Софи Кинселла - Брачная ночь
Ах ты, ч-черт!..
Мои руки не выдерживают мой вес, локти подгибаются, и я довольно чувствительно приземляюсь на голову. Я еще не понимаю, что произошло и только чувствую, что лежу на дорожке задрав ноги и что у меня полный рот песка. Потом до меня доносятся чьи-то встревоженные голоса. Подвернутая рука болит, а сама я буквально сгораю от стыда и унижения. Неужели я больше не могу делать «колесо»? Но как, когда я этому разучилась? Или я просто… растолстела?
– Как ты себя чувствуешь, дорогая? Ты не ушиблась? – Это Бен. Он подходит ко мне и опускается рядом со мной на корточки. Взгляд его перемещается с моего лица на мои шорты. – У тебя, кажется, небольшая авария…
Проследив за его взглядом, я чувствую новый приступ жгучего стыда. Мои шорты разошлись по шву, да еще в таком месте… В это мгновение мне хочется просто умереть, чтобы избавиться от кошмара.
Бен помогает мне подняться. Я морщусь от боли и тру руку. Должно быть, я слегка растянула связки, но это пройдет. Но что делать с шортами? Нельзя же расхаживать по острову в таком виде!
Пока я вставала, вокруг нас уже собралась небольшая толпа зевак.
– С вами все в порядке? – спрашивает меня девчушка лет пятнадцати, одетая в выгоревшие добела джинсовые шорты и лифчик от купальника. – Вам нужно было оттолкнуться посильнее, – добавляет она, не дожидаясь моего ответа. – Примерно вот так… – Она подпрыгивает и исполняет безупречный переворот боком, за которым почти без паузы следует обратное сальто.
– Спасибо… – бормочу я. – Буду иметь в виду. – Я забираю у Бена свою сумку. – Ну… что дальше? – спрашиваю я после довольно продолжительной паузы. – Пойдем в бухту или?..
Даже в мыслях я не решаюсь назвать оскверненную наркоманами бухту «нашей». К счастью, Бен тоже не горит желанием отправиться туда, где берег завален шприцами, окурками, пустыми упаковками от таблеток и, возможно, бесчувственными телами.
– Я хочу выпить кофе, – говорит он твердо. – И побывать в пансионе.
– Хорошо.
В моем сердце вспыхивает последняя искорка надежды. Пляж безнадежно испорчен, но, быть может, хотя бы пансион остался прежним.
– Только ты иди первым, – добавляю я. Мои шорты лопнули и сзади тоже, и я не хочу, чтобы Бен шел за мной.
Не знаю, то ли причина в моей неудачной попытке пройтись «колесом», то ли кардиомонитор в тренажерном зале нагло мне врет, но я определенно пребываю не в лучшей физической форме. Как бы там ни было, сто тринадцать ступенек каменной лестницы оказываются для меня нелегким испытанием, так что уже на половине подъема я начинаю хвататься за перила. Бен по-прежнему идет впереди, и я рада, что он меня не видит. Мое лицо раскраснелось, выбившиеся из-под резинки волосы липнут к покрытому испариной лбу, а дыхание становится частым и громким, но отнюдь не сексуальным. Солнце припекает уже по-настоящему, и я стараюсь не смотреть вверх, чтобы не видеть, сколько еще нам осталось. Но вершина уже близко. Я чувствую это и рискую бросить взгляд на верхнюю площадку лестницы. Там кто-то стоит. На фоне яркого солнца мне виден только силуэт, но я сразу понимаю, что это девушка.
– Эй, здравствуйте! Вы – гости? – кричит она нам на чистейшем английском языке.
Я поднимаюсь еще на несколько ступенек и вижу, что девушка очень красива. У нее потрясающая грудь, при виде которой я сразу вспоминаю все вычитанные в книжках клише. Ее груди похожи на две смуглых луны… нет, на двух пухлых коричневых щенков, которых она ради шутки засунула под свою тонкую полосатую майку. Я в таком восторге, что даже мне хочется их потрогать. Чтобы было удобнее разговаривать с нами, девушка перегибается через ограждение, и мой взгляд упирается прямо в глубокую ложбинку между ее грудями.
Бен, без сомнения, видит то же, что и я.
– Ну, вы молодцы!.. – с искренним восхищением говорит девушка, когда мы наконец поднимаемся на площадку. Я с трудом дышу – только что язык не свесила. Бен, по-видимому, тоже не в состоянии произнести ни слова, но если судить по выражению его лица, ему очень хочется что-то мне сказать.
Или не мне, а этой потрясающе красивой девушке?..
Все-таки – девушке.
– Черт меня возьми! – потрясенно выпаливает Бен, едва отдышавшись. – Сара!.. Это ты?!
22. Лотти
У меня в голове полная каша. Я не знаю, на чем сосредоточиться, не знаю даже, с чего начать… Попробую все же начать с пансиона. Мне абсолютно непонятно, как каменное здание может стать совершенно другим. А между тем пансион действительно выглядит иначе, чем я его помню. Все здесь сделалось каким-то маленьким, ветхим и совсем не иконосским, если вы понимаете, что́ я хочу сказать.
Сейчас мы все сидим на веранде, которая кажется не такой просторной, как мне запомнилось, к тому же когда-то – но уже после нас с Беном – ее пытались выкрасить в совершенно отвратительный желтовато-бежевый цвет (цвет детской неожиданности, как говорили мы в колледже). Попытка не удалась, и теперь мы имеем сомнительное удовольствие любоваться тем, как отставшая краска длинными полосами свисает со стен и деревянных перил балюстрады. Оливковая роща за ограждением веранды поредела – теперь это просто поросшая мелким кустарником грунтовая площадка, на которой сохранилось всего несколько деревьев. Правда, вид на море по-прежнему хорош, но он почти ничем не отличается от видов, которые можно наблюдать в Греции буквально везде.
Артур… Когда-то я перед ним почти благоговела, а сейчас никак не могу понять – почему. Что в нем было такого особенного? Что заставляло меня – в буквальном смысле – сидеть у его ног, ловя драгоценные жемчужины высшей мудрости, которые он ронял со своих уст? Теперь я ясно вижу, что он не мудр и даже не особенно образован. На самом деле это просто старый алкаш (Артуру, наверное, уже за семьдесят) и старый козел (он уже дважды пытался меня облапать, когда Бен не смотрел).
– Никогда не возвращайтесь, – говорит он сейчас, размахивая в воздухе чудовищных размеров самокруткой (что у него там, «трава» или табак, я даже не спрашиваю. Пахнет оно, во всяком случае, сырой паленой шерстью). – Никогда! Я говорю это всем молодым людям, которые бывают у меня в пансионе. Настанет день, когда ваша юность останется в прошлом, и там ей и следует быть. Все, что может пригодиться вам на жизненном пути, вы возьмете с собой. Так зачем же оборачиваться назад?..
– Папа!.. – Сара закатывает глаза. – Достаточно. Все равно, они уже вернулись, и, честно говоря, я рада. – Тут она подмигивает Бену. – Вы успели вовремя, мы как раз продали эту старую развалюху. В будущем месяце мы уезжаем. Еще кофе?
Когда она наклоняется, чтобы налить нам кофе, я просто не могу удержаться, чтобы не рассмотреть ее более внимательно. Вблизи Сара так же хороша, как мне и показалось вначале, когда я впервые увидела ее на верхней площадке лестницы. Точеная фигурка, гладкая, смуглая кожа, блестящие волосы, но лучше всего, конечно, ее большие, упругие груди, которые так и рвутся на волю из-под тонкой майки…
