Лина Дорош - Новые туфли хочется всегда
– Пикантные пикировки?
– Именно.
– Обедать мы будем здесь же?
– Если Вы не будете возражать.
– Я не буду возражать. Думаю, у Вас здесь неплохая скидка, как минимум. А как максимум…
– Да-да, в отношении денег – я абсолютный немец, – Марк смеялся. – Вы, Наталья, неподражаемы!
– Приходится! Была бы другой – не получалось бы экономить на ужинах, а иногда на обедах и даже на завтраках…
Первое, что сделала, зайдя в офис – сварила себе кофе и положила в него сгущенку. Вовсе не от того, что хотелось есть. Кофе со сгущенкой – официальный напиток начала рабочего дня. Обняла ладонями чашку и вдыхала аромат сладкого молочного кофе.
Что происходит? Пока не понимаю. Но чувствую – начавшаяся игра мне нравится. Такой вкусный завтрак. Хорошо, что нет шефа. Наташка… Сейчас ей позвонить или подождать – вдруг забудет про меня?
Принтер тем временем печатал текст. Необходимо провести предпродажную подготовку. Не каждый день выставляешь мысли на продажу. Текста набралось совсем немного:Действующие лица:
Вы, Вами, Вам, Вас – Женщина в разных настроениях (подразумеваю себя).
Он, Него и Himself – Мужчина для женщины «Вы, Вами, Вам, Вас» (подразумеваю – «моей мечты»).Сюжеты:
№ 1. Он состоялся в делах.
Признак: не торгуется с Вами. Особенно в мелочах.№ 2. Он состоялся в друзьях. Признак: они есть. И … и этот факт Вас скорее приятно волнует, чем раздражает.
№ 3. Он состоялся в себе. Признак его самодостаточности: Вам оч-ч-чень хочется в его жизнь.
№ 4. Состоялся Он и в любви.
а) Любит всё живое.
Признак: Он не испытывает Вас, как трактор.
б) Любит Вас. Ну, правда любит.
Признак: с Ним Вы всегда себе нравитесь.Резюме: Таким образом. У Него четыре состояния: Состояние, Друзья, Himself и Вы.
P.S. Важно. В Резюме состояния перечислены в порядке увеличения их значимости. С возрастом.
Если бы Наташка забыла мне позвонить, это была бы не она. Я читала текст с выражением. Наташка слушала не прерывая. Я закончила читать, но Наташка продолжала слушать, не прерывая. Пауза продлилась минуту – не меньше. Потом раздался взрыв в телефонной трубке.
– Ты собираешься это показать Марку?! – Наташка говорила очень громко.
– Собираюсь ему ЭТО продать. Причем с удовольствием.
Дальше последовала «непереводимая игра слов», виртуозно исполненная моей подругой.
– Нюсь, ты стихи любишь?
Она перешла на нормальный тон:
– В смысле?
– У меня сочинилось, пока молчали с Марком по дороге на работу. Вот зацени: «За окном зима. Кружится вьюгА. Я пишу стихи. Хи, хи-хи, хи-хи». Ну, как?
Я ждала повторного извержения вулкана, но вулкан молчал, потом выдал легкое облачко пепла:
– Я сейчас покурю, потом скажу, – сказала подруга тихим, уставшим голосом.
– Потом будет поздно.
– Так что ты думаешь делать?
– Нюсенька, дай поработать, солнце, а? Опять немцы едут. На следующей неделе еще то ли датчане, то ли еще какие андерсены. Шеф скоро позвонит, а мне опять ему сообщить нечего, кроме меню моего сегодняшнего завтрака.
– Ужас какой-то!
– Это не ужас. Это твой муж. Букв меньше. Но смысл тот же. Для меня, конечно.
– Что ты смеешься?!
– Ты представляешь, ему было интересно, почему при красных сапогах губы у меня не были накрашены! И пила в пивном ресторане вино! И не красное под сапоги, а белое! Нет! Ну, ты представляешь?! Как думаешь, он эстет или просто больной? Мне и на первых, и на вторых везет.
