Всего лишь измена (СИ) - Соль Мари

— Его папа заставил жениться! — бросила матери.

Та усмехнулась:

— Конечно! А что он ещё скажет тебе? Естественно, он не любит жену, и не спит с ней. И разведётся, «как только, так сразу».

Я замешкалась. О разводе речи не шло. Он вообще говорил о семье очень мало. И кривился, как будто любой разговор о семье причинял ему боль.

Мама учуяла эти сомнения:

— Или ты собираешься быть в роли любовницы вечно?

Я, преисполнившись гордости, вскинула голову:

— Не в роли любовницы, в роли любимой!

Мать засмеялась. Отчего у меня побежали мурашки по коже. Захотелось сбежать.

— Любимой, — язвительно фыркнула мама, — Не все же такие, как твой отец! Единицы бросают семью и уходят к любовнице. Большинство так и держат «любимых» на привязи.

Это слов в её исполнении прозвучало в кавычках.

— Насколько я знаю, это ты подала на развод, а не он, — отчеканила я.

Мама застыла. В какой-то момент показалось, сейчас она даст мне пощёчину. Но ведь, правда! Она подала на развод. Ей хотелось его проучить, образумить? Она ожидала, что он оборвёт все контакты с другой и попросит прощения. А он… Просто принял как должное, взял и уехал. И начал с нуля, вместе с той.

— Твой отец, в отличие от Богачёва, не обладал капиталом. Он ушёл с голым задом! Откупился деньгами от бывшей семьи, — каменный голос привёл меня в чувство.

Папа исправно платил алименты. А накануне моего поступления в ВУЗ, перечислил значительный взнос. Правда, сей взнос оказался последним! С тех пор от него приходили открытки, напутствия и приглашения в гости. Я любила себе представлять, как нагряну. Вот возьму и приеду! Ведь сам приглашал? Но всё завершалось фантазией, как я стою на пороге с большим чемоданом. А отец удивлённо глядит на меня…

— У тебя три пути, — равнодушно продолжила мама, — Жить с предателем, который бросил жену и детей. Но это навряд ли! Быть любовницей долгие годы. Пока хватит сил. Или уйти, разорвать эту связь. Пока это возможно ещё. Выбирай! — огласила она, и ушла наводить себе кофе. Оставив меня размышлять.

Но мои размышления длились недолго. Слишком сильна была тяга к нему! Без него — жизнь пуста. Только с ним я жила в полном смысле. И каждую встречу ждала, как подарок небес.

Его водитель, тот самый, похожий на робота, дважды в неделю меня забирал. Вёз в отель. Тот, к слову, тоже принадлежал Богачёвым. В одном из VIP номеров, под самой крышей элитной высотки, меня дожидался Никита. Мы не афишировали нашей «порочащей» связи. Я не хотела, чтобы это сказалось на маминой репутации.

Но инфа просочилась, и слухи пошли, что у Богачёва любовница. Как правило, тот регулярно менял их, а нынче «залип». Я, и страшась и гордясь, грела уши в салоне.

— А кто она? — как-то раз решила спросить у Анжелки.

Та пожала плечами:

— Одни говорят, официантка из его ресторана. Другие, что горничная из отеля. Не зря же он шпилит её прямо там.

— Фу! — я поморщилась.

«Шпилит», — это похабное слово никак не вязалось в моём понимании с тем, чем мы занимались с Никитой. Любовью! Вот чем. Но им не понять…

— Одно точно знаю! Она из простых, — умудрённая опытом Анжелка, источник всех сплетен, любовалась кольцом у себя на руке.

В «ЗлатаРус» поступили новинки. Которые мы, исключительно с целью померить, достали с витрин.

— Из простых? Это как? — я нахмурилась.

Не без гордости думая, что, стоит мне пожелать, и любая из этих новинок, будет подарена мне. Просто так…

— Ну, не модель, не актриса, — протянула Анжелка. И, вместо бриллиантовой, вставила в ухо серьгу с агроменным топазом, — Он ради неё с мисс Россия расстался, прикинь?

— Даже так? — озадачилась я. Не желая и слышать о прежних любовницах, никогда не пытала Никиту, с кем спал до меня. Ведь теперь он со мной. Это главное!

— Может, влюбился? — сказала.

— Ага, влюбился! — усмехнулась Анжелка, — Такие, как он, не влюбляются.

— Какие, «такие»? — обиделась я.

