Оливия Уэдсли - Похищенные часы счастья
— Покойной ночи, Филь!
ГЛАВА VI
Ее нет
— Какая досада! — воскликнул Гюг.
Он ехал на обед к премьер-министру. И вдруг в ту минуту, когда такси огибало Уайт-холл, вспомнил, что просил Диану позвонить ему по телефону в восемь часов.
Часы как раз били восемь.
— Остановитесь у ближайшей телефонной будки, — сказал он шоферу.
Нетерпеливо назвал он номер своего телефона.
— Занято, — прогудел голос.
С подавленным восклицанием он повесил трубку. Очевидно, в эту самую минуту Диана звонила ему. Неприятный осадок оставался у него на сердце, пока он не приехал на Доунинг-стрит. Здесь, среди оживленной беседы, осадок исчез.
Это был чисто деловой обед, без дам. Гюг понимал, что приглашение на этот обед повлечет за собой, вероятно, другое приглашение, но уже не к обеденному столу, а туда, где решаются судьбы нации. После обеда он отправился с Гарроном в оперу. В Ковент-Гардене давали «Кармен». Когда они раскрыли двери в ложу Гаррона, до них донеслись звуки песни тореадора. Во второй раз за этот вечер Гюг вспомнил о Диане.
— Чувствуешь, как кровь начинает быстрее течь в жилах, когда слышишь эту музыку, полную огня и жизни, не правда ли? — лениво говорил Гаррон, глядя на Гюга. — Клянусь вам, Гюг, вы помолодели на двадцать лет, вы выглядите сейчас совсем юношей.
Гаррон был одним из наиболее влиятельных людей своего времени: он держал в руках власть с такой легкостью, с какой другой держит папиросу. Гюг постарался отделаться от нахлынувших воспоминаний, которые, несмотря ни на что, заставляли сильнее биться сердце.
— Я уже покончил с такого рода делами, — сказал он поспешно, — я ушел от всего этого, дорогой друг. Меня интересует теперь в жизни только то, что может дать пищу уму.
— Дизраэли приписывают слова, что все могущество, доступное человеку, не стоит одной улыбки женщины, любимой женщины, конечно, — произнес Гаррон.
— Он сказал это в то время, когда уже устал от власти, — сухо заметил Гюг.
После окончания оперы он отвез Гаррона домой и, отпустив автомобиль, пешком вернулся к себе. Том открыл ему дверь и следом за ним вошел в комнату.
— Мисс Лестер звонила вам, сэр, как только вы уехали, — сказал он. — Она спрашивала, не поручали ли вы мне что-нибудь передать ей. Она просила сказать вам, что у нее все уладилось.
— Мисс Лестер, — повторил Гюг. Он был погружен в чтение письма из деревни, от своего управляющего. — Да, я помню. Значит, она передала, что у нее все уладилось?
Он вошел в спальню и зажег свет. Какая-то записка лежала на его туалетном столе. Он с удивлением подумал, от кого бы она могла быть.
«Я хочу еще раз поблагодарить Вас за все. Я не умею выразить словами свое чувство — спасибо за все и до свидания.
Диана»Написанная мелким почерком цифра 11.30 указывала на то, что Ди написала эту записку перед самым отъездом, тогда, когда пошла надевать шляпу. Это было трогательное письмецо. Он решил завтра же позвонить ей.
Гюг не забыл своего решения и разыскал в телефонной книжке номер телефона миссис Вистон.
На его счастье, к телефону подошел тот самый слуга, который говорил с Дианой.
— Вы говорите, ее нет дома. Где же тогда живет мисс Лестер? — спросил Гюг.
— Не имею ни малейшего представления, сэр. Я дал мисс Лестер адрес лечебницы, где лежит миссис Вистон…
Гюг позвонил в лечебницу, но там о Диане никто ничего не знал.
ГЛАВА VII
Продавщица
Диана нашла место продавщицы.
Поработав месяц, она часто думала, что, вероятно, легче подметать улицы, чем служить в магазине.
Она была очень плохо приспособлена к такой работе, ей было мучительно трудно стоять на ногах с девяти до шести, пользуясь лишь получасовым перерывом на обед. Зато по субботам и воскресеньям она спала почти целый день, и только эти два вечера они с Филем посвящали «наблюдениям над жизнью», как они это называли.
Филь снова служил в типографии. Это давало ему возможность снабжать книгами себя и Ди.
Был обеденный перерыв. Ди медленно шла по длинному коридору, направляясь к выходу, когда ее позвал младший управляющий магазином, Исаак Коген.
Она послушно остановилась.
— Вы чувствуете себя немного уставшей, милая? — улыбаясь, спросил он.
— Такая ужасная жара, — ответила Ди сухо.
— Послушайте, — воскликнул Коген с живостью, — я приобрел недавно небольшой двухместный автомобиль, и в воскресенье мы можем поехать покататься. Ждите меня у Сиркуса ровно в десять. Мы отправимся за город, и в понедельник утром, к началу работы, я вас доставлю сюда…
Ди повернулась и побежала от него. До нее донесся смех Когена.
Ди была так измучена, что не могла обедать. Когда она вернулась к своему прилавку, в глазах ее было выражение загнанного зверька. Коген не показывался больше, но другая продавщица, в изящных туфельках, с пальцами, унизанными перстнями, бросила ей аккуратно сложенную записку.
Дрожащими руками Ди развернула ее.
«Не будьте дурочкой, дорогая моя; ваш труд — не очень доходная статья. Я хочу сказать вам, что Вы мне очень нравитесь. Я позабочусь о Вас, на будущей неделе Вам увеличат жалованье. Итак, в воскресенье в десять часов у Сиркуса.
И. К.»
Она подняла голову и встретилась глазами с наблюдавшим за ней Когеном.
Диана вышла из-за прилавка и направилась прямо к нему.
— Вы — мерзавец, — сказала она звонким голосом.
Она увидела, как побагровело лицо Когена, как злобно оскалились его зубы, но вдруг, к ее изумлению, он мило улыбнулся. Какой-то покупатель спрашивал, как пройти в одно из отделений, — он, конечно, должен был услышать ее слова, обращенные к Когену. Диана повернулась.
То был Гюг. Глаза их встретились.
— Здравствуйте, — машинально произнесла Ди заплетающимся языком. Она видела Гюга, но точно в тумане — какая-то неосязаемая пелена повисла между ними.
Если бы не этот туман, который, становясь все гуще, обволакивал ее и мешал дышать, она, конечно, обратилась бы в бегство, но силы оставили ее. Неясно, словно шепот, донеслись до нее слова Гюга:
— Что вы здесь делаете? Где вы были все это время?
Ди слабо улыбнулась. Он был так хорош сейчас в лучах яркого солнца, один вид его наполнял ее радостью.
— О, мне пришлось искать работу, — сказала она.
Коген медлил уходить, лицо его выражало жадное любопытство.
Глаза всех служащих были обращены на Ди. Почувствовав это, она направилась к прилавку, словно желая укрыться за ним от любопытных взоров. Она уже дошла до прилавка, но тут развешенные куски кружев и цветных лент слились перед ее глазами в одно тусклое колышащееся пятно, образовали зыбкую, пенящуюся волну, которая все приближалась и наконец захлестнула ее.
