Его (ЛП) - Сноу Дженика

Эйб хотел дать Бетани время привыкнуть к тому, что запланировал для нее, но как только подумал о том, за кого она должна была выйти замуж, в нем проснулся зверь. Он сделал шаг вперед, остановился и закрыл глаза, обернулся. Попытка вернуть контроль была подвигом для сильного мужчины, но он не хотел пугать ее больше, чем это необходимо. Стараясь не думать и продолжая чувствовать сильные импульсы негативной энергии, пронизывающие его, он замахнулся и ударил рукой в дерево, на которое он только что опирался.

Боль разнеслась по костяшкам кулака, но он ждал ее. Когда Эйб посмотрел на свои руки, то понял, что разорвал кожу, и кровь покрыла его плоть, чувство покоя волной прошло через его тело. Он развернулся и быстро пошел в сторону хижины, собираясь заставить Бетани принять судьбу раньше, чем она этого хотела.

Бетани обернула цепь вокруг руки и приложила все силы, чтобы потянуть ее. Хотя понимала, что вряд ли освободится, но не могла сознательно сидеть здесь и ждать возвращения Эйба. Слезы текли по щекам, перед глазами все расплывалось. Руки болели и горели, когда она схватилась за металл и потянула изо всех сил так, что мышцы ее рук напряглись.

‒ Боже, пожалуйста. Пожалуйста, просто дай мне убежать отсюда.

Ей очень не нравилось то, что Эйб знал, как сильно она ненавидела свою жизнь, и бесилась от того, что его прикосновения возбуждали. Наверное, это некое психическое отклонение, потому как кому в здравом уме хотелось бы прикосновений похитителя? Звук тяжелых шагов на крыльце прямо за входной дверью заставил ее отбросить цепь и обернуться. Бетани прижалась спиной к стене, почувствовала, как ее сердце начинает быстро и сильно биться, она боялась того, что сделает Эйб. Он был ужасно зол на нее, и вряд ли столь непродолжительное отсутствие его успокоило.

Дверь распахнулась, как будто ее выбили внутрь, показалось, что мощный шторм набросился на нее. И за ней стоял Эйб, глядя прямо на Бетани с гневом, который витал вокруг него, как живая сущность. Он вошел внутрь, захлопнул за собой дверь, но не подошел к ней, как она того боялась. Развернулся и пошел на кухню, схватил тряпку, а потом повернулся к ней. И теперь Бетани видела, что его рука была окровавлена и опухла, с кисти на пол падали малиновые капли. И она была готова поклясться, что может осязать его ярость и слышать, как пульсировала кровь в его жилах из-за сильных эмоций. Но Бетани не произнесла ни слова, даже не двигалась, боясь привлечь внимание к себе. И это было глупо, потому что он смотрел прямо на нее, а она была прикована к стене. Так они и смотрели друг на друга в течение долгих секунд, и Бетани на самом деле чувствовала, что нить, связывающая их, разорвалась.

Эйб зашагал к ней стремительными твердыми шагами, и Бетани застыла на месте, не в силах пошевелиться, затаив дыхание. Он обернул полотенце вокруг своей руки, и быстрее, чем она смогла понять, протянул вниз свою неповрежденную руку, обхватил ее за горло и поднял на ноги. Его хватка была непреклонной, но не сильной, такой, чтобы она могла дышать. Но Бетани схватилась за его руку и попыталась закричать.

Он наклонился ближе и обнажил зубы, Бетани была готова поклясться, что утонула в его гневе.

‒ Давай, кричи. Я хочу, чтобы ты осознала, что это твоя жизнь, твоя чертова реальность, Бетани.

Он наклонился еще ближе на дюйм и провел кончиком носа по ее лицу. Его дыхание было теплым и касалось ее уха, и она закрыла глаза и перестала бороться, пытаясь убедить себя, что единственное, что может спасти жизнь, это поддаться и подыграть ему.

‒ Эйб… ‒ она тихо произнесла его имя, надеясь, что в его холодном и тренированном теле есть место для сопереживания. И почувствовала, как он напрягся.

‒ Скажи снова, Бетани. Произнеси мое имя опять, ‒ прошептал он ей на ухо.

Она должна была использовать его эмоции против него. Это был единственный способ, выбраться из всего этого живой.

‒ Эйб.

