Вульф (ЛП) - Хоуп Пейсли

Несомненно, эти книги — прекрасный способ убежать от реальности. Но есть причина, по которой они называются художественной литературой.

Термин «художественная литература» происходит от старофранцузского слова «ficcion», означающего — уловка. А любовь — это и есть чертова уловка. Романтическая любовь, по крайней мере.

Может, мне стоит быть в лучшем настроении, это же вечеринка, в конце концов. Я просто чертовски устал притворяться, что мне не все равно, что Акс нашел свою вторую половинку, когда меньше года назад он трахал каждую красотку, которая заходила в мой клуб.

Я фокусируюсь на важном. Что эта его свадьба окажется полезной для клуба. Это идеальное, уединенное место, где можно разобраться с куском дерьма, за которым мы охотились, и получить от него ответы, прежде чем мы выпотрошим его за то, что он трахал несовершеннолетнюю сестру Мейсона. Брайан «Гатор» Фриланд. Мы наблюдали за ним на конспиративной квартире, в которой он остановился, принадлежащей «Адептам Греха». Это конкурирующий клуб, и мы следим за его передвижениями уже более десяти дней, с тех пор как нам сообщили, что он находится в Лейкшоре — примерно в тридцати минутах езды от Хармони.

Мы изучили его привычки, кто его охраняет, как проникнуть внутрь и как выбраться. Ответственность за спланированную нами миссию по его вывозу завтра днем на остров Тайби полностью лежит на мне. Если кто-то пострадает, это будет моя вина как президента. С другой стороны, если мы сорвем свадьбу Акса… опять же, виноват буду я, и это будет еще хуже, потому что я буду отвечать за это перед Шелли. Никто не хочет отвечать перед Шелли, я видел, как эта женщина прострелила человеку колено за то, что он обвинил ее сына в воровстве.

Если я испорчу ему свадьбу? Я, блядь, уже покойник.

Между поимкой этого урода Гатора, так, чтобы при этом никто из моих людей не пострадал, поставкой лекарств в новую клинику в Саванне, чтобы возместить украденное, и тем, как мы с Каем закончили работу над мотоциклом для игрока «Braves», все, что я хочу сделать сегодня вечером, — это поколотить тяжелый мешок, заехать в свою мастерскую, чтобы успеть сделать кое-какую работу и, возможно, хоть немного насладиться гребаным покоем и тишиной.

Я живу по распорядку. Рутина и контроль. Мои люди знают, что я очень опытный лидер, которого нелегко удивить. Обычно я знаю каждого, кто только собирается переступить порог этого клуба, так что я чертовски поражен, когда направляюсь к бару, чтобы поздравить невесту, и в поле моего зрения попадает маленькая колибри.

Бринли Роуз Бомонт.

Женщина, чей пульс, бьющийся на ее тонкой, шелковистой шее, я вижу даже отсюда. Женщина, о которой я не перестаю думать с тех пор, как впервые увидел ее в кофейне неделю назад, отвернувшейся от меня, словно я мог развратить ее одним взглядом. Это чертовски необычно, что я вообще помню ее, потому что обычно я не думаю о женщине после того, как принимаю решение либо перестать на нее смотреть, либо вытащить из нее свой член.

В зависимости от того, что произойдет раньше.

Но само существование этой женщины по какой-то причине поразило меня как удар грома.

В тот момент, когда я увидел ее, у меня возникло непреодолимое желание затащить ее в переулок, связать ей запястья этой футболкой и заставить ее выкрикивать мое имя до тех пор, пока она не начнет умолять меня, вместо того чтобы отвергнуть.

Сначала я подумал, что она туристка, но то, что она даже не подняла удивленных глаз, услышав наши мотоциклы, и то, как напряглось ее тело, подсказало мне, что она знает мой клуб и что она местная. И еще номера Джорджии на машине, в которую она села, выйдя из магазина одежды. Я заставил себя перестать наблюдать за ней из окна, за тем, как она ходит, неуверенная в своей красоте, непритязательная, которую в детстве, наверное, били линейкой по руке каждый раз, когда она выходила за рамки. Плечи назад, быстрая походка, как у маленькой леди.

Все в ней кричало об уроках балета и котильоне.

