Его (ЛП) - Сноу Дженика

Он сделал шаг, потом следующий, и вот он уже стоял прямо перед ней. Но девушка была не в силах сопротивляться. Протянув руку, он дотронулся к ее щеке, и это было болезненно нежно, а затем наклонился. Теперь они были нос к носу.

− Так и быть, позволю надеть тебе нечто более комфортное и привычное для тебя.

Он развернулся и вышел прочь, оставив ее одну в комнате, и все, что она смогла сделать − смотрела на чемодан.

Внутри была одежда, которая была куплена на деньги ее отца, юбки и блузки, брюки и нижнее белье, они стоили больше, чем может себе позволить большинство людей за целый год. Бетани соскользнула с кровати и села на колени прямо перед чемоданом. Забравшись внутрь, она схватила шелковистую блузку в египетском стиле, гладкий материал заструился между ее пальцев. Ей всегда нравилась эта рубашка, нравились ощущения от ткани на коже, но в то же время она ненавидела тот факт, что это отец выбрал ее. Бетани отбросила вещь в сторону и схватила еще одну, на этот раз это был кашемировый свитер, мама настояла, чтобы она надела его на ужин, который она провела со Стивеном.

Это было одно из первых назначенных свиданий, которые устроили ее мама и папа. Она бросила вещь в ту сторону, где лежала египетская рубашка. Ее эмоции накалились от ненависти, гнева, страха и непрекращающегося возбуждения Эйбом. Крича, она стала рыться в безумном порыве в оставшейся одежде. Брюки и юбки летели направо и налево, блузки и нижнее белье лежали кучей на кровати позади нее и возле двери.

Когда ничего не осталось, она села, тяжело дыша, не желая ничего, кроме как продолжать рыться в вещах. Она смотрела на всю эту дорогую и роскошную одежду, ощущая запах денег, окружающих отца и мать, она видела, насколько мелкой и бездушной была ее жизнь. Но в этот раз, когда она плакала, она делала это потому, что чувствовала свободу внутри себя. Это ощущение наполнило ее душу, а потом взорвалось в каждом дюйме ее тела. Бетани запрокинула голову назад и снова закричала, теперь от того, что была сильно разозлена от того, что произошло в ее жизни, что она прошла через это и примирилась, и теперь ей хотелось причинить кому-то боль. Стоя и осматривая комнату, пока ярость наполняла ее до краев, Бетани увидела лампу на столе и быстро направилась к ней. Лампа оказалась в ее руке, и она собиралась швырнуть ее в стену, но тут дверь спальни открылась, за ней стоял Эйб; он уставился на нее с самодовольным выражением на лице.

− Тварь.

Она замахнулась и бросила лампу изо всех сил. Но не попала в его голову, хотя целилась, вместо этого лампа врезалась в стену рядом с ним. Мужчина посмотрел на разбитые остатки лампы на полу, и его лицо охватило свирепое, ужасное выражение гнева. Эйб уже направился в ее сторону прежде, чем девушка смогла найти хоть что-то, чтобы защититься. Он снова схватил ее за горло и придушил достаточно для того, чтобы она поняла, что его намерения были серьезны.

− Хочешь сделать мне больно, Бетани?

Он выпустил ее на время, достаточное для того, чтобы сорвать с себя рубашку. И Бетани увидела темные линии татуировок на его коже. Линии были настолько контрастными и четкими, что выглядели как порезы, но в то же время она видела, что на самом деле это были всего лишь чернила на его коже. Наверное, Эйб увидел, что она разглядывает его потому, что он протянул руку и схватил ее за запястье в болезненной, непреклонной хватке.

− Отпусти меня, сволочь.

Он улыбнулся, но улыбка получилась садистской, заставила кровь заледенеть. Эйб поднял другую руку, его мышцы и сухожилия напряглись от движения.

− Ты видишь это, Бетани? − Он провел пальцем по длинным темным линиям, которые покрывали руки. − У меня был дар выжить и превратиться в монстра, которым я являюсь сегодня. − Он дернул ее ближе к себе, и Бетани упала ему на грудь. − Каждая линия на моем теле − грязная, это грязная жизнь, которую я впитал.

Бетани часто дышала, пыталась отстраниться от него, но все же чувствовала как ее тело предательски тает, становится теплым и податливым.

− Я перерезал им глотку, смотрел, как кровь толчками хлещет из горла, а потом наблюдал, как она растекается лужей, окрашивая землю, на которой стоял.

