Мариус Габриэль - Маска времени
Джозеф повел девушку в башню.
– Поедите со мной? – спросил он. – Сегодня у меня только суп, но зато он горячий, а вы продрогли.
– Спасибо.
– Садитесь. – Джозеф придвинул самодельный стул поближе к огню. Кандида видела, как ее отшельник тщательно вымыл руки в тазу, прежде чем взялся за обед.
Они ели, а огонь весело играл в камине, согревая их радостным теплом. Кандида вдруг ощутила неожиданное смущение. Джозеф всегда так мало говорил. Впрочем, это было не столь важно, ведь прежде она никогда почти не слушала своего собеседника, но сейчас – совсем другое дело, и вместо человеческой речи приходилось напряженно вслушиваться в безмолвие, царящее в старой заброшенной башне, где все было так странно, спокойно и уютно.
– Джозеф, я хотела поговорить с вами, – тяжело сглотнув, сказала Кандида.
Он немного помолчал. – Давайте.
– Прошлой ночью я видела вас во сне.
– Это все? – вежливо поинтересовался американец.
– Нет. Не совсем. Знаете, мне так трудно.
Он поднялся и подошел к Кандиде. Она протянула к нему руки и почувствовала, что ее ноги уже не касаются иола.
– Успокойтесь, – мягко прошептал Джозеф в самое ухо. – И не плачьте.
– Но я в полном отчаянии и не знаю, что же со мной происходит. Я ничего, ничего уже не знаю.
– Но вам и не надо ничего знать. Просто оставайтесь такой, какая вы есть.
– Но кто я? О Господи, я не знала, что могу быть такой дурой. Я потеряла себя и не знаю почему.
– Это из-за того, что кто-то другой теперь определяет вашу значимость. Вы несете на себе проклятие быть женщиной.
Кандида изо всех сил вцепилась в руку Джозефа.
– Не уходите. Даже если Дэвид оставит меня, не уходите и останьтесь со мной.
Джозеф поцеловал ее в губы, и Кандида ощутила неожиданный прилив сил. Его тело отличалось от тела Дэвида. Оно было выносливее и тверже, и поцелуй был совсем другим. В нем чувствовалось столько нерастраченной нежности, что у Кандиды голова пошла кругом. Казалось, она готова растаять, раствориться в этой пышущей силе и энергии.
– Может быть, у нас остался только этот день, – еле слышно прошептала Кандида.
– Что ж, давай возьмем этот день, – прошептал в ответ Джозеф.
Кандида отпрянула назад, словно не ожидая от себя такой решимости. Безмолвие по-прежнему царило в башне. Кандида подвела Джозефа к постели отшельника.
– Ты хочешь, чтобы я разделась сама? – спросила она дрожащим голосом.
– Да, – быстро произнес он в ответ. Кандида начала торопливо расстегивать блузку.
– А он никогда не просил меня раздеться.
– Не думай о нем.
Кандида молча сняла с себя одежду. При Дэвиде она почему-то стыдилась своего тела. Да и ему нужны были только определенные его части. А сейчас, стоя перед Джозефом обнаженной, Кандида почувствовала уверенность в себе, свою пробудившуюся женственность. Конечно, ведь Джозеф находил ее прекрасной.
Развязывая ленту в волосах, она внимательно следила за его взглядом, за тем, как он жадно смотрел на ее поднимающуюся грудь и соски, в один миг ставшие такими твердыми. С прошлого лета ее тело сильно изменилось. Кандида слегка похудела и стала более гибкой. От щенячьей пухлости она незаметно перешла к женской соблазнительной стройности. Наконец ей удалось развязать ленту, и волосы хлынули неудержимым потоком на лицо и плечи.
Джозеф нежно коснулся кончиками пальцев темных сосков.
– Ты мне очень нравишься такой, полной желания и любви.
Он коснулся ее бархатных губ, ее подбородка и провел пальцем по красивой шее. Он не был так тороплив и суетен, как Дэвид. Это была сама нежность, сила и сдержанность, хотя Кандида всем телом ощущала обжигающий жар его желания. Он еще раз коснулся сосков, – они были тверды, как камень.
– Я так же красива, как Мэриан? – прямо спросила Кандида.
– Господь не создавал ничего лучше тебя, – мягко произнес Джозеф.
Затем он разделся, положив свою одежду рядом с ее юбкой и блузкой. Кандида вспомнила самца-оленя в кустах – в Джозефе были та же страсть и красота, и двигался он с такой же дикой грацией. Его тело было мускулистым, смуглым и без единой жировой складки, так что отчетливо было видно движение каждой мышцы.
Джозеф был возбужден до последней степени. И тут она тоже увидела различие с Дэвидом. Естество англичанина поднималось только вверх, а у Джозефа оно загибалось слегка к животу. Кандиде очень захотелось коснуться его плоти, но она не могла преодолеть робости. Словно догадавшись, Джозеф подошел к ней и, взяв ее руку, направил ладонь Кандиды туда, где был пах.
– От тебя так и пышет жаром, – прошептала Кандида. – Ты такой горячий, красивый и сильный, как… тот олень в лесу.
Джозеф вновь поцеловал ее в губы, и она ощутила, как его естество слегка содрогнулось от желания в ее ладони. Джозеф обнял Кандиду, и их тела слились наконец воедино.
– Я привыкла думать о тебе как о некрасивом и беспомощном мужчине. И только через несколько месяцев я рассмотрела тебя до конца. Как же ты прекрасен, Джозеф.
А его руки между тем медленно скользили по спине, пока не коснулись ягодиц. Джозеф целовал Кандиду медленно и нежно, желая получить от нее ответную нежность. Она почувствовала, как ее губы раскрылись будто сами собой.
– Ляг, – прошептал Джозеф, – и позволь мне выразить свою любовь, Кандида.
Кандида легла на твердое простое ложе с покорностью, с которой она никогда не отдавалась прежде Дэвиду. Но Джозеф не накинулся на нее с животной страстью, а с какой-то языческой восхищенностью изучал тело своей подруги, лаская и целуя его, черпая наслаждение в каждом его изгибе. Это было так восхитительно, так ново. Кандида ощущала мощь его тела, но эта мощь не подавляла и не уничтожала ее.
Она даже не подозревала, сколько удовольствия и радости таит ее плоть. А Дэвид никогда не пытался пробудить в ней самой страсть. Сейчас Кандида будто окунулась в море новых ощущений.
– Ты великолепна, – прошептал Джозеф. – Каждая частичка твоя вызывает во мне трепет. Ты самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел.
Кандида не испытывала ни малейшего стыда, и каждое нежное прикосновение и поцелуи Джозефа доводили ее почти до экстаза.
– Ты снилась мне. Снилась постоянно. Я видел, как касаюсь тебя, целую, пробую тебя, как самое изысканное лакомство.
Душа Кандиды словно обрела крылья. Экстаз переполнял ее, удивляя своей какой-то особой непостижимой силой, и, не выдержав, она вдруг закричала, чувствуя, что голос срывается:
– О, Джозеф, что ты делаешь со мной, Джозеф?
Но его руки не отпускали Кандиду, они еще сильнее обвились вокруг ее тела. Она ощущала, что не в состоянии больше вынести наплыва страсти. Словно тяжесть легла на грудь и стало тяжело дышать.