Я рассудил, что, скорее всего, выясню, что она слишком молода, невыносимо скучна, и, возможно, у нее один и тот же хороший парень со школьных лет, но все равно было в ней что-то такое, что я не мог выбросить из головы. Достаточно, чтобы, вернувшись в клуб, я передал Каю номер ее машины и приказал ему выяснить о ней все.

Оказалось, я был прав.

Она молода — почти на девять лет моложе меня, — она именно та, за кого я ее принимал, дочь высококлассного юриста по недвижимости из Атланты, вся ее семья состоит в загородном клубе «Crested River», она была гребаной дебютанткой, и у нее действительно есть бойфренд в Атланте. Так что мне должно быть абсолютно наплевать, кто она такая и почему притащила свою задницу в форме сердца в мой клуб.

Но теперь, когда она стоит передо мной, я не могу отвести взгляд и ловлю себя на мысли, насколько же чертовски тупой ее парень из Атланты.

Ответ очевиден — нужно быть нереальным идиотом, чтобы позволить ей прийти сюда в таком виде. С таким же успехом он мог преподнести ее мне на блюдечке с голубой каемочкой.

Ее длинные густые волосы, такие же черные, как моя душа, спускаются блестящими волнами на плечи, в ней чувствуется классика, все абсолютно естественное и цельное, высокие скулы, большие голубые глаза. Единственное, что в ней есть порочного? Ее пухлые губы и маленькая ямочка на подбородке. Наблюдая, как она нервно ерзает в тусклом свете бара, я ловлю себя на том, что представляю себе все те непристойные, развратные вещи, которые я могу сделать с этими губами, в частности прикусить их настолько, чтобы прорвать нежную кожу и посмотреть, как они кровоточат, прежде чем обхватить мой член.

Я ловлю взгляд Бринли и удерживаю его. Бледно-желтое платье без бретелек, укороченное спереди, открывает мне упругий изгиб внутренней поверхности ее бедер. Вся верхняя часть спины, стройные руки и соблазнительная шея, которая так и просит укусить, выставлены на всеобщее обозрение. Обтягивающий лиф приподнимает ее пышную грудь, демонстрируя такое декольте, в которое я бы с удовольствием зарылся. Готов поспорить, что на ее коже нет ни капли чернил или даже намека на пирсинг, кроме золотых колец в ушах. Хорошая девочка до мозга костей.

То, как расширяются и наполняются страхом ее глаза, когда я приближаюсь к ней, сводит меня с ума.

— Бринли… — Я произношу ее имя и чувствую, как ее кожа покрывается мурашками под моими пальцами. Все ее тело пронизано электричеством, и оно передается мне. — Хорошая девочка с умным ртом? — спрашиваю я. Я ухмыляюсь, желая еще немного поиграть с ней. — Если ты не будешь осторожна, маленькая колибри, мне, возможно, придется использовать этот рот, чтобы вывести тебя на чистую воду. — Я чувствую жар ее кожи, слышу ее прерывистое дыхание. В голове рождается мысль, и я, руководствуясь инстинктом, настолько сильным, что не смог бы с ним бороться, даже если бы попытался, говорю: — Но, может быть, именно этого ты и хочешь… может быть, тебе надоело быть хорошей, да?

— П-прости? — заикаясь, произносит она хрипловатым голосом, который бьет прямо в мой член. Шок, который она испытывает, не удивляет меня, но секундная тоска, которую я вижу в ее глазах, когда отступаю назад, — да. Это то, что подсказала мне интуиция. Я не буду заставлять ее, я позволю ей прийти к этому самой.

— Когда разберешься с тем, чего хочешь, найди меня.

Я слышу, как она тяжело дышит у меня за спиной, пока я с довольной ухмылкой на лице ищу место, чтобы присесть.

До этой секунды мне было абсолютно все равно, где это будет.

Сейчас я просто хочу оказаться там, где смогу более внимательно наблюдать за Бринли.

Если она окажется такой же скучной, как и на бумаге, то, возможно, я смогу перестать думать о ней.

Я пробираюсь к центру помещения, выбираю стол, зная, что где бы я ни сел, мои братья и их женщины последуют за мной, а значит, и моя добыча.

Глава 7