Он двигал большим пальцем вперед и назад, проводя по пульсирующей вене, проходящей вдоль ее уха, и как бы она ни боялась его в тот момент, ей хотелось, чтобы он коснулся ее так, как никто другой не касался ее раньше: эротично, жестко, притягательно, вызывающе, в тот момент ей казалось, что она была единственной для него. Но Эйб толкнул ее назад на кровать, и в считанные секунды брюки были сорваны с ее тела так, что она стала обнажена от талии вниз. Бетани не пряталась, не скрещивала ноги и не уклонялась. Она была зла и возбуждена, и ее боль и ярость, казалось, заполнили всю комнату. Она уставилась на него, надеясь, что он увидит всю волну эмоций, которая нахлынула на нее. И когда он ухмыльнулся, девушка поняла, что так и есть, но ему было все равно. Она легла на кровать и широко расставила ноги, чтобы он мог на нее взглянуть.

− Это то, что ты, черт возьми хочешь? − Бетани сжала в руках простынь и собрала ее в кулак, пристально наблюдая за ним. Было очень трудно держать ноги раскинутыми, ведь он мог разглядеть все ее интимные места, она была влажной, но силой воли заставляла себя не сводить их. Он стоял на месте, его взгляд был прикован к ее киске, она видела, что ему тяжело, но он не приближался. − Сволочь, − процедила Бетани. − Ты подтолкнул меня, чтобы меня сломила вся эта одежда. − И она знала, что Эйб спланировал все это, вне зависимости признает ли он этот факт или нет.

− Я хотел, чтобы ты вспомнила, на что была похожа твоя жизнь. − Эйб сделал шаг вперед, но все еще не прикасался к ней.

А ей так хотелось, чтобы он прикоснулся, хотелось, чтобы он вел себя как конченый ублюдок, которым она видела его перед собой.

− Ну что, вот она я, вся готовая для тебя. Давай. Трахни меня, ублюдок.

− Ты провоцируешь очень опасного человека, Бетани.

Его голос был таким низким, пугающе тяжелым, таким, что на руках и ногах побежали мурашки. Солнце светило сквозь жалюзи, темные и светлые линии, которые двигались по его телу, лишь увеличивали ощущение силы, исходящей от него.

− И это хорошо, потому что ты уже спровоцировала меня.

Теперь она плакала так сильно, что перед глазами все становилось расплывчатым, а фигура Эйба была почти неразличимой. В течение нескольких секунд они просто смотрели друг на друга, и она чувствовала, как сила напряжения и опасного возбуждения поднимается до удушающего уровня. А потом он навис над ней, его губы коснулись ее, а рука проникла между ее бедер. Сначала она отбивалась, пыталась сдвинуть ноги и укусить его. Но именно он первый прикусил ее губу, и боль, охватившая ее, заставила схватиться за его волосы и оттянуть голову Эйба назад. Они тяжело дышали, глядя друг на друга, и она увидела следы крови в уголке его рта, когда он укусил ее.

− Я мог бы взять тебя прямо сейчас, и ты не отказала бы мне. − Эйб казался таким уверенным, как будто нисколько не сомневался в исходе событий.

Ей хотелось сказать ему, чтобы он свалил к чертовой матери, и что она никогда не отдастся ему, но правда заключалась в том, что она знала: если дальше дела пойдут в таком же ключе, она будет просить его о большем. Ведь он заставил ее почувствовать себя живой, дал возможность осознать, насколько фальшивой она всегда себя чувствовала − даже если и понимала, что в глубине души она находится не на своем месте.

Эйб начал поглаживать пальцами складочки ее киски.

− Ты такая влажная для меня, готовая принять меня в свое тело. − Он продолжал мучить и унижать ее своими грубыми, но правдивыми словами. − Но я не собираюсь брать тебя. Я не буду трахать тебя, пока ты не попросишь меня об этом.

− Я уже попросила тебя об этом. − Бетани еле вымолвила это, пока Эйб продолжал ласкать пальцами ее клитор, потирая бугорок вперед и назад.

Он лишь покачал головой.

− Нет, у тебя истерика, и ты обращаешь против меня силу, которая, как ты думаешь, у меня есть. − Он еще раз потер ее клитор и отстранился, поднес свои блестящие от влаги пальцы ко рту и облизал их дочиста. Он не издал ни звука, когда совершал свой непристойный поступок, а потом отошел от нее.