Фред Стюарт - Остров Эллис
— Извините.
— Нас встретит наш дядя Кейзи. У него свое дело, связанное с грузовым транспортом, в Бруклине.
— А где это — Бруклин?
— Не знаю. Где-то в Нью-Йорке.
— А что значит «грузовой транспорт»?
— Ну, грузовики, так это называется в Штатах.
— А что такое «грузовики»?
«Господи, святая Мария! Да знает он хоть что-нибудь?» — думала она.
— Ну, это такой большой автомобиль. Вы знаете, что такое автомобиль?
— Разумеется, — гордо усмехнулся Яков. — Значит, ваш дядя богатый человек?
— Да нет, но он с достатком.
— Это хорошо. Вы счастливые. А я никого не знаю, — сказал он.
— Никого?
— Никого, кроме Марко, а теперь и вас.
Он опять улыбнулся.
«Он, действительно, довольно симпатичный, — подумала Бриджит, — но как от него воняет!»
— В один прекрасный день я напишу песню, — негромко сказал Яков.
— А, значит, вы — композитор?
— Пока нет, но когда-нибудь стану.
Когда-нибудь.
Бриджит снова показала язык принцессе фон Гогенлоэ.
А эмигранты все танцевали.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
На четвертую ночь лайнер опять попал в полосу скверной погоды в районе Кейп Рейса. И хотя шторм на этот раз не был таким свирепым, как предыдущий, для пассажиров третьего класса все было гораздо хуже, потому что капитан приказал закрыть все выходы на палубы, чтобы там никого не было.
Капитан узнал, что во время предыдущего шторма то ли по недосмотру, то ли с целью дать возможность пассажирам третьего класса хоть немного глотнуть свежего воздуха, двери на кормовую палубу не были перекрыты. Теперь эмигранты были заперты в своих каютах третьего класса. И опять морская болезнь, и опять полные ведра.
Грохот машин и треск корабля были настолько оглушительны, что спать было совершенно невозможно. И поскольку на всю мужскую часть эмигрантов приходилось всего четыре туалета и душа и находились они в другом конце корабля, то немногие из мужчин имели с момента отплытия из Квинстауна возможность помыться или поменять белье. Многие из них вообще не знали, как пользоваться туалетом с системой канализации, а потому справляли нужду в ведро или прямо в штаны, из-за чего запах мочи и экскрементов делал проживание в каюте почти невозможным.
Марко, казалось, обладал иммунитетом к морской болезни, но вонь выводила его из себя. А Якову опять было очень плохо; он хотел знать только одно: удастся ли ему пережить еще и эту ночь.
Том Беничек всеми своими мыслями был на маленькой ферме отца недалеко от Праги и размышлял о том, не лучше ли было никуда не уезжать, а остаться просто в родной Богемии.
Основной едой, которой кормили пассажиров третьего класса, была селедка. Баки с рыбой выставлялись у дверей кают, и пассажиров уверяли, что от морской болезни хорошо помогает селедка. В ответ на неоднократные убеждения Марко Яков наконец согласился съесть одну. Марко принес ему рыбу. Яков откусил кусочек, и его тут же вывернуло прямо на матрас.
Воспоминания об этой селедке будут преследовать его всю жизнь.
На шестую ночь море успокоилось. Когда «Кронпринц Фридрих» входил в Амброуз Чэннел, Яков и Марко вышли на кормовую палубу и, опершись на поручни, разглядывали сверкающие огни Лонг Айленда.
— Америка, — произнес Марко, и в голосе его прозвучало одновременно и благоговение, и удивление. — Мне не верилось, что мы когда-нибудь сюда доберемся.
— А что ты собираешься делать? — спросил Яков.
— Не знаю. Говорят, здесь есть работа на стройке для итальянцев. Или — камнерезом. Может, мне удастся найти что-нибудь. Я-а… Я сильный. Но мне бы хотелось поработать мозгами. Я не хочу быть тупоголовым итальяшкой.
— Что значит «итальяшкой»?
— Мисс Чартериз использовала это слово. Это оскорбительное слово для итальянца.
— Могу поклясться, что у них есть и такое же оскорбительное слово для понятия «еврей», — сказал Яков, следя за далекими огоньками и завидуя тем, кто жил в этих домах, кто уже стал американцем.
— А что ты собираешься делать? — спросил Марко.
— Мне дали имя одного человека на Тин Пан Элли, который занимается публикацией музыкальных сочинений, — сказал Яков. — Тин Пан Элли — это такая улица, где живут те, кто сочиняет песни. Я пойду к нему и сыграю ему на пианино. Может, он даст мне работу.
— Ты счастливый.
— Счастливый? — фыркнул Яков.
— Мы ведь стали хорошими друзьями. Ты хочешь, чтобы мы оставались вместе и помогали друг другу? Только мы. Больше никого не берем.
Яков улыбнулся. Он уже совсем привязался к этому итальянцу.
— Конечно. Мы будем помогать друг другу.
Они пожали друг другу руки. После этого Марко рассмеялся и закричал, обращаясь к далеким огням:
— Эй, Америка, проснись! Завтра приезжают Марко и Яков! Мы намерены завоевать эту страну и стать очень важными господами!
Они рассмеялись оба. Огни сонно подмигивали.
Америка в ответ молчала.
— Вот она, — сказала по-гречески пожилая женщина на следующее утро.
— Она, должно быть просто огромная! — воскликнула девушка-литовка, с которой танцевал Том Беничек.
— Это самая большая страна, которую я когда-либо видел, произнес венгр.
Все пассажиры собрались на корме парохода. Они смотрели на Статую Свободы. Корабль бросил якорь в Нерроуз, встав на карантин до получения свидетельства, и медики поднялись на борт. Пока они занимались первичным медицинским осмотром пассажиров первого и второго класса, чтобы удостовериться, что на судне нет никакой эпидемии, что нет заразы от каких-нибудь насекомых, что было вряд ли возможно на таком известном лайнере, как «Кронпринц Фридрих», пассажирам третьего класса ничего не оставалось, как ждать и глазеть на Нью-Йорк.
Кое-кто из них, глядя на Статую Свободы, плакал.
Для большинства это означало, что мечта стала былью.
* * *После полудня 23 мая 1907 года «Кронпринц Фридрих» прошел карантин и стал входить в порт Нью-Йорка. Через два часа он пришвартовался у пирса 63 в Норс Ривер, и пассажиры первого и второго класса начали покидать судно. Одновременно один из офицеров и трое членов команды парохода спустились на кормовую палубу и стали раздавать карточки с написанным на них номером 12.
— Вам следует приколоть карточки к пальто! — кричал в мегафон офицер по-английски, несмотря на то, что три четверти слушателей его не понимали. — Эту ночь вы остаетесь на борту судна, а завтра утром вас перевезут на Эллис Айленд. В Иммиграционном Центре вы будете оставаться все вместе и вместе должны будете пройти инспекторов. Свой багаж вы возьмете с собой.
