Анна Яковлева - Шестое чувство
Юлий продолжал молчать, осмысливая случившееся. Ошиблись номером? Или не ошиблись? Сомнения развеял неизвестный абонент:
– Серафима, але?
Юлий нажал отбой, неторопливо надел халат. Факт супружеской неверности налицо. Сам по себе факт малоприятный, но с точки зрения раздела имущества он, как собственник отрезка трубы и газовой вышки, абсолютно защищен – все было в его собственности задолго до брака с Серафимой Ворожко. Здесь ему беспокоиться не о чем. Дочь – вот о ком следовало подумать. Отнимать ее у матери или нет? Да или нет?
За решением Юлий отправился в детскую.
Девочки спали.
То ли от присутствия отца, то ли от предчувствия, что сейчас решается ее судьба, Маня позвала во сне единоутробную сестру. Этот сонный шепот все и решил. Дочь, по всей видимости, не захочет расставаться с Танечкой.
Постояв у Машиной кроватки, отец погасил ночник и пошел на мягкий свет, льющийся из кухни.
Юлий любил этот эклектичный дом и ничего не имел против люстры с шестью абажурами и ковкой с подвесками, скорее наоборот – считал смелым решением. Ничего не имел против кожаного дивана в ретростиле, с высокой резной спинкой и подставкой для слоников в сочетании с ультрасовременным стеклянным круглым столом, за которым сидела жена и с аппетитом жевала лимон. Да и против жены Юлий ничего не имел.
Симка, несмотря на экстремизм в выборе деталей, сумела создать пространство, куда с удовольствием возвращался ее муж. Особенно острое ощущение дома приходило зимой, когда за окнами стоял мороз с туманом и плевок со стуком падал на землю, успев заледенеть на лету.
– Привет. – Выражение задумчивости все еще сохранялось на лице Юлия, когда он остановился в проеме.
Предъявлять претензии? Устраивать сцену? Выгонять с детьми на мороз?
Эксцентричность была не в характере Юна. К тому же существовало одно обстоятельство… Обстоятельство по имени Евгения.
С Евгенией Юлий познакомился в самолете. Признаться, на такую легкую победу даже не рассчитывал. Женщина оказалась с изюминкой, почти как Симка в самом начале их отношений…
Все-таки чертовски неприятно. Почему чувства проходят? Облачаются в слова и куда-то исчезают. Куда? В какую черную дыру? Или геоинформационное пространство чистит себя таким образом? Может быть, секрет состоит в том, чтобы хранить чувства в тайне? Ведь сколько их, превратившихся в пустой звук, болтается в воздушном океане космическим мусором…
– Сима, это его ребенок?
За минуту до этого Симка не моргнув глазом ела лимон, а тут свело челюсти.
Повисло нездоровое молчание, из которого был только один выход – в такой же нездоровый разговор. Сима не могла заставить себя посмотреть на мужа.
– Ты можешь жить здесь, если захочешь, – убил великодушием Юн.
Войны не будет, поняла Сима, можно выговаривать условия.
Очередное свидание превратилось в совет в Филях.
Строили планы, решали, что делать и куда уехать. Уехать хотелось немедленно, сию минуту, забрать девчонок и бежать из опостылевшего городишки, от бесконечной зимы, от косых взглядов и всеобщего презрения – Симка превратилась в предмет сплетен и насмешек, почти как Моника Левински, которая считала оральный секс ухаживанием.
Неожиданней всего оказалась реакция Алены.
– Все. У меня больше нет подруги, – бросила в лицо Серафиме та. – Ты – предательница.
– Что?! – опешила «предательница». В этом городе сумасшествие передается воздушно-капельным путем.
– Ты предала наших парней, которые остались лежать там в горах. Или в плену.
– Чушь какая! – Симка оглохла от обвинительного пафоса, перестала соображать.
При чем здесь парни? Кого она предала? Значит, войне есть оправдание, а любви нет? Значит, лучше воевать, чем любить?
Чтобы не разрыдаться на радость подруге, Симка побежала.
…Теперь, согревая душу, как обиженный ребенок, обвилась вокруг любимого:
– Давай уедем в Пятигорск.
– Почему в Пятигорск?
– Не знаю, была там в детстве, там природа красивая.
– Лучше в Махачкалу.
– Почему в Махачкалу?
– Там ближе к моим.
– Зачем тебе твои? – В голосе зазвучали ревнивые нотки.
– Ну, так…
– Нам никто не нужен, – поставила жирную точку Сима, – лучше давай уедем в Краснодарский край.
– Хорошо, – уступил Руслан.
Холодная муниципальная гостиница в районном центре, где укрывались от любопытных глаз любовники, внезапно показалась отвратительной ночлежкой, плечи затряслись. Симка спряталась в подушку.
– Не плачь, – попытался утешить любимую Руслан, – все будет хорошо.
– Руслан, ты не обманешь меня?
– Нет, конечно.
– Поклянись.
– Клянусь мамой.
МАДИНА
Боль в ноге, хирург, четырехчасовая операция – все было задвинуто в дальний угол памяти.
– Слышишь меня? Открой глаза, – тряс Антон бесчувственную роженицу.
Не хватает только девочку в соседней комнате разбудить. Проснется, увидит мать, поднимет вой… Ему тогда вообще крышка.
Симка открыла глаза, подернутые мутью, всмотрелась и поморщилась – с трудом, но узнала в незнакомце соседа:
– Антон? – Посиневшие губы плохо слушались.
– Антон, – мрачно подтвердил тот, дождавшись, когда взгляд соседки станет осмысленным, – теперь вот что, сестренка, еще раз отключишься – дети останутся сиротами.
Дети. Сироты. Слова не имели никакого смысла. Какие дети? Какие сироты? Боль вытравила из памяти все чувства и привязанности.
– У-у-у, – в ответ глухо простонала Сима.
Сил кричать не было. Как, собственно, и сил жить.
Неожиданное прояснение в памяти причинило другую острую боль: дети… Как же это? Она не может их оставить. А Руслан? Он приедет, а ее не будет? Нет-нет, этого никак нельзя допустить. Никак.
– Мане кисель сварить не успела. Она так любит. – Горячие слезы побежали по вискам, теплые и липкие, они затекли даже под спину. Как много слез. Она уже вся мокрая…
– Епэрэсэтэ! – рявкнул Антон. На светлом кожаном диване, куда он перетащил бесчувственную Симку – та еще была военная операция, не для слабонервных – угрожающе расплылось кровавое пятно.
Симку клонило в сон.
– Открой глаза, дыши, – командовал властный голос, мешая спать.
Какой умный. Попробовал бы не спать, когда глаза сами закрываются. И больно. Мысли опять стали путаться, Сима стремительно теряла силы.
– Не спать, не спать! Смотри на меня! – рычал Антон, набирая 03.
Откуда он взялся на ее голову? Кто дал ему право командовать? Вот приедет Руслан…
– У нее кровотечение, – рычание соседа слышалось, как сквозь вату, – где машина, мать вашу?
– М-м-м-м, – стиснув зубы, промычала несчастная мать-одиночка и потеряла сознание.