Консультантша Анжелка взглянула с укором, с высоты своих прожитых лет:

— Ой, Витка! Ребёнок ты ещё, — заключила она, будучи старше меня на три года.

Я завершала четвёртый курс ВУЗа. И только старания верного друга Шумилова помогли мне закрыть все прорехи в учёбе в тот год.

— Ой, взрослая, блин! Тётка! — произнесла я с издёвкой и приложила к руке изумрудный браслет.

— Эй, ты поаккуратнее с этим браслетом, — включила Анжелка «рабочий режим».

— А чего? — уточнила я.

Она усмехнулась:

— Наш босс просил отложить, для своей новой пассии.

Я нахмурилась:

— Так и сказал?

— Нет! Он, конечно, сказал «для жены». Но кто дарит жёнам такое?

Я оглядела браслет. Тот сиял, как звезда в свете ярких софитов. И куда я в таком? Положу к остальным, пусть лежит…

Хотя моё тело было уже далеко не невинным, но первым мужчиной своим я считала Никиту. Ведь именно он открыл во мне что-то такое… Заставил меня ощущать себя женщиной. В единении с ним поняла, что значит «быть одним целым». Не только физически, но и духовно!

— Просто доверься мне, слышишь? — сказал в первый вечер.

Я закрыла глаза и доверилась. Потому, что я очень хотела его. Я думала, сделаю это всего один раз, а потом… А потом затянуло! Как в бездну. В глубину его глаз. В средоточие слов, что шептал мне на ушко, входя, подчиняя себе.

— Моя маленькая женщина, — так называл он в моменты любви.

— Мой лисёнок, — шептал, уже после…

Мы лежали на самой большой в моей жизни кровати. Приглушённый расплывчатый свет рождал тени. Он мычал, напевая под музыку. И кормил меня с рук. Макал спелую ягодку в сливки, подносил эту сладость к губам и дразнил:

— Ну, Никит, — поджимала губу.

Он, испачкав мне сливками нос, принимался облизывать. Отчего я смеялась, ловя его губы! А после мы вместе валились на белые простыни. И остатки клубники со сливками пачкали тело.

— После нас тут, наверное, всё кверху дном, — я стыдливо смотрела на пятна клубники, размазанной по простыне.

— После нас хоть потоп, — усмехался Никита.

Он научил меня так отдаваться ему. Отдавать себя всю, без остатка. Я разрешала ему делать всё! Получая неслыханный кайф в тот момент, когда он финишировал, громко рыча и вторгаясь с удвоенной силой. Его крик принимала, как свой сладкий женский триумф. Это я довела его! Я!

— Тебе хорошо со мной? — спросила однажды, когда мы лежали усталые, после любви.

Никита вдохнул, с шумом выдохнул:

— Очень.

Я, осмелев, приподняв на локтях разлохмаченный им рыжий ворох волос, уточнила:

— А правда, что ты до меня был с мисс Россия?

Он усмехнулся, уйдя от ответа:

— А что?

Я поджала губу:

— Ну, и как она? Лучше меня?

Никита возвёл глаза к небу:

— О, женщины!

— Что? — я обиделась.

Он, опрокинув меня на постель, произнёс:

— Она — бестолковая кукла! Красивая, разве что.

— Красивее меня? — обиделась я ещё больше.

— Глупышка! Разве может быть кто-то красивее этих вот ножек? — пощекотал он мои обнажённые бёдра.

Я захихикала, сжав их:

— Никит!

— А вот этих вот маленьких грушек? — так называл он мою далеко не большую, но всё-таки грудь.

— Ха-ха-ха! — завертелась под ним.

Он укусил очень нежно, потёрся щетиной о вставший сосок.

— Убедил? — прошептал.

— Убедил, — я погрузила ладонь в его волосы. Жёсткие, тёмные. Они уже в те времена содержали в своей непроглядной копне серебристые нити. И я всё пыталась представить себе его шевелюру седой.

Я ночевала с ним вместе. Если в рабочие дни, то водитель меня отвозил до ближайшей станции метро, откуда я ехала на учёбу. Мы шифровались! И это лишь только сильнее распаляло мою безнадёжную страсть.

— Где ты сегодня была? — донимал меня Костик.

— А что? — отвечала с апломбом.

— Да так, — он вздыхал, — Заходил за тобой до учёбы. Твоя мама сказала, что ты ночевала не дома.

Теперь уже я подавляла рассерженный вздох: