Татьяна Маркина - Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить
— До слез, — буркнул Максим.
— Тебе не понравился мой рассказ?
— Почему он мне должен понравиться? — ответил вопросом на вопрос Максим. — Таня, признайся, все, что ты мне до этого говорила, ты не сама придумала, это Игорь тебя настроил против меня. Верно?
— Да, отчасти ты прав, но только отчасти. Я сама все это чувствовала, он просто помог мне разобраться во всем.
— Помог разобраться? — переспросил Максим. — Это наше с тобой дело, наша жизнь, что он может в ней понять? Зачем, вообще, он лезет в твою жизнь? А твое прошлое его совсем не касается.
— Это как посмотреть. Для него, как раз наоборот, это ты влез в его жизнь, испортил наши с ним отношения.
— Понятно. Это задело его самолюбие, он не может пережить, что девушка ушла к другому, и хочет вернуть ее.
— Все сказанное также можно отнести и к тебе. Ты не любишь меня, а…
— Я люблю тебя, Таня, — выкрикнул Максим.
— Ну, хорошо, то, что ты принимаешь за любовь ко мне, это — стремление достигнуть желаемого. Ты просто не можешь пережить того, что последнее слово не за тобой. Тебя никогда не бросали, ты сам уходил первый. Твоя любовь продлится недолго, тебе быстро наскучит взаимная любовь, и ты бросишь меня.
— Мне нечем возразить тебе, твоим словам я могу противопоставить только свою бесконечную любовь к тебе, и как бы я ни доказывал ее тебе, ты всегда будешь ждать, что завтра я брошу тебя. И в этом виноват только я.
— Вот видишь, ты же сам все понимаешь, — похвалила его Таня, совсем не радостная от такой понятливости.
— Но разве дело только во мне? Ведь ты тоже любишь меня. Чтобы ты ни говорила сейчас, все было сказано той ночью, твое тело само говорило за тебя, и теперь я знаю, что ты любишь меня.
— Импринтинг…
— Что?
— Это называется импринтинг — отпечаток. Это из биологии, когда у вылупившегося утенка врезается в память первый движущийся объект, и его он принимает за мать.
— Это ты к чему?
— Так мне объяснил Игорь. Все знают Гагарина, но второго космонавта назовут не все. Каждый помнит, что на Луну первым ступил Нил Армстронг, но его товарищей мало кто помнит.
— Герман Титов.
— Что?
— Второй космонавт — Герман Титов.
— Да, а я забыла. Но вообще-то я не о космонавтах. Я пытаюсь пересказать, что мне вчера объяснил Игорь.
— Странно, уж он-то должен знать второго космонавта, Титов же родился здесь, на Алтае.
— Дался тебе этот Титов! — рассердилась Таня. — Это же для примера. Я хотела тебе объяснить, что первая близость, первый мужчина отпечатывается в памяти женщины навсегда. Первый сексуальный опыт — это очень важно. У тебя ведь тоже самые сильные и лучшие воспоминая о своей первой женщине…
— Только о последней, — перебил ее Максим, — о тебе.
Таня потупилась, вздохнула, продолжила:
— Женщины впечатлительнее, эмоциональнее, сложнее. Самая первая интимная связь запечатлевается неизгладимым образом. В итоге возникает глубокая эмоциональная привязанность к первому партнеру.
— Он что — психолог, этот Игорь?
— Нет, он сейчас получает второе образование — юриста, они проходят психологию. А про это, кажется, он сам сделал такой вывод. Про отпечаток. Это всё на уровне подсознания. И даже после развода, женщины часто снова выбирают мужей, похожих на первого мужа.
— Он бы ещё стокгольмский синдром вспомнил.
Таня вскинула на него изумленные глаза.
— Что, я угадал? Вспомнил? — насмешливо спросил Максим.
Таня опустила взгляд.
— Пусть учится, Юнг доморощенный, а не занимается психоанализом. Таня, ты же не цыпленок, ты — человек. Ты сама можешь отличить любовь от привязанности, от привычки, без доктора Фрейда. Ни за что не поверю, что ты в прошлый раз не любила меня, а отдавала дань стереотипу.
— Я не знаю, Максим. Я же говорила тебе, это было как удар, как взрыв. Как будто тебя закружила метель и засыпала по самую макушку. Может и в самом деле, это лишь всплывший из подсознания твой отпечаток?
— Не-на-ви-жу, — четко, по слогам произнес Максим, но Таня все равно не поняла:
— Что?
— Как я тебя ненавижу. Ты просто издевалась надо мной. Это была месть, изощренная месть, — ответил Максим. — Ты дразнила меня с самого начала, разжигала мое желание и тут же ускользала. Да, действительно, я думал, что стоит мне заполучить тебя, как страсть постепенно остынет. И я совершил непоправимое, но мне это не принесло облегчения. Я погрязал в тебе все больше и больше. Я надеялся, что смогу изменить твое отношение ко мне, мне казалось, что вот-вот, и ты поймешь, как я тебя люблю, и простишь меня. А летом на даче я хотел откровенно поговорить с тобой, все искал подходящего случая, а когда понял, что бессознательно откладываю этот момент, дал себе срок — как только снова вернемся из города на дачу. И так дотянул до ареста. А потом было поздно, и я потерял всякую надежду. И вот сейчас, когда я поверил, что ты простила меня, и словно возродился, я узнаю, что это был продуманный акт мести. Как же я тебя ненавижу!
Таня, молча выслушав эту исповедь, не выдержала:
— Ты меня ненавидишь? Да это я должна тебя ненавидеть! Я и ненавижу. За все твои издевательства, за мнимую заботу, за псевдолюбовь — я тебя ненавижу. Так и знай!
— Это я тебя ненавижу!
— А я ненавижу больше!
— Нет, я — больше!
— Нет — я!
— Нет, я — больше!
Таня прыснула от смеха, осознав нелепость ситуации, Максим тоже засмеялся:
— У нас с тобой есть много общего — взаимная ненависть. Чем не повод для будущих теплых отношений?
— Какой же ты дурачок, — ответила Таня.
— Куда уж мне до твоего гениального доктора психологии…
Максим вскочил и бросился из комнаты, через секунду в прихожей хлопнула дверь.
Еще издали она увидела Максима, вернее, сначала она заметила его белый свитер, и чуть не запнулась, подходя к подъезду, когда узнала его. Он сидел на скамейке, поставив локти на колени и обхватив голову руками. Вот сейчас он поднимет голову и увидит ее. Зачем он пришел, они все выяснили: он ненавидит ее, она — его. Ей захотелось убежать, и тут она споткнулась. Она выпрямилась, расправила плечи и уверенно направилась к подъезду.
— Зачем ты пришел? — набросилась она на Максима вместо приветствия.
— Увидеть тебя, красавица, — Максим поднялся с места.
— Ну все, увидел, теперь можешь идти.
— И даже чаю не предложишь?
