Мариус Габриэль - Маска времени
Ей показалось, будто внутри что-то лопнуло и отпустило ее. Вместо боли она почувствовала только радость и счастье. Кандида даже ослепла на какое-то мгновение. Переполнявшее ее чувство ликования сменилось покоем и облегчением. Застонав, Кандида поджала колени, прижимая при этом голову Джозефа к животу.
Понадобилось еще какое-то время, прежде чем Кандида смогла открыть глаза и посмотреть на Джозефа. Он улыбался ей.
– Я люблю тебя, Кандида.
– Нет, – закрыла она ладонью его рот. – Пожалуйста, не говори так. Разве ты не хочешь войти в меня?
– Только попроси меня об этом.
– Что за джентльмен.
Кандида отбросила свои тяжелые волосы и склонилась к паху Джозефа. Его естество было по-прежнему твердым и горячим. Казалось, оно было создано только для нее, чтобы наполнить ее, соединиться с ней. Впервые в жизни Кандида испытывала сейчас этот телесный голод. Скорее всего – от той радости, которую она только что испытала.
Не думая ни о чем, Кандида взяла в рот то, что воплощало сейчас для нее саму суть Джозефа. Она никогда ничего подобного не делала, но все оказалось таким естественным. Она услышала, как любовник произносит ее имя, ощутила, как выгнулось его тело.
– Хватит, – простонал вдруг Джозеф, отстраняя Кандиду. – Я хочу тебя. Прямо сейчас.
– Иди ко мне, – взмолилась она.
Кандида с нетерпением ввела естество Джозефа в свою плоть. Джозеф делал все уверенно, крепко обхватив бедра Кандиды своими мускулистыми руками. С каждым разом он входил в нее все глубже и глубже. Никакой боли Кандида не испытывала, наоборот, ей казалось, будто ее разлетевшееся на кусочки существо вновь обрело целостность и единство.
– Кандида, – зашептал вдруг жарко Джозеф, – любовь моя…
Когда его тело начало непроизвольно двигаться, Кандиде показалось, что естество Джозефа коснулось самой сокровенной сердцевины ее чрева.
– Моя душа, – зашептала Кандида в трансе, – она коснулась твоей.
– Люблю тебя, люблю, люблю, люблю, – не переставая, шептал Джозеф.
Поцелуем Кандида заставила его замолчать, а затем выгнулась вся, чтобы позволить Джозефу еще глубже войти в себя. Его упругие ягодицы так и заходили под руками Кандиды. Страстность Джозефа тронула Кандиду до глубины сердца, и дело здесь не ограничивалось только эротикой. Происходящее было самым прекрасным событием в ее короткой и обделенной счастьем жизни.
Наконец наступило чувство насыщения, смешавшись с привкусом неожиданной печали, близкой к боли. Они лежали рядом с очагом; из него выбивался жар, от которого, казалось, вот-вот должна была начать лопаться кожа, покрываясь волдырями. Кандида словно сквозь сон слышала, как окликает ее по имени Джозеф, и голос его был печален и глух, как эхо в непроходимой чаще. А семя его во чреве Кандиды было подобно благословению. Она закрыла глаза и ощутила, как по всему телу разлилось приятное тепло.
Кандиду охватило чувство покоя и удовлетворения, словно ей удалось наконец достичь того, чего она так давно и напрасно ждала. Как рыбы, идущие на нерест, Кандида и Джозеф готовы теперь были умереть, достигнув главной цели своего существования.
Медленно, почти с болью, тела их начали отделяться одно от другого, а пальцы с трудом разжались. Но Джозеф продолжал держать Кандиду в своих объятиях, а она положила голову ему на грудь, чувствуя, как покой и мир наполняют ее существо.
– Все, что ты делаешь, похоже на стихи, – прошептала Кандида.
А затем сон безжалостно опрокинулся на Кандиду, увлекая ее куда-то в глубину. На короткое мгновение она вспомнила свой детский сон: дом вдруг превращается в огромный корабль, который всю ночь плывет по бесконечному и беспокойному морю:
– Все, что ты делаешь, Джозеф, все…
Проснулась Кандида только к вечеру. Она лежала одна и потому, почувствовав страх, вскочила и быстро оделась. В одно мгновение спустившись по лестнице, Кандида выскочила на улицу, в снег.
Джозеф стоял посреди поляны, уставившись в землю. Чувствуя себя будто во сне, Кандида осторожно подошла к нему сзади.
– Ужасно было проснуться и не найти тебя рядом. Никогда не поступай так больше.
Молча он обнял ее и поцеловал, а затем коснулся кончиками пальцев ее брови.
– У тебя жар, возвращайся в постель.
– Это что – сон?
Джозеф улыбнутся и вновь поцеловал Кандиду.
– Нет. Не сон.
– На что ты так пристально смотришь?
Джозеф указал пальцем. В борозде, оставленной от колес повозки, снег подтаял и появилось бледно-розовое пятно.
– Это цикламен, – догадалась Кандида. Джозеф наклонился и сорвал цветок:
– Значит, весна все-таки наступила.
– Нет. Цикламен зацветает и зимой. Но все равно – он такой красивый.
– Да. И еще в нем есть какая-то эротика.
– Эротика?
– Смотри, – и Джозеф осторожно раздвинул пальцами лепестки, словно женскую плоть.
От неожиданного сходства Кандида даже улыбнулась.
– Никогда не думала об этом.
– Я люблю тебя, – нежно произнес Джозеф. – Станешь моей женой?
Погоняя пони по дороге к ферме в сумерках, Кандида призналась себе, что такой радости она никогда прежде не испытывала в своей жизни.
Эту радость она несла теперь в своем сердце, как неугасимый свет, который рассеивал сейчас тьму, что за последние месяцы наполнила до отказа жизнь молодой женщины.
Любила ли она Джозефа? На этот вопрос нельзя было ответить сразу. Ее чувства были столь глубоки, что не соответствовали простым ответам на сложные вопросы. Но сам Джозеф безусловно любил Кандиду. И это имело огромное значение. Любовь его словно освещала дорогу, рассеивая в душе отчаяние и наполняя сердце несказанной радостью.
Когда Кандида услышала хруст веток позади, то решила, что это олень выходит на тропу. В страхе она обернулась, но вместо оленя пред ней предстал Дэвид.
Кандида натянула вожжи и остановила повозку. Дэвид похож был на какое-то дикое лесное существо из сказки.
– Дэвид, ради всего святого, что ты делаешь здесь?
На лице англичанина появился оскал, который даже отдаленно не напоминал улыбку, а затем он со всего размаху ударил Кандиду по лицу.
– Дэвид!
– Трахалась с ним, да?
– Нет!
– Я сам слышал.
От второго удара Кандида уже попыталась защититься.
– Маленькая продажная сука! – Дэвид схватил Кандиду за волосы и начал судорожно таскать из стороны в сторону. От боли она не выдержала и закричала.
Пони шарахнулся было в сторону, но колея оказалась слишком глубокой для него. Дэвид повалил Кандиду прямо в снег:
– Видно, одного меня тебе было мало. Стоило мне только отвернуться, и ты прыгнула в постель к грязному еврею.
Кандида зарыдала:
– Мы собираемся пожениться, Дэвид. Он сам хочет этого. А ты нет…
