Анна Яковлева - Шестое чувство
В шкафчике над мойкой чашек не оказалось – вот и верь после этого мифу о том, что во всех кухнях вещи находятся примерно на одних и тех же местах.
Методом тыка с третьей попытки Антон обнаружил хрупкий фарфор, от которого веяло стариной. Пить чай из такой посуды – то же, что палить из пушки по воробьям. Раз десять наливать придется. Прямо хоть иди за кружкой домой.
Идти не пришлось.
Сиротскую кружку с претенциозной гравировкой «Серафиме от Руслана» Антон обнаружил в буфете, рядом с детскими поделками из бисера и глины, из чего сделал вывод, что кружкой не пользовались – это был сувенир из разряда дорогих сердцу.
От красного бокала, от золотой гравировки за версту несло безвкусицей и безнадежной любовью. Такие безделицы дарят девочкам прыщавые одноклассники.
Квасов хмыкнул и с мстительным удовлетворением снял сувенир с почетного места.
Отыскал в шкафчике пачку чая и ругнулся: чай и тот не могли купить человеческий, обязательно с выходом из-за печки – с бергамотом!
Залил пакетик кипятком, подумал, бросил еще один (гулять так гулять!) и сбежал из этого рая концептуальных домохозяек на балкон.
Только под завязку налившись чаем, Антон смог вернуться к событиям этого кошмарного во всех отношениях утра, героиня которого должна была либо уже разрешиться от бремени, либо…
Беспокойство о соседке с новой силой придавило Квасова, Антон узнал по справке и набрал номер третьего родильного дома.
– Скажите, как там Юн-Ворожко? – приглушив голос, поинтересовался в регистратуре.
– Минуту.
В долю секунды беспокойство переросло в страх, страх змеей прополз по спине, окольцевал и сдавил грудь.
– Операция еще идет, – через длинную паузу доложила трубка.
Антон провел языком по пересохшим губам.
Интересно, юн-ворожковского мужа сейчас, в эти минуты, не одолевают дурные предчувствия или тревога? Может, мужик места себе не находит, мечется, ищет телефон, продает душу за звонок?
Глава семейства, а болтается где-то, зная, что жене вот-вот родить…
Вот ведь урод! Работа у него, видите ли. Какая работа может быть настолько важной? Не в космосе же папаша?
Может, на нарах прохлаждается… Так-так-так. Вот почему не приехал к родам! Во всяком случае, это единственное, что может служить оправданием.
Антон вздохнул: какая разница, чем занимается этот мужик. Гораздо важней, что он, Антон Квасов, охраняет гаражи.
Сдержанные всхлипы донеслись откуда-то из глубины квартиры и оторвали Антона от мрачных дум.
Плач недвусмысленно говорил о том, что пятилетняя Маня обнаружила чужого дядьку в доме и, как следовало ожидать, испугалась. Епэрэсэтэ.
Квасов с балкона обшарил глазами комнату, выглянул в коридор – никого. Плач просачивался из комнаты справа.
Неслышно подойдя, Антон замер перед дверью.
Вот чего тебе, Антон Васильевич, для полноты чувств не хватало, так это с утра на хмельную голову заводить дружбу с маленькими девочками.
Костеря себя, чужих детей вообще и эту конкретную девочку в частности, Антон толкнул дверь.
В цветной пижаме, босиком, средняя дочь Серафимы Юн-Ворожко сидела в постели, прижимала в груди маленькую плюшевую обезьянку и утирала ладошками безутешные слезы. Черные волосы доставали до плеч, из-под челки на Антона смотрели несчастные раскосые глаза. Чистый ангел.
Не стоит заблуждаться, напомнил себе Антон: если дать слабину, это с виду невинное создание способно отравить существование любому самому геройскому парню. Например, прорыдать весь день. Не пальцем он деланный, кое-что о таких злодейских ангелочках знает. Едва подумав об этом, Квасов тут же почувствовал себя заложником. Эх, была не была!
– Чего ревем? – Из соображений безопасности Антон напустил строгости.
– А ты кто? – Глаза с застрявшими в ресницах слезами максимально распахнулись.
– Сосед ваш.
– А как тебя звать?
– Антон. Дядя Антон, – внес ясность Квасов.
– А меня Маня.
– Тоже неплохо, – утешил девочку дядя Антон.
– А где мама? – Босая ножка с растопыренными розовыми подушечками на пальцах качнулась, за ней последовала вторая.
– В больнице.
– Почему? – Амплитуда раскачивания розовых подушечек возросла.
– Поехала за сестричкой или братиком.
– У нас будет сестричка, – похвасталась Маня, и к раскачивающимся ногам подключилась улыбка. – А ты красивый.
Квасов думал, что ослышался.
– Красивый? – с некоторой долей беспокойства переспросил он: все-таки не в спа-салоне ночь провел.
– Очень, – серьезно подтвердила девочка, – похож на ковбоя из бродилки.
Это все объясняло.
– Слушай, а ты не знаешь телефон вашей тети? – осенило Квасова. Пора было брать судьбу в свои руки и приближать радостный момент освобождения из заложников.
– Бабушки Наины?
Вот до чего он не допетрил: поискать в блокноте позывной «Бабушка».
– Точно, – с досадой протянул Антон, – бабушки Наины.
Маня спрыгнула с кровати и с готовностью сообщила:
– Знаю. Пошли звонить. А что у тебя с ногой? Почему ты хромаешь? – засыпала девочка вопросами Антона, как только он затопал вслед за ней к телефону.
– В аварию попал, – буркнул Квасов.
– Большую? – Маня уважала все большое.
– Мне хватило.
Под диктовку набрал номер юн-ворожковской родственницы и стал ждать.
– Здравствуйте, я сосед Серафимы, – произнес Антон, когда в трубке раздалось сонное «алло». Квасов почему-то представил себе толстую одинокую каракатицу, у которой никого нет ближе пузатой Серафимы и двух девчонок.
– Да? Что случилось? – Подозрительно молодой, низкий голос насторожился.
– Симу увезли в роддом.
– Ей же еще рано! – заволновалась бабушка. – Что случилось?
Антон молчал, обдумывал ответ. Не хватало еще пуститься в описание красочных подробностей преждевременных родов с осложнением.
– Все в порядке, – успокоил он Наину, хотя сам многое бы дал, чтобы это было правдой.
– Вы дождетесь меня?
– Долго ждать?
– Не больше часа, – пообещала бабушка Наина, и Антону ничего не оставалось, как согласиться.
– Хочу кашу, – сообщила злодейская Маня, как только Антон простился с теткой Серафимы.
В течение следующего получаса Квасов топтался по чужой неприступной кухне, готовил чужому ребенку завтрак и тихо себе удивлялся: как это могло случиться, чтобы он, герой кампании 1996 года, боевой офицер, капитан в отставке, занимался такими глупостями?
С приходом «бабушки» сюрпризы продолжились.
Несмотря на ранний час, юн-ворожковская тетка выглядела так, точно провела несколько часов в косметическом салоне. Это был многолетний уход, и он просто лез в глаза: маникюр, сияющая кожа и необычный, холодный оттенок светло-русых волос.