Ей должно было быть неимоверно тяжело произнести его имя, и еще сложнее прильнуть к нему всем телом. Но это было не так, и она ненавидела себя, да и его из-за этого. Он был возбужден, и его член упирался ей в живот. Да и она сама, ее бедра сочились влагой, и девушка понимала, что этим становится для него еще более желанной.

‒ Все это не правильно.

Эйб отстранился, легко сжал ее горло, и она поняла, что все, что пыталась сделать, пропало. Взгляд его холодных темных глаз стал жестким и непреклонным. Она подумала, что он может поцеловать ее со всей злостью и агрессией, но вместо этого он положил руку ей на плечо. Эйб давил до тех пор, пока она не была вынуждена опуститься на колени. Слезы полились, но она не знала, плакала ли она, потому что боялась того, что он собирался заставить ее сделать, а, может, ненавидела себя за то, что сама этого хотела.

Не отпуская ее плечо, он одной рукой расстегнул ремень, отстегнул пуговицу и дернул молнию вниз. У Бетани моментально пересохло во рту, а пульс забился в ушах жестким, испуганным ритмом. Это было одновременно эротично и болезненно, когда Эйб высвободил свой эрегированный член и схватился за его основание. Он был таким твердым, таким большим. Эйб направил головку прямой ей в рот. Это казалось пошлым, но не помешало ей возбудиться еще сильнее, почти до безумия. И прежде чем приступить к действию, он протянул руку и вытер ей слезы.

‒ Открой рот, Бетани. ‒ Эйб сказал это без всяких угрызений совести, и потом вновь осознал, что ей придется подчиниться. В конце концов, она была в его власти. ‒ И если ты укусишь меня, тебе не понравятся последствия. ‒ Он поднял руку и провел кончиком большого пальца по ее нижней губе. Бетани чувствовала запах крови, которая пропитывала тряпку, покрывающую раны, но продолжала смотреть на него, отказываясь нарушать зрительный контакт.

‒ Я сказал, открой свой прелестный рот и соси его, Бетани. ‒ Он придвинулся на дюйм ближе, пока она не почувствовала запах мыла и пота от плоти. И это была эротическая комбинация тревожных пропорций. Бетани посмотрела на его эрекцию и почувствовала, как у нее перехватило горло от осознания, какой он большой.

‒ Пожалуйста, ты меня пугаешь. ‒ Но она упустила один момент, то, что она тоже была возбуждена. Бетани подняла глаза и взглянула ему в лицо еще раз, но не увидела ничего кроме железного самообладания.

‒ Это хорошо, ‒ он наклонился до такого положения, что она почувствовала его дыхание на лице. ‒ Я хочу, чтобы ты боялась. Хочу, чтобы осознавала, что я ‒ единственный, кого ты будешь видеть снова и снова, ‒ сказал Эйб спокойно, тембр был темным и низким до такой степени, что Бетани без сомнений поняла, он ‒ ее судьба.

И ей нечего было сказать в ответ, поэтому вместо этого она медленно подняла руки и протянула их к сильным мускулистым бедрам. Почувствовала, как его мышцы сжались и напряглись от ее прикосновений. Сделав глубокий вдох и выдох, она наклонилась ниже, пока расстояние между ее губами и его членом не сократилось до минимального, что даже лист бумаги не втиснулся бы.

‒ Я разочарую тебя, ‒ сказала она, не смотря ему в глаза. В этих словах была и интерпретация его чувств к ней, и изначальный смысл. Что если ему действительно не понравится то, как она это сделает? Вдруг он поймет, что она ему не нужна, потому что она не сможет доставить ему удовольствие?

Загляни себе в душу, Бетани. Найди ту долю удовольствия, которую он в тебе возбуждает, и которое ты не хочешь, но используй это, чтобы выжить.

‒ О нет, ты доставишь мне удовольствие, Бетани. ‒ Эйб схватил ее за подбородок и заставил взглянуть на себя. ‒ Я давно желаю тебя, и то, что ты сейчас стоишь на коленях передо мной, придает мне чертовски много сил.

Он зарыл руку в ее волосы, схватил тяжелые пряди и потянул их назад, закидывая ее голову так, что Бетани задохнулась, но не только от боли, но и от удовольствия.

‒ Я покажу, что тебе нужно делать, Бетани. А теперь соси мой член. ‒ Он оттягивал ее голову вперед до тех пор, пока головка его члена не заскользила по ее губам. А потом Бетани открыла рот и втянула головку в себя.