своей новой подружки, вот рот и до ушей? Небось трахал ее перед тем, как выйти из дому, и оттого весь светится?
— Отлично выглядишь, Люси, — сказал он, целуя меня в щеку. В месте поцелуя кожу словно обожгло, и я ощутила жаркое покалывание. — Но не легковато ли ты одета?
— Все в порядке! — рассеянно откликнулась я, тщательно осматривая его на предмет следов от страстных укусов, царапин или распухших от поцелуев губ.
— Куда мы идем? — спросил он.
Никаких явных признаков недавней интимной жизни на его лице и шее не обнаружилось, но все остальное пряталось под длинным зимним пальто, так что расслабляться и успокаиваться рано.
— Сюрприз, — сказала я, мучительно гадая, не затем ли он поднял воротник пальто, чтобы скрыть засосы на шее. — Пошли скорее, я замерзаю!
Проклятие! Наши взгляды встретились, и у него дрогнули губы: он старался не рассмеяться.
Я привела его на Арброт-стрит к стеклянной витрине ресторана «Берег» и торжествующе сказала:
— Вот!
Он обалдел, чем очень меня порадовал. «Берег» — один из новых и самых модных ресторанов в Лондоне, куда толпами ходят актрисы и топ-модели. По крайней мере, так пишут в журналах; я-то собралась сюда в первый и, вероятно, последний раз в жизни.
Как только мы вошли, я поняла, что серьезно недооценила уровень известности и элитарности ресторана «Берег». Одна грубость обслуживающего персонала чего стоила.
Распорядитель, развратного вида молодой человек, воззрился на меня так, будто я только что присела на корточки у самого входа и помочилась на пол.
— Да? — прошипел он.
— Столик для двоих на имя…
— Заказан? — оборвал меня он.
Мне тут же захотелось сказать: «Слушай ты, прыщ на ровном месте, ты ведь тут только швейцар. Извини, что я потрачу здесь на один ужин больше, чем тебе платят за неделю, но, если ты испортишь нам вечер, твоего достатка это не повысит. Может, тебе учиться по вечерам? Ходить в школу, попытаться сдать пару экзаменов… Тогда, глядишь, и работу получше предложат».
Но поскольку у Дэниэла был день рождения и я очень хотела, чтобы все прошло красиво, то кротко промолвила:
— Да, заказан. На имя Салливан.
Но говорила я в пустоту. Парень уже удрал с низенького помоста, где стоял его столик, и юлил перед дамой, одетой в сногсшибательные тряпки от Гуччи, вошедшей после нас.
— Кики, дорогая, — сюсюкал он, — ну как Барбадос?
— Барбадос как Барбадос, — поморщилась она, протиснувшись мимо меня. — Мы только с самолета. Дэвид ставит машину на стоянку.
