Анна Яковлева - Шестое чувство
С приходом «бабушки» сюрпризы продолжились.
Несмотря на ранний час, юн-ворожковская тетка выглядела так, точно провела несколько часов в косметическом салоне. Это был многолетний уход, и он просто лез в глаза: маникюр, сияющая кожа и необычный, холодный оттенок светло-русых волос.
Женщина с неприкрытым недоверием отнеслась к соседу племянницы, обнюхивала, сканировала взглядом, так что Антон поспешил убраться.
Второй раз в роддом Квасов звонил уже из дома – при «бабушке», оказавшейся на несколько лет старше самого Антона, ни капли не похожей на каракатицу, звонить и наводить справки не хотелось.
Когда дозвонился, мать и ребенок – девочка, три килограмма сто граммов, пятьдесят один сантиметр – были уже вне опасности.
Был повод выпить!
…А через два дня, трезвый как стекло, Квасов приперся в роддом.
В результате серии расширенных консультаций с продавщицами супермаркета с этой целью были куплены йогурты и сырки.
Перед окошком регистратуры вилась очередь, и Антон обратился к пробегающему мимо молодому мужчине в белом халате и шапочке.
– Слушай, друг, тут мамаша одна лежит, ей нужно передать вот это. – Квасов встряхнул пакет.
– Кому? – на бегу задал вопрос мужчина, прощупывая Антона цепким взглядом.
– Юн-Ворожко. Только не знаю, в какой палате.
– Юн-Ворожко, говоришь? – Собеседник притормозил.
– Так точно.
– Иди за мной, – велел мужчина и устремился вверх по лестнице на второй этаж, а там – по унылому коридору к двери с табличкой «Ординаторская».
Мужчина оказался лечащим врачом Симы и, как врач, видел свой долг в том, чтобы вынести Квасову мозг.
– Папаша, ты понимаешь, что едва не потерял жену? Непростительная безответственность! – тут же обвинил Антона доктор, предварительно заведя в кабинет и усадив напротив.
Квасов сразу завязался в узел: обнял себя за локти, закинул ногу на ногу, отвел глаза, настоятельно рекомендуя себе не заводиться, потому что док ни при чем. Потому что откуда эскулапу знать, что «папаша» – никакой не папаша, и не любовник, и не седьмая вода на киселе, и даже не двоюродный плетень нашему тыну. Всего лишь условный (весьма и весьма условный!) сосед.
Не сорвись, уговаривал себя Квасов, если ты сорвешься, случится еще один тривиальный привод за административное нарушение. И где? В роддоме…
– Дефицит железа – это вам не насморк вульгарный! – горячился док. – С таким диагнозом на сохранение ложиться надо, а не ремонтом заниматься. Вот и результат – преждевременные роды, маточное кровотечение.
– Виноват. – Раскаяние вырвалось у Антона непроизвольно.
– Виноват, исправлюсь?
Видимо, выглядел Колосов совсем уж жалко, потому что настроение у доктора переменилось, взгляд потеплел. Он достал из шкафа колбу с притертой пробкой и два мерных стаканчика, четким движением отмерил по пятьдесят граммов и примирительно улыбнулся:
– Будем надеяться, что все обойдется. Вовремя успели, счет шел на минуты. Кто-то из вас под счастливой звездой родился. Давай за здоровье матери и ребенка. Аркадий, – спохватился док и протянул сильную ладонь с длинными, как у пианиста, пальцами.
– Антон, – ответил на крепкое пожатие Квасов.
Они воссоединили стаканы и опрокинули содержимое. Горло обожгло неразведенным спиртом, Квасов крякнул, а док осклабился:
– Торкнуло?
– Торкнуло, – выдохнул Антон.
– Я смотрю, ты мужик нормальный, – из чего-то заключил Аркадий, – береги ее, ей тяжести поднимать нельзя с полгодика.
Одним натренированным движением док собрал улики, спрятал в стол, достал и разломал закуску – плитку горького шоколада.
– Мы не женаты, – ответил Квасов, заедая выпитое. Щемящее чувство утраты, прежде не испытанное, сдавило грудь.
– Ну, это же не мешает вам делать детишек, а? – подмигнул Аркадий.
– Мы вообще не живем вместе.
Это обстоятельство доктора нисколько не смутило.
– Тогда ты просто мастер!
– Не-а, только учусь. – Антону стало скучно, он поднялся, протянул ладонь. – Бывай, Аркадий.
– Обращайся, – пригласил тот.
– Не мой профиль, – буркнул Квасов, покидая кабинет.
Сам того не ведая, док коснулся запретной темы.
Любовь…
С любовью было покончено под Цхинвалом: она подорвалась на мине.
Оставалась надежда, но Квасов честно старался обмануть ее, убеждал себя, что калека никому не нужен. Обмануть не получалось: надежда избрала партизанскую тактику и стала тайной.
Тайная надежда на поверку оказалась сильным противником. Квасов загонял ее в угол аргументами (мало ли молодых, здоровых и таких же одиноких?), ставил к стенке, расстреливал в упор, но уже через несколько дней выяснялось, что надежда перед смертью успела выбросить семена. Семена выпускали нежные ростки, и все повторялось заново.
Антон ненавидел себя за эту слабость (парни полегли, а он, слюнтяй, слабак, маменькин сынок, кисейная барышня) и боролся с нею всеми доступными средствами.
Такими средствами были: барышни, алкоголь в больших и очень больших количествах, культ воспоминаний о погибших в боях за Грозный и Цхинвал; частые встречи с братишками под аккомпанемент все тех же воспоминаний с разницей в географии; посильное участие в драках и скандалах с мирняком, гопотой, чиновниками всех мастей и уровней; тщательный уход за личным оружием – пистолетом «ТТ», переписка на форуме и редкое чтение военной прозы.
Но у каждого приема были побочные эффекты.
После ночи со жрицей любви нечеловечески хотелось напиться.
Общаясь с себе подобными, Антон все хуже понимал цивилов, сиречь мирных граждан.
Стычки и скандалы тоже грешили двойственностью: с одной стороны, становились потребностью, с другой стороны – оказывали непродолжительное действие. Злоба вытесняла тоску на пару дней, потом все возвращалось.
Водка обладала тем же эффектом: Антона вырубало из воспоминаний, одновременно вырубало из жизни, отчего жизнь лучше не становилась, напротив: ко всем мерзостям добавлялось похмелье.
Уход за пистолетом Токарева доставлял сомнительное удовольствие, в чем-то схожее с онанизмом. А в прозе, даже военной – аааа! засада! – всегда присутствовала любовь…
Все вместе и привело к тому, что даже друзья все хуже находили общий язык с Квасовым – Антон вспыхивал от малейшего трения. Это был забег на приз психиатрического отделения, в конце которого с распростертыми объятиями Квасова встречали антидепрессанты, транквилизаторы и нейролептики.
* * *На форуме было тихо – рабочий день, братишки пашут, один он, неудачник и лох, непонятно чем занимается.
Антон пролистал темы, посмотрел новые сообщения и уже хотел удалиться, как на панели всплыло имя посетителя: Dana65.