– Я сейчас приеду – ты мне многого не рассказала!
– Не надо! Прошу тебя! Лучше вечером – я тебе и за завтрак, и за обед сразу отчитаюсь.
– Хорошо. Вечером на работе не задерживайся.Я попыталась включиться в работу. Для разминки принялась за разбор почты. Телефонный звонок, из которого я узнала, что обед отменяется, застал меня за чтением писем.
– Лечу в Германию, – Марк говорил задумчиво.
– Зачем?
– У меня там семья и бизнес. Здесь тоже бизнес. Но сейчас необходимо быть там.
Знаете, бывают дни ранней осенью, когда вдруг чувствуешь морозность воздуха. Было тепло и вдруг – тепла нет. И воздух сильно разряженный. Воздуха очень много, но тебе его не хватает, ты задыхаешься. Воздух в один миг становится очень холодным. Потом, очень скоро, начинаешь нормально дышать. И чувствуешь, что стала старше. Только что. Один глоток внезапно морозного воздуха.
В юности, когда «он» оказывается «внезапно женат», земля уходит из-под ног и бросает в жар. От этого становится очень холодно. Пару-тройку таких тренировок – и закаленный организм всё на меньшее количество минут попадает в сентябрьское «без тепла». А потом, где-то после двадцати пяти, счет идет уже на какие-то секунды. Секунды – и внутри вдруг всё успокаивается. На всё про всё уходит несколько секунд. И никто ничего не успевает заметить. Но говоришь ты уже другим голосом. Не июньским теплым голосом, а сентябрьским с прохладным ветерком.
– Счастливого пути. Привет семье.
Марк услышал этот новый голос, понял – что-то случилось, но что именно – не успел понять.
– Вы можете меня проводить?
Мне стало уже очень легко говорить с ним, с человеком, благодаря которому стала старше. Всё легко – улыбаться, шутить, быть милой с ним – совсем нетрудно.
– Конечно, провожу, – сказала без следа напряжения или разочарования в голосе.
Он услышал в моей любезности равнодушие и понял, что я тактично вру.
– У нас же переговоры по поводу Вашей теории. Вы не забыли?
– Конечно, я всё помню. Обязательно захвачу, – я говорила вкрадчиво, только мне эта встреча стала ненужной. Неинтересно мне стало.
– Вы действительно приедете?
– Конечно.
– Мне показалось…
Сил выслушать его фразу до конца у меня не было. Вру. У меня не было уверенности, что хватит сил ответить, поэтому я не дала ему договорить:
– Конечно. Конечно, Вам показалось. Я приеду.
Не знаю, кого как, а меня всегда спасала музыка. И какая-нибудь красивая безделица. Безделицу решила купить на обратном пути. Двадцать минут громкого пения в машине по дороге в аэропорт – и я практически пришла в норму. Практически.Привычный жест – показываю пропуск и прохожу в VIP-зал. На меня не обращают внимания, а я вижу всех. Вокруг Марка роятся молодые и «просто солидные» люди. Он общается, подписывает бумаги или не подписывает. Всех подходящих просит не загораживать ему дверь. И поднимает взгляд только на эту дверь. Раза два-три в минуту он поднимает глаза на дверь, через которую люди заходят в зал ожидания. Досада и беспокойство в его глазах. Может, жену ждет? Боится, что мы столкнемся? Интересно, какая она? Хотя не интересно, а всего лишь любопытно.
Я села прямо напротив него только через два ряда диванов. Прошло полчаса, потом еще 20 минут. Нужно идти к самолету. Он поднялся с дивана. И пока он отрывал свою шикарную задницу от шикарного дивана, он поднял глаза и посмотрел прямо перед собой. И увидел меня. Он стоит. Не до конца распрямившись. Я сижу. Всё как надо. Я довольна.
