Барбара Брэдфорд - Голос сердца. Книга вторая
— Боюсь, что тебе придется это вынести, — холодно, монотонным голосом выговорила Франческа, подбирая с кресла свой плащ. — До конца жизни я не обмолвлюсь с тобой ни единым словом, до конца моих дней не попадайся мне на глаза. Ты сломала всю мою жизнь! — Она набросила плащ на плечи и обратилась к Нику: — Ни минутой дольше я не хочу оставаться в этом отвратительном для меня доме. Никки, я могу одолжить вашу машину, чтобы добраться до Манхэттена? Завтра я как-нибудь постараюсь вернуть ее вам.
— Неужели вы могли подумать, что я останусь здесь?
Он рассовал сигареты и спички по карманам и равнодушно, как мимо пустого места, прошел мимо Катарин, не сказав ей ни слова. Та вцепилась в полу его пиджака и попыталась остановить, удержать его, но Ник вырвался из ее рук.
— Ник! Ник! — пронзительно закричала Катарин, бегом следуя за ним. — Я люблю тебя! Не уходи! О, мой дорогой, я все исправлю, клянусь тебе! Я не хотела обидеть тебя. Я все делала ради тебя, с самыми лучшими намерениями.
Внезапно Ник остановился и повернулся к ней так резко, что чуть было не сбил ее с ног, и Катарин, отпрянув и почти падая, прислонилась спиной к стене.
— Я могу только повторить то, что недавно сказала тебе Франческа, — равнодушно произнес Ник. — И, как ты когда-то сказала своему брату, — я оставляю тебя Богу и Майклу Лазарусу.
Испуганная, дрожащая, с глазами, полными слез, Катарин подошла к двери и, привалившись плечом к косяку, молча провожала их взглядом. Вот через прихожую просеменила Лада, Франческа надела на нее ошейник и пристегнула поводок. Ник открыл парадную дверь и вынес их сумки, так и сваленные нераспакованными на полу в прихожей с самого их приезда сюда. Вот Франческа последовала за ним. И ни один даже не обернулся.
Катарин после того, как они уехали, еще долго стояла неподвижно.
Глубоко опечаленные, они ехали в сторону Манхэттена. Порой Ник пытался завязать разговор, но Франческа по большей части не поддерживала его и молчала. Время от времени слезы подступали ей к глазам, и она начинала плакать, вытирала руками и снова плакала.
— Не знаю, как вы, детка, но я подумываю о том, чтобы сбежать из Нью-Йорка, — проговорил Ник. — У меня такое предчувствие, что через несколько дней она примется барабанить в наши двери. Нам следует уехать куда-то, где от нее не будет ни слуха ни духа. Послушайте, может быть, придумаем что-нибудь вместе? Устроим себе зимние каникулы.
— Я тоже убеждена, что она попробует как-то все уладить. Очень мило с вашей стороны, Никки, пригласить меня, но я тем не менее решила поехать в Лэнгли. Сейчас уже конец ноября, а я все равно в десятых числах декабря намеревалась ехать туда, чтобы провести, как обычно, рождественские праздники в кругу семьи.
— А что вы намерены делать с этим клубком шерсти? Не хотите ли оставить его у моей матери? — предложил Ник, снимая руку с руля, чтобы погладить собачку.
— Спасибо, Ник, ее заберет к себе Вэл в Форрест-Хилл. Я уже договорилась с ней.
Они снова погрузились в печальные раздумья, стараясь высвободиться от сжимавших их в своих тисках страданий, и в машине надолго воцарилось молчание.
Когда они уже въезжали на улицы Манхэттена, Франческа закурила новую сигарету и легонько тронула руку Ника.
— Как бы я хотела знать всю правду много лет, даже год назад. Я смогла бы все уладить с Виктором. И кто знает… — Она не закончила фразу и устало вздохнула. — Но теперь — слишком поздно, он уже снова женат.
— Да, детка, поздно. И для меня — тоже.
* * *Однажды утром, в начале декабря, Ник вышел к завтраку в доме Виктора на ранчо «Че-Сара-Сара», чувствуя себя намного бодрее, чем за все прошедшие несколько месяцев. Он застал Вика на крытой веранде, уткнувшимся в «Лос-Анджелес таймс». Заслышав легкие шаги Ника, Виктор поднял голову, быстро сложил газету пополам и положил ее рядом с тарелкой.
— Доброе утро, старина. Ты прекрасно выглядишь сегодня. Хорошо выспался?
— Да, спасибо, — ответил Ник, присаживаясь к столу. — Клянусь, что когда я приехал сюда, то был, оказывается, разбит намного сильнее, чем сам предполагал. Но здесь такой чудный воздух и такой покой, что невозможно не расслабиться. Было бы даже странным, если я не сумел бы сбросить с себя все напряжение. — Он улыбнулся. — Кроме того, и ты, и Лин, вы оба так замечательно со мной обращаетесь.
Виктор кивнул и с задумчивым видом отвернулся к окну. Потом он внезапно обернулся к Нику и взглянул на него своими темными глазами.
— Крепись, малыш. Не знаю, как тебе это лучше преподнести, и поэтому скажу прямо. Вчера Катарин Темпест вышла замуж за Майкла Лазаруса. Церемония состоялась в его доме в Бель-Эйр.
Веселье угасло в глазах Ника, и он замер, сидя на стуле.
— Так вот о чем ты читал так прилежно, когда я появился, не правда ли?
Виктор молча протянул ему газету. Ник быстро пробежал глазами заметку и скользнул взглядом по фотографии молодоженов. Потом он сложил газету и также молча вернул ее Виктору.
— «Че-Сара-Сара», — заметил тот. — Чему быть, того не миновать.
Действие третье
центральная часть сцены
1979 год
С этих дней мое сердце должно стать безмолвным,
Ведь другие сердца равнодушны ко мне.
И не быть мне любимым отныне. Но полно,
Дай же, дай мне, Господь, любить самому!
Джордж Гордон Байрон47
И вот она снова вернулась в Рейвенсвуд.
Когда-то, много лет назад, всего один, но прекрасный год она была здесь счастлива. Время пощадило воспоминания об этом, и теперь они, яркие и четкие, неумолимо и безжалостно нахлынули на нее.
Недели три назад, холодным декабрьским днем, когда она в полном одиночестве стояла на молу в Санта-Моника, Катарин внезапно решила, что именно здесь она сумеет обрести желанное умиротворение, найдет в себе силы начать жизнь сначала. Она ни секунды не сомневалась в том, что будет встречена здесь с любовью и радостью. Но все же, приехав сюда, в Рейвенсвуд, она вдруг ясно поняла, что ей предстоит здесь сделать первый шаг в неведомое будущее. И она сделала этот шаг, смело и бестрепетно.
Бью Стентон был вне себя от радости снова видеть ее. Он был глубоко тронут тем, что именно у него она решилась искать убежище, благодарил Бога за то, что она нуждается в его нежной дружбе. Саму Катарин переполняли волнение и благодарность, когда она впервые после стольких лет ступила на порог этого дома. Эти ее чувства усилились многократно, когда Бью проводил ее в бывшую спальню. Когда-то она сама, будучи еще юной невестой Бью, отделала и обставила эту комнату, и теперь, к своему немалому изумлению, обнаружила, что в ней буквально ничего не изменилось. Спальня была в точности такой, как в тот день, когда Катарин покинула этот дом. Конечно, как поведал ей Бью, ее не раз ремонтировали с тех пор, но он сам потом в мельчайших деталях восстанавливал ее убранство.